Иоанна Хмелевская - Против баб!
А посему женится на милой девушке.
И пожалуйста, обед на столе (может быть, ужин, без разницы, главное — домашняя еда), в доме порядок, стирка — не его проблема, глядишь, и дети завелись…
Милая девушка тем временем потихоньку превращается в мегеру. Зудит над ухом, никакой учебы, с ростом по службе проблемы, о свободе и не заикайся, все деньги уходят на нее, на дом, на детей, ладно, пусть ему удалось разбогатеть до или даже во время этого зудения, она оказывается дурой, дети уже в школе, а эта пиявка сосет и сосет, и делать-то ей по дому почти нечего, а жизнь отравляет…
Ведь, честно говоря, с домашней работой тоже по-разному бывает.
Автор данного произведения, как лицо достаточно пожилое, чтобы опираться наличный опыт, констатирует следующее:
Одна дама под шестьдесят, сохранившаяся всем на зависть, утверждала, что ждет не дождется выхода на пенсию. Мечтает сидеть дома, потому что там — райская жизнь. Дети уже взрослые, а вся работа по дому, уборка, готовка, покупки и прочее, так организована, что отнимает у нее часа четыре в день. Остальное время — в полном ее распоряжении. Кафе, гости, книги, театр, кино, выставки, отдых, все, что душе угодно. И нечего заливать, что дом — это каторга. Извилинами надо шевелить, и будет порядок.
Вторая дама призналась автору, что работу по дому, за исключением готовки, ненавидит. Поэтому так научилась управляться, чтобы тратить на все про все два часа и ни минутой больше, а должна заметить, что дама была чистюлей и ни одна пылинка в ее доме не имела права на жизнь. Дети среднешкольного возраста были соответственно воспитаны и за собой убирали сами, а у хозяйки, таким образом, оставалось время на культурную программу: разложить пасьянс, пообщаться с друзьями, сшить себе кофточку и вообще отдохнуть.
Третья дама — особа не слишком организованная, замотанная, с детьми-дошкольниками — кроме домашних дел подрабатывала разным рукоделием, которое разносила заказчикам во время похода по магазинам. Муж возвращался поздно, и ужин ждал его на столе.
Четвертая дама делала все по дому, единственный ребенок на обратном пути из школы заходил за покупками, а она со скуки обшивала всю семью.
Пятая, шестая, седьмая и восьмая дамы, будучи женщинами работающими и проводящими вне дома как минимум девять часов в сутки, умудрялись при этом кормить домочадцев и не давать им зарасти грязью.
Все перечисленные выше дамы существовали в нашей ушибленной строем стране, в которой маловато было облегчающих быт устройств, зато предостаточно толчеи в транспорте, а также очередей и трудностей на каждом шагу. Машины не имелось, всякую картошку-капусту, равно как сахар, крупу, муку, мясо на кости (без костей попадалось только на рынке, и очень дорого) и все прочие тяжелые продукты, приходилось тащить на себе, а лифты ломались… Ну и так далее.
Поэтому нечего мне лапшу на уши вешать, будто у этих проклятых американок с их стиральными и посудомоечными машинами и без очередей в магазинах такая тяжкая жизнь!
И вот этот замордованный американкин муж, который, хочешь не хочешь, вынужден поддерживать свой профессиональный статус, доведен-таки до ручки. В придачу некогда прелестная девушка слоняется с утра до ночи по дому в стоптанных тапках и бигудях, толстеет, выглядит как последняя кикимора, а вокруг наросли уже новые девушки, молодые и соблазнительные…
Да черт с ними, с девушками! И без них тошно. Разводится.
И что обнаруживается? Алименты на детей, само собой, но оказывается, он должен платить еще и этой пиявке. Должен содержать молодую здоровую бабу до конца жизни! Отдать ей за здорово живешь половину имущества, да в придачу алименты платить. А не пойти ли ей поработать?
Как же, разбежался. Дети уже и школу кончили, а она прочно сидит на шее и ножки свесила. А жизнь у мужика испорчена.
Так было еще недавно, а кое-где продолжается и по сей день. Если где теперь и вышло послабление, не важно, главное — так было. С этого и пошло падение угнетаемых мужчин.
Уважаемые дамы, пораскиньте-ка мозгами. У вас тоже есть здоровый инстинкт самосохранения. Вы бы при таких законах стали вступать в брак?!
Кстати.
В шестидесятые годы датские налоги отличались большой прогрессивностью, нам тоже хорошо знакомой по собственному государству. Чем больше заработок, тем выше процент налога. Дело житейское, заработал — плати!
Однако в Дании заработки мужа и жены складывали. Каждый по отдельности заплатил бы, скажем, двадцать пять или тридцать процентов, вместе же со своих двух зарплат, сваленных в одну кучу, платили сорок два процента, а может, даже все сорок четыре, за точность не поручусь, так как время от времени цифры немного менялись.
Ну и что получили в результате?
Правильно, пары перестали регистрировать браки. Жили вместе, вели общее хозяйство, даже детей заводили, а законным образом не расписывались, и привет!
Таков ответ разумного человечества на глупые законы.
(Малая толика разумного человечества, как оказалось, обнаружилась и среди властей, ибо, похоже, бредовые законы изменили. Датская общественность снова женится и выходит замуж более- менее нормально.)
Вернемся к заокеанским врединам…
Не приходится удивляться, что американские мужья давали деру. То один, то другой выходил за сигаретами, и только его и видели. Это стало прямо-таки массовым явлением, весьма тревожным и ни в одной другой стране не распространенным в таких масштабах.
И очень даже понятным. Между нами говоря, я бы тоже слиняла…
Мне очень не хочется употреблять крепкие слова, но у этих американских жен явно посносило крыши.
Правда, в законодательстве разных штатов существовали небольшие различия, но в основном выглядело все на один манер. Именно тогда махровым цветом расцвели частные детективы, чьим заданием было выискать доказательства супружеской измены, ибо именно столь приятный поход налево приносил явные материальные выгоды. Коварный изменщик попадал на огромные бабки, а несчастная жертва измены оказывалась в выигрыше. Бывало, что и детективу немало обламывалось, если удавалось доказать, что эта пара только вдвоем поднималась на лифте на тридцать четвертый этаж…
А если лифт в придачу еще и застревал между этажами… Вот это и называется везением!
Годился любой пустяк.
Еще лет двадцать назад свирепствовал закон о нарушении обещания жениться. Обещание такое могло фигурировать в разных формах, вовсе не обязательно в виде кольца. Это нам так девятнадцатый век икался. Скажем, сидели вместе пару часов в гостиной (чтоб им пусто было, в кухне, в гараже, в беседке, а уж если в спальне или, не дай бог, в ванной… Разврат гарантирован!), целовались в парке на лавочке, съездили вместе на природу в воскресенье и застряли в шалаше, отрезанные наводнением от мира хоть на сутки, оказались совершенно случайно рядом в мебельном магазине…
Готово, мышеловка захлопнулась! Дама в слезах уверяла, что ей там обещана любовь до гроба и непременно свадьба, молодой человек (в возрасте от восемнадцати до ста) в панике выкручивался как мог и от неожиданности совсем терялся и дурел, а суд впаивал ему пожизненное с этой дамочкой или конфискацию имущества в ее пользу.
Самой мне не приходилось бывать ни подобной дамой, ни, понятное дело, молодым человеком, зато довелось много читать о таких событиях в письменных источниках, достоверных настолько, насколько вообще могут быть достоверными письменные источники. Включая официальные документы.
Итак, суд свое припаял, молодой человек попал, счет в банке тю-тю, дедушкино наследство — туда же, пришлось продать апартаменты…
(Меняя их на то, что в это же самое время у нас в стране считалось пределом мечты и недостижимым счастьем: трехкомнатную квартиру с кухней и санузлом…)
..залезать в долги и разоряться вчистую. И вот здесь-то я как раз и не знаю, что дальше. Ведь не обязан же он платить этой язве до конца жизни? Приговор вынесен и в некоторой степени приведен в исполнение, судебные издержки бедняга тоже выплатил, можно его и отпустить с богом. Из простого человеколюбия и милосердия мне хочется надеяться, что так оно и было, хотя уверенности у меня, к сожалению, нет.
Ну, разве что в случае рецидива…
Правда, если после пережитого мужчина позволяет себе рецидив, то он — клинический идиот и не достоин моего сочувствия.
