Ольга Маховская - Женщина может все. Байки психологинь
– Чего вы больше боитесь – того, что ее травмирует новость, или того, что она может остаться без средств к существованию?
– Травмировать. Это будет началом конца.
– Видите ли, я не вижу другого выхода. Самое правильное решение – опередить жену и самому рассказать Даше правду. И я уверена, это приведет только к дальнейшему сближению с дочкой, придаст ей уверенности.
Его глаза наполнились ужасом. И я поспешила заверить:
– Я никогда не сделаю этого без вашего согласия. Я только прошу вас подумать...
– Вы считаете, она скажет Даше правду?
– В любой момент. Но она хотела бы, кажется, чтобы вместе с Дашей ушли и вы. Вы ведь без нее не сможете жить?
V
По дороге домой Игорь решил по привычке все-таки посоветоваться с Тамарой, она ведь тоже хотела сказать Даше правду.
И события стали развиваться как в дешевой мелодраме.
Чтобы создать благоприятный фон для важного разговора, Игорь приготовил ужин, поставил на стол роскошные розы. Когда пришла Тамара, Игорь сказал ей, что долго размышлял и пришел к выводу, что она права – надо рассказать Даше, что она неродная дочь. И протянул жене текст завещания, которое он все-таки написал.
Тамара закурила, прочитала текст и, поджав губы, разорвала завещание.
– Я мать! И я сама знаю, когда сказать Даше, что она нам неродная дочь!
На этой фразе в комнату входит побледневшая Даша:
– Папа, это правда?
Тамара пришла в бешенство:
– Ах, ты, дрянь! Подслушивала!
Даша кинулась к отцу:
– Папочка, родной, это правда?!
Игорь схватился за сердце, Даша бросилась к нему со словами:
– Ты только не волнуйся!..
Этот скандал закончился для Игоря очередной больницей и операцией. Такова была цена так долго скрываемой равды о происхождении Даши.
VI
Даша не ушла из дома, но тихо переселилась в палату к отцу. А когда после операции он стал поправляться, она повеселела и снова засобиралась ко мне. Игорь и сам попросил ее наведаться ко мне, думаю, больше, чтобы девочка не чувствовала себя одинокой и чтобы я поговорила с нею о новой ситуации, в которой они все оказались.
В отличном настроении Даша и отправилась ко мне, но прежде она решила заглянуть домой, чтобы помыться и переодеться.
И что же? Дверь не открывалась ее ключом...
Даша позвонила в дверь, застучала кулаком... Что такое? Наконец раздались шаги, и дверь открыл Антон – в отцовском халате и тапочках. Когда ты чужой в доме, то непременно будешь попадать в неудобные ситуации, потому что никто тебя не собирается учитывать.
А Тамара с Антоном, раскрепостившись, как раз лежали в кровати, курили и обсуждали создавшуюся ситуацию.
Так могло все удачно сложиться: Даша уедет в Грецию, а это уже билет на выход, если не из страны, то из дома; Игорю же не так уж много осталось – еще пару скандалов, и все.
Антон показывал Тамаре футляр с обручальными кольцами, поддразнивая ее. А в это время, по невыясненным пока законам психологии, и позвонила и застучала Даша.
Когда она зашла и увидела мать в халате с футляром в руке, ситуация была налицо. Даша пулей вылетела из квартиры ко мне, рыдая по дороге. Бедная девочка! Ей и так несладко приходилось, а теперь и подавно.
VII
Я не знала, как ее утешить. А Даша не придумала ничего лучше, как уйти из дома.
– Как уйти?! Отец любит тебя, и ты единственный человек, который реально заботится о нем. Ты его спасла!
Даша вздохнула и скромно возразила:
– Спас папу Сережа.
Я лукаво поинтересовалась:
– Какой Сережа? Ну-ка...
– Да так, ерунда...
Но я заставила Дашу рассказать эпизод, который, видимо, придавал ей сил все это время.
Вечерний обход. Реанимационное отделение. Игорь лежал с капельницей, Даша заснула на стуле около его кровати. Врач-реаниматолог Сережа подошел к Игорю, с любопытством посмотрел на Дашу и увидел, что с ее ноги упала туфелька. Он улыбнулся, поднял туфельку и надел Даше на ногу. Она проснулась, смутилась и покраснела. Сережа приобнял ее и сказал, что ей надо отдохнуть.
– Это так важно! – вскрикнула я. – Это важнее всего, что ты видела и слышала за последнее время. Ты же видишь, что ты не одна: я рядом с тобой, теперь и Сережа – все получится!
– Но что я могу сделать?
– Ты можешь устроиться санитаркой в эту больницу. На время, думаю, на месяц-второй, не больше. Пока отец выздоравливает.
– А потом?
– Давай доверимся судьбе и посмотрим! Сейчас все в твоих руках, девочка!
VIII
А через месяц, не буду мучить вас подробностями, Игоря забирали из больницы два влюбленных и родных человека – Сергей и Дарья.
Тамара навсегда исчезла из жизни Игоря и Даши. Но и Антон Тамару подло бросил. Она осталась одна и доживает свою жизнь теперь в окружении подружек, бесконечно жалуясь на несправедливость судьбы и неблагодарность родных. А подружки с большим интересом выслушивают рассказы Тамары о ее любовных похождениях и авантюрах. За неимением своей личной жизни приходится довольствоваться чужими крохами...
Мораль
Сейчас скажу очень важную вещь, девчонки: самая страшная категория женщин – это не алкоголички и не шизофренички, которых у нас лишают родительских прав в первую очередь. Это красивые и энергичные психопатки, жаждущие одного – повышенного внимания к себе. К ним трудно предъявить претензии, потому что внешне у них не только все хорошо, но и просто восхитительно! Но невидимым способом они съедают энергию своих близких, всех, кто попадается на пути. Девочки, дочки – настоящие Золушки при родных матерях, им-то достается больше всего. Будь они писаными красавицами от роду, все равно мать уморила бы такую девочку, лишила бы ее всякого желания жить и радоваться.
В этой истории дело было вовсе не в факте удочерения, а в том, что сама природа в данном случае распорядилась грамотно, лишив Тамару возможности родить. Обычно это так и бывает, потому что женщина, занятая собой и не готовая к родам, страдает или бесплодием, или частыми выкидышами.
Но отношения таких женщин, стерв, как иногда их называют, с мужчинами, напротив, очень успешны. Они забивают мужьям голову дикими фантазиями, прессуют болячками и просьбами, со временем лишая их уже и всякой воли, и собственного взгляда на мир.
А вот родней и ближе тот, кто любит. Жизнь питается только любовью. Кровные связи здесь ни при чем. Я знакома с десятками женщин, которые растили неродных детей – кому-то родственник подбрасывал, у кого-то были дети от предыдущих браков, – но все они со временем становились настоящими друзьями своим приемным детям и втихомолку гордились и ими, и немного собой: «Вот как повезло с детьми!» Это сейчас я наблюдаю с грустью, как для многих родителей их родные дети воспринимаются как обуза. Что они себе думают, выращивая Золушек? Уж лучше бы не рожали, что ли.
Национальное достояние
Это даже не история, это вам биография. Потому что события в жизни этой женщины развивались с оглушительной скоростью, а мне пришлось быть свидетелем и консультантом только в нескольких переломных точках ее бешеной траектории. Бывают же женщины такого масштаба и неистовства!
I
Ее звали Алена, по-украински, да она и была украинкой, как и я сама. Олэнка – точно так, как называется мой любимый шоколад, кстати, очень популярный на Украине. Есть такая особая порода девушек в центральной части Украины – высокие, ногастые, грудастые и большеглазые. Писаные красавицы. А еще если волосы распустят, как русалки, и посмотрят на вас ясными голубыми очами, – ну, тогда вы точно пропали, и вам все равно будет, умна такая девушка или не очень, скромна она или бесстыжа. Я заметила, что мужчины могут потерять голову на всю жизнь, повстречав такую красотку. К чему только эти споры о преимуществе мужского интеллекта над женским, если мужчины его так легко могут потерять, ну прямо в считанные доли секунды? Вы увидите, что ни воспитание, ни национальные и расовые особенности не приводят мужчин к серьезным достижениям в вопросах восприятия и понимания женской красоты. Все одинаково равны перед красивой женщиной. Одинаково обречены. Красивая женщина – это всегда национальное достояние. Она, правда, пока не решила, какой нации принадлежать...
Первым пал к ногам Алены ее муж Савва. Едва только Аленке исполнилось 17 лет, как ее уже пришлось выдавать замуж. А родилась она в селе, то есть в самой что ни на есть глухой провинции, откуда не выбраться, только если пешком идти до перекрестка километров десять, не меньше, или какая попутная подберет. Уход от строгого отца под кров к молодому и несдержанному в страстях супругу был, наверное, первым шагом на пути к женской эмансипации Алены.
Прожили они с мужем три года, и Алена заскучала. Что ж ей теперь, при такой красоте, куковать в селе пожизненно? И она стала трясти и будоражить своего супруга:
– Надо же что-то менять! Что ж это дети в селе будут расти? Зачем мне такое счастье?!
