Рамиль Гарифуллин - Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей
— Вы гордитесь, тем, что вы русский, находясь здесь. А в Америке вы не стеснялись того, что вы русский? Вы с гордостью говорили, что вы русский?
— Я не стеснялся. А там и евреи говорят, что они русские. Там принято считать, что люди, которые приехали из советского союза — это русские. Их там так и называют.
— Но у вас не было комплекса национальной неполноценности на основе того, что вы русский? Многие, живя там, коверкают фамилии на английский лад, добавляя в конце своей фамилии вместо “ov” — “оff”
— Нет, что вы. Я всегда подчеркивал, что я русский. Я был просто русским парнем, жившим в Америке, соблюдавшим ее принципы, законы, привычки и т. д. Я никогда американцев не учил, а просто констатировал факт в своих песнях, которые я писал. Я написал очень много песен о Родине. Вышли мои два новых альбома: песни о моей любимой Родине. Это вот то, что я писал, находясь заграницей. Это итог моего отчета, как я любил свою Родину.
— А можно вернуться немного назад и рассказать о трагедии переживания того, когда вы впервые вступили в Америку. О своём душевном кризисе, о страданиях.
— Будучи в Советском союзе, я 10 лет работал в лучших коллективах страны. Перечисляю: джаз-оркестр гениального Анатолия Кролла, я там работал контрабасистом. Я выступал с блестящим пианистом — Борисом Рычковым, входившим в десятку лучших пианистов мира, подчеркиваю мира. Я выступал в ансамбле «Дружба» с Эдитой Пьехой и Александром Броневицким. Я имею хороший послужной список, как музыканта, потому что это все мне пригодилось, для моей деятельности в Америке. Мне не нужен ни композитор, ни поэт, я все делал сам. И в Советском Союзе я так же был автором уже многих известных песен и получал приличные авторские. У меня своя квартира была, денег было очень много. Я не нуждался ни в чем. Я очень хорошо жил в Советском Союзе, но я писал песни не только лирические, я писал песни примерно в восьми разных жанрах: лирика, сатира, юмор, патриотические, вот песни с сарказмом. И все это не проходило через соцреализм, который отрубал все по своим меркам. Но были правила, знаете, которые нужно было исполнять, и я не хотел нарушать законов и предпринял все для того, чтобы уехать в какую-либо страну, где бы я мог реализовать свое творчество. В1974 году мне удалось уехать в Америку. Это было очень трудно и со второй попытки. Мне разрешили уехать, потому что приезжал Никсон — президент Америки в Советский Союз и всех неугодных просили быстро освободить Советский Союз. Вот мне дали такую возможность, и, я уехал туда ни с чем, ну мне дали 100 долларов. Уехал в Италию сначала, а потом из Италии приехал в Америку. В Америку я приехал с 5 долларами. У меня вообще ничего не было. Я приехал ни к кому, потому что вот евреи, они очень хорошо были обеспечены в то время. Их обеспечивали квартирами, деньгами. И я попал в «толстовский фонд», к дочери Л.Н.Толстого — она заведовала им. И вот мне дали месяц в этом фонде и сказали: «После мы не будем вам помогать». Но помощь была такой мизерной, знаете, такая относительная.
— И всё-таки о своих переживаниях больше.
— А переживания какие были. Я увидел, что я попал в страну, где ни кому ты не нужен, и если ты согнешься — ты пропадешь. И я начал с нуля.
— Это было напряжение?
— Состояние было такое: я сначала не падал духом, потому что я знал то, зачем я приехал. Хотя мне было очень трудно. Этой стране я не нужен был. Она просто сделала мне такую возможность приехать сюда. И я благодарен, что я состоялся в этой стране как человек, как музыкант. Но вначале было, конечно, очень трудно. Я работал по специальностям, далеким от музыки, чтобы как-то прожить в этой стране, сделать первый шаг к тому, чтобы обосноваться в ней.
— У вас был страх по поводу своего выживания?
— Нет, у меня такого страха не было, потому что я всегда находил возможность заработать копейку, чтобы чтобы приблизиться к цели. Это было, конечно, не сразу, на это ушло около четырёх лет. Психологически я был одинок. Никого не было: ни друзей, ни подруг. Я жил один, искал работу, изучал английский — это первое что я сделал.
— Есть такой синдром эммиграции. Это хроническое одиночество, депрессия… Это состояние было у вас?
— Было. Вот через какое-то время, через год. Около года я там мучился, ища работу. Я работал по разным специальностям. И разносчиком почты, так вот деловой почты. Работал в пекарне. Это такие мои моменты в жизни, которые невозможно забыть. Я так же закончил курсы медбрата. Я закончил курсы по ремонту печатных машинок. Я брался за любое дело, чтобы только улучшить свой статус. И потом, когда я приходил домой, то я приходил в пустую квартиру, там никого нет. Единственно меня спасал музыкальный инструмент, за который я садился и сочинял свои песни. Я писал песни о том, что я видел, что переживал. И это сказано на моих пластинках, их вышло в Америке 22 альбома. Это итог моего впечатления, моих переживаний.
— У вас было желание диалога с кем-то, а не получалось и в результате этот диалог был в творчестве. Не так ли?
— Да! Музыка меня спасала. Вот она единственная, что меня спасало в этой ситуации. Потому что многие там сходят с ума, спиваются и вообще пропадают. Америка страна такая — она дает возможность состояться. Пожалуйста, можешь стать миллионером, если умеешь это делать. Ну, вот шаг за шагом я потом уже научился водить машину, сдал на права. Сдал на права таксиста и работал в такси, я стал копить деньги, чтобы выпустить пластинку, ради которой я приехал в Америку. И моей задачей было: показать в Америке мои песни.
— Вы старались не отставать от среднего американца? Не было ли такого? Многие эмигранты мечтают быть таким, чтобы быть на уровне тех, кто там живет. Получить гражданство и т. п.
— Нет, вы знаете, этого не было даже в мыслях. Почему? Потому, что сначала я довольствовался минимумом, который я мог себе позволить. Завидовать кому-то? Я никогда не завидую другим и не считаю чужие деньги. Это мне очень помогло. Я иногда видел, что рядом со мной люди обеспеченные — они кушают хорошо, у них машины. А у меня ничего не было. Я ходил пешком, ездил на метро. И потихоньку добирался к своей цели.
— А ведь многие эмигранты только и мечтают о том, чтобы стать гражданином США. И у них фантазии только на эту тему и работают…
— Нет, у меня этого не было. Я получил гражданство, как все, проживающие 5 лет там. Сдал на гражданство и получил паспорт. Моей целью не было, чтобы сделать какой-то бизнес там. Я приехал, чтобы реализовать свое творчество, которое невозможно было сделать в Советском Союзе. Потому что существовали правила, а правила в любой стране ты обязан выполнять, иначе ты будешь наказан.
— Вы творили для кого? Для каких слушателей? Вы планировали каким-то образом переслать все это в Россию?
— Нет. Это всё случилось помимо меня. И я даже не верил, что мои песни попадут в Россию. Потому что я даже маме 15 лет не мог позвонить. Но потом, когда начали выходить мои пластинки в Америке, когда я выпустил пластинку «В шумном балагане», то через несколько месяцев я вернул деньги, которые затратил, и даже заработал. И у меня появилась возможность каждый год выпускать новые пластинки. Я выпустил 22 альбома со своими песнями. Они были востребованы. Мне присылали чеки из Чехии, Канады, Южной Америки, потом Европа подключилась, Австралия, Япония и даже Южная Африка. Я получал оттуда чеки. И для меня стало возможным купить квартиру на берегу океана, в очень престижном старинном доме. Прекрасная квартира, гараж. У меня появились деньги в банке. Я стал средним американцем. У меня появилось все. И вот тогда я решил, что мне нужно уезжать домой.
— Получается, что вы не мечтали стать средним американцем, а стали. А большинство тех, кто эмигрируют, мечтают быть средним американцем и у них с этим ничего не получается.
— Есть там один мой соотечественник, он выходец из Одессы, он сейчас мультимиллионер. Когда я у него брал машину, такси, то он очень был доволен моей аккуратностью. И через полгода, он предложил мне стать его компаньоном в его бизнесе. Представляете, он говорит мне: «Ты будешь через пару лет миллионером». Я подумал и сказал: «Сема, знаешь, спасибо тебе, но я не могу бросить музыку». Вот и я же приехал сюда ради этого. Я бы мог быть уже, конечно, и бизнесменом, потому что ему очень понравились мои какие-то качества. Я говорю, вот же есть вот там люди, с вами работают, знаете сколько людей в ваших магазинах работают. А он говорит: «мне нужен ты». Вот так получилось у меня предложение с его стороны, которое я не только отверг, я отказался от него, потому что я был поглощен вот своим творчеством. И оно у меня уже пошло вверх.
— Когда личность страдает синдромом эмиграции, она уже и сыта, и обута, и дом у неё есть, но чего-то не хватает в душе. Личность страдает и тоскует.
