Наталья Гришина - Психология конфликта
На этой стадии психологу после выслушивания проблемы человека необходимо принять решение о типе работы, релевантной данной проблеме, – идет ли речь о психотерапевтической работе, индивидуальном консультировании или процессе работы с обоими участниками конфликта (при этом не подразумевается, что психолог должен лично быть в состоянии реализовать любой из необходимых видов психологической помощи). Сразу отметим, что посредничество (как и любая другая форма вмешательства третьей стороны в конфликт) основано на добровольном согласии обеих сторон на участие в этом процессе, а потому, независимо от позиции психолога, оно может оказаться неприемлемым из-за отказа кого-либо из участников конфликта от участия в совместном обсуждении.
Основанием для принятия решения в пользу того или иного вида работы психолога с конфликтом является знакомство с клиентом и его проблемой. С этого начинается любая психологическая работа с клиентом, и на этом этапе психолог может принять решение о целесообразности работы с данной проблемой не в режиме индивидуальной работы с клиентом, но в рамках посредничества.
Упрощая ситуацию, можно сказать, что в процессе психологического посредничества выделяются три стадии: беседа с первой стороной конфликта, беседа со второй стороной конфликта, совместное обсуждение проблемы участниками конфликта и посредником. Упрощение состоит, во-первых, в предположении однонаправленного характера процесса (тогда как в действительности встречи с каждым из участников конфликта могут иметь неоднократный характер и после встречи со второй стороной конфликта может возникнуть необходимость повторной встречи с первой и т. д.) и, во-вторых, в ограничении числа участников двумя сторонами.
Контакт посредника с клиентом
Контакт посредника с клиентами имеет те же характеристики, что и любой другой консультативный контакт. Смысл этого термина близок тому содержанию, которое Роджерс вкладывает в понятие помогающих отношений. Под ними он понимает «отношения, в которых по крайней мере одна из сторон намеревается способствовать другой стороне в личностном росте, развитии, лучшей жизнедеятельности, развитии зрелости, в умении ладить с другими» (Роджерс, 1994, с. 81). Созвучно этому Р. Джордж и Т. Кристиани определяют консультативный контакт как «уникальный динамичный процесс, во время которого один человек помогает другому использовать свои внутренние ресурсы для развития в позитивном направлении и актуализировать потенциал осмысленной жизни» (цит. по: Кочюнас, 1999, с. 47). Основными параметрами такого контакта авторы считают его эмоциональную природу (скорее, чем когнитивную), интенсивность, динамичность, конфиденциальность, оказание поддержки и добросовестность.
Психологическое посредничество заимствует некоторые принципы медиаторства, поэтому работа психолога в роли посредника отличается некоторыми особенностями, характерными для форм участия третьих лиц в переговорном процессе.
Наиболее важной среди них является принцип нейтральности, соблюдение которого считается важнейшим условием успешной деятельности любого посредника в переговорном процессе, в том числе и психолога-посредника, поскольку именно нейтральная позиция третьей стороны является основой доверия к ней участников конфликта. Традиционное понимание нейтральности третьей стороны сводится к ее незаинтересованности в преимуществе того или иного участника конфликтной ситуации, в «победе» его позиции, в реализации его интересов и т. д. Не входит ли этот принцип в противоречие с общепризнанным для психологической практической работы представлением о необходимости безусловного и безоценочного принятия всех аспектов субъективного мира клиента – то, что вслед за Роджерсом определяется его последователями как «безусловное позитивное отношение»?
Нейтральность в психологическом смысле – это прежде всего безоценочность позиции психолога. Позитивная или негативная оценка – это принятие или отвержение позиции человека, это наше отношение к его действиям и т. д. Известно, что Роджерс именно склонность оценивать, судить, одобрять или не одобрять рассматривает как основное препятствие, основную помеху в межличностном общении (Роджерс, 1994, с. 392). В своих работах он обосновывает и отстаивает идею понимания без оценки и его исключительно позитивного влияния и на процесс общения, и на личность – в случае психотерапевтического контакта – клиента. Деструктивный эффект оценочности усиливается при эмоциональной вовлеченности участников в ситуацию, что, как ранее указывалось, является неизбежным элементом конфликтного взаимодействия.
В работах Роджерса, в сущности, можно найти и психологическое обоснование медиаторства, хотя он прямо и не ставил перед собой этой задачи: «Третье лицо, способное отстраниться от своих собственных чувств и оценок, может очень помочь, выслушивая с пониманием каждого индивида или группу и проясняя мнения и отношения каждой стороны… Влияние такого „понимающего катализатора“ в группе позволяет ее членам в своих отношениях все ближе и ближе подойти к объективной истине. Таким образом, начинается взаимное общение, и достижение определенного согласия становится значительно более вероятным. Поэтому мы можем утверждать, что, хотя при наличии сильных эмоций достигнуть понимания с оппонентом гораздо труднее, наш опыт показывает, что в условиях небольшой группы нейтральный понимающий лидер или терапист, выступающий как „катализатор“, могут преодолеть это препятствие» (там же, с. 396).
Таким образом, именно безоценочная позиция, по утверждению Роджерса, приводит к тому, что «барьеры защитного характера удивительно быстро исчезают, как только люди обнаруживают, что единственное намерение – понимать, а не оценивать их» (там же, с. 399). Наше психологическое понимание нейтральности в полной мере созвучно тому, что Роджерс называет безоценочностью. Требование необходимости нейтральной позиции посредника, в частности, может найти теоретическое обоснование в многочисленных фактах влияния «приписывания» причин поведения или «интенций» партнеру по общению на дальнейшее поведение самого «наблюдателя» (Хекхаузен, т. 1, с. 73). Существуют и экспериментальные исследования, показывающие, что нейтральное отношение к партнеру, так же как и позитивное (в отличие от негативного), увеличивает степень самораскрытия (Derlega V. et al., 1987).
Примеры реализации нейтральной позиции можно найти и в описаниях конкретной работы психотерапевта. Например, С. Минухин и Ч. Фишман указывают на его «активную», но «нейтральную» позицию, что никак не исключает его присоединение к семье и оказание ей поддержки (Минухин, Фишман, 1998, с. 40, 47).
...Нейтральность – это больше, чем просто неприятие чьей-то стороны в конфликте; это осознание того, что причиной группового конфликта не может быть один человек или событие. Это не может служить поводом для порицания, так как ни одна часть поля или личность не может быть «плохой» без участия всей системы. Нет деспота без жертвы, не существует напряженности без людей, которые стремятся избежать ее!
А. Минделл
Это не означает, однако, что проблема нейтральности не вызывает вопросов, когда психолог реализует ее практически. Нейтральность в поведении посредника в конфликте – необходимая, но трудно удерживаемая позиция в силу потребности его участников получить от терапевта подтверждение своей правоты, пытаясь «перетянуть его на свою сторону», представляя свою позицию более справедливой, свое поведение более «правильным», а себя – «жертвой» партнера. Фишман описывает следующий эпизод из своей практики. В течение двух месяцев он работал с супружеской парой, которая за это время добилась существенных успехов в преодолении своих трудностей:
...По существу они смогли перейти тот рубеж, на котором прежде обычно происходило размывание их трудностей благодаря привлечению третьего лица, и получили возможность разрешить некоторые свои разногласия.
Но однажды жена позвонила терапевту и сказала, что хотела бы в начале следующего сеанса побеседовать с ним наедине. Терапевт согласился. В начале сеанса жена и терапевт заходят в его кабинет, а муж ждет в коридоре.
Жена. Фрэнк меня не понимает. Всякий раз, стоит мне заикнуться о том, как я беспокоюсь за свою мать, он выходит из себя.
Фишман. Это касается только вас с Фрэнком. Он должен присутствовать здесь, чтобы ответить.
(Минухин, Фишман, 1998, с. 143).
Фишман, комментируя этот эпизод, говорит о том, что если бы он позволил женщине жаловаться на своего мужа, это означало бы не только «недопустимое вовлечение терапевта» в их отношения, но и «лишило бы мужа и жену возможности самостоятельно уладить свои разногласия». Добавим к этому, что даже «разовое» присоединение терапевта к позиции одной из сторон разрушает процесс посредничества и, что еще опаснее, может обострить конфликт, усиливая позицию одного из участников и ослабляя позицию другого и вообще меняя схему конфликта (теперь их двое против одного).
