Рамиль Гарифуллин - Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей

Вы адаптировались к публичности или это до сих пор нагрузка?

Публичность как всякая вещь, имеет и плюсы и минусы.

Я имею в виду, когда вы выходите в общество в магазин или ещё где — то?

Ну, в магазин я сам естественно не ходил, если бывает так довольно редко в принципе. Ну, в принципе конечно люди не ценят свой дар невидимости, вот. У каждого человека есть свой дар невидимости

У вас уже его нету.

Публичная известность вас, его лишает, правда. В принципе напрочь. С этим даром лишаетесь многих преимуществ, которые имеет любой другой человек. Вы приобретаете какие—то другие преимущества. Есть такой роман «Человек невидимка» люди всегда мечтали там о шапке невидимке. Так шапка невидимка есть у каждого человека, кроме известных артистов и звезд. Вот и все что я могу про это сказать.

Но эту шапку невидимку можно в Европе одеть, в Штатах, где-нибудь в Лондоне.

Ну, правильно уехать в то место где, тебя не знают.

Точнее не узнают в лицо… Это и ответственность, ведь к вам уже стереотипно относятся с определенными требованиями и жалобами, особенно связи с программой «Времечко».

Ну, вы не имеете право выйти из себя, если вы выходите из себя, то вам говорят: «Ну, вот мы то думали, что вы другой человек». Но, а что же любой человек имеет право выйти из себя, любой человек в какие—то моменты своей жизни имеет право быть нехорошим, позволить себе нечто. А публичный человек на это не имеет право, во всяком случае. Когда Прохоров вывозит сто проституток, он имеет право на это, потому что он очень известен. Но он должен это тихо делать? Во всяком случае, публичный человек гадкие вещи должен делать тихо.

Сейчас я не вас слушать, а себя, по поводу вас. У меня такое чувство, что я вас как — то не адекватно воспринимаю вас. Всё-таки вы совсем другая личность, чем я себе нарисовал телеэкрану. Такое ощущение, что вы успокаиваете меня. Всегда очень медленно говорите. Передо мной такой спокойный, мудрый собеседник. Я бы сказал, такой медвежонок мудрый, который говорит так складно, не куда не спешит, такое удовлетворительное хроническое состояние. Я вас никогда не видел в состояние аффекта, резкости, какой—то экспрессии. Может быть, внутри у вас буря и это всё внешнее, лишь защита обратным чувством. Может это не так? Я сейчас вас адекватно воспринимаю, это так?

Нет, но значит, я не люблю спешить — это абсолютная правда, я терпеть не могу торопиться. Вот поэтому если я куда—то еду, то я собираюсь заранее, чтоб не опоздать, чтоб не бежать, не искать в последний момент вагон. Если я иду на концерт, или в кино, то я и это стараюсь делать заранее, чтобы не вбегать в зал в поту, в испарине какой—то, выравнивая дыхание. Лучше как—то настроиться на зрелище или на разговор, какой — то, на то, что мне предстоит. Что касается того, что я на экране не машу крыльями, не кричу и произвожу успокаивающие впечатление, то это тоже так, потому что это всё—таки не от меня зависит. Ну, уж такой склад мой как личности. А то, что сейчас происходит на экране — это мода такая на людей, которые себя искусственно заводят, будоражат часто. Это бывает чисто видимость такая, потому что за этим не стоит никакого драматизма, конфликта. Просто хотят, что — то продать, впарить, всучить. Это бывало у уличных зазывал в старину на рынках, возле цирков каких—то, возле магазинов. И сейчас хотят зазвать, завлечь и что-то продать, что не всегда вообщем — то доброкачественное. Вообще, телеведущий является модератором — посредником. Бывает приходишь на передачи, где одинаковы, где ток-шоу. Особенно на ток—шоу и тебе редактор говорит: «Вам там будут что—то говорить, а вы возражайте, как-то проявляйте себя. Вы там не сидите, не ждите пока вам дадут микрофон» — и вот начинается ток—шоу и ты видишь, что возражать-то тут нечему! И нет вообще аргументов для дискуссии, для спора, а что все это задумано искусственно, и фальшиво. И неудобно подводить людей и ты начинаешь трепыхаться, а потом чувствуешь себя, что попал в глупое положение какое—то.

В начале нашей беседы я чувствовал некий дискомфорт, а сейчас он прошёл, и видимо благодаря вашей спокойно-сонливому тонусу вашего голоса. Вам бы гипнозом заниматься.

Я не знаю хорошо это или плохо, просто так получается, вот и все

Но всё-таки возвращаясь к защите обратным чувствам. А бывает такое, что вы просто внешне такой спокойный, а внутри в это время идет конфликт и как бы чем более вы спокойны, тем более это свидетельствует об усилении вашего душевного беспокойства. Всё это иллюзия невозмутимости?

На телевидении была простая задача. Приходит человек ему нужно как—то проявить себя, нужно чтобы люди его увидели с разных сторон и поняли, что это за человек. Ну, я пытаюсь решить эту задачу по-разному. Бывает иногда удачно, иногда неудачно. В принципе это и есть задача ведущего.

(Делаю умышленно паузу.)

Я чувствую, что я сам их должен себе задавать.

А я чувствую, что вы не желаете говорить в режиме свободного ассоциирования. Хорошо… Если вы увидите на улице гигантскую с 9-ти этажный дом свою фотографию или афишу, то какие чувства у вас вызовет такая фотография?

— Большие самозванцы. Ну не приемлю это. У человека должно быть ощущение самозванца. Это нормальное, здоровое чувство. Он должен ощущать. Есть пословица «Не в свои сани не садись» и т. д. и т. д. Сейчас многие сидят не в своих санях и не думают об опасениях. Но есть ещё житейские проблемы, которые приходиться решать это: деньги, квартира, машина, чем платить за то, за это, 3, 5, 10. На этой почве мы все сошли с ума, потому, что государство нам ничего не гарантирует, не достойной пенсии, не достойной медицины, не достойной защиты. Человек пытается крутиться, потому что рассчитывать ему не на кого. Но ощущения особенно на телевидении полного самозванца, любому можно сказать, а кто ты такой?

— Вообще мне это импонирует, ваша объективная оценка и трезвость восприятия себя и своего места на телевидении. Кстати говоря, это и есть мудрая позиция, у вас нет этого заноса, который есть у телеведущих. У вас изначально была философски мудрая позиция понимания своего места на телевидении и поэтому вы не суетились наверно изначально?

— Я не суетился, я в принципе не умею суетиться. Я когда стараюсь это делать, но выходит это некрасиво, невыигрышно. Я могу гордиться лишь, тем что я в принципе совсем не телевизионный человек, по природе своей. Тем не менее, делаю такие вещи, которые тем не менее были интересны людям. Мне говорили, дескать, ты идешь на телевидение, там крики, интриги сплошные, там вообще нет хороших людей и это действительно, правда, в том смысле, что телевидение огромная концентрация очень плохих людей.

— Что вас больше всего раздражает у ваших коллег?

— Я быстро понял одну вещь, что если у тебя внутри ничего нету, то оно и не появиться, потому что ты знаешь как это называется. Всё зависит от того, кто ты есть вообще. Ты вообще есть, или ты — никто и тебя звать никак. И это мне помогало. Сейчас же приходит продюсер высокопарно вещает какие—то истины, которые гроша ломаного не стоят. Вот и все. Там если вы человек творческий и если вы наполнены хоть каким—то содержанием, то вам совершенно необязательно, как ставиться все это, как устроена телевизионная камера или как провести там нарезку и все такое прочее, потому что там, на телевидении много людей, знающих все это и должны все это сделать, потому что это их обязанности. Ваша обязанность, что-то сказать гордо и уверенно. А если вам нечего сказать, то вы ничего не скажите, будет красивая студия, будет у вас там красивый пиджак и прочее, но это не заменит содержания самого.

(Судя по всему, моего пациента раздражают вышестоящие коллеги, которые недооценивают моего пациента)

— Вообще у вас пропасти между имиджем и тем, кем вы есть на самом деле нет?

— Нет, ну как есть одни зазоры. Но так сказать, что пропасти, которые нельзя перешагнуть, такого нет. Но я ещё хочу подчеркнуть для вас сегодня это совсем другое телевидение, чем-то, в котором я работал активно.

— Оно сейчас стало безличным, технологичным, безинициативным7

— Каждый день мне приходиться делать, а что же происходит, происходит со мной, со страной с другими, почему это так, а не иначе. Я не хочу сказать, что я могу ответить на все вопросы, но частично на них ответить, частично я за это отвечаю. Мы попали в определенную полосу. Понять бы что это за полоса. Мы находимся внутри фабрики дураков. И сейчас задача сделать других людей дураками. Это у них получается. Телевидение здесь играет очень важную роль. Ведь телевидение это целый цех по производству полных идиотов.

— Это самодурство такое.

— Самодурство?

— Да.

— В каком смысле самодурство?