Джон Пауэлл - Полнота человеческой жизни
Представим себе человека с совершенно искаженным видением. Он видит себя человеком трущобы, а других людей — либо средством для каких-то своих целей, либо угрозой своему существованию. Жизнь для него — это бесконечное соперничество, мир — змеиная яма, а Бог — немногим более, чем жестокая иллюзия. Очевидно, что такой человек захочет остановить движение мира и сойти на остановке, уйти прочь. Его наказывает, и притом весьма жестоко, его же собственное восприятие. Почему бы такому человеку не переосмыслить свое видение? Он ведь должен был заметить, что существуют и другие люди, которые относительно счастливы. Некоторые из тех людей, которых он видит на улице, улыбаются, другие насвистывают. Может быть, они узнали некий секрет, дающий радость? Быть может, они нашли что-то такое, чего он сам не нашел? Что они знают такого, чего не знает он? Если бы он только захотел просто переосмыслить и пересмотреть свое основополагающее видение, он мог бы превратить презрение к себе в самоодобрение, перейти от пессимизма к оптимизму, от цинизма к доверию. Он мог бы заменить негативную душевную позицию позитивной. Почему же он этого не делает? Все мы в большей или меньшей степени похожи на такого несчастного человека. В таком случае, — что же, разве мы все мазохисты?
В соответствии с принципом, согласно которому стоит повторить дважды то, что заслуживает быть высказанным однажды, повторим, что единственный путь к личному возрастанию и более полной жизни ведет через изменение всей панорамы нашего видения. Ограниченное видение, наказывающее нас, похоже на сковывающие цепи. Оно цепко удерживает нас на одном и том же месте, так, что каждый день становится калькой вчерашнего, и каждый год становится тоскливым повторением предыдущего. Чтобы понять, почему многие из нас остаются добровольными пленниками искаженных видений, следует вкратце повторить, что же нам дает само видение. Это может пролить свет и на наше сопротивление необходимости переосмыслить и пересмотреть то видение, с которым мы начали свой жизненный путь.
Когда мы впервые учимся заглядывать в свой собственный внутренний мир и смотреть вовне на всю остальную реальность, мы тут же начинаем искать во всем упорядоченность, взаимную согласованность пО неким образцам, повторяемость. Мы учимся связывать причины со следствиями. Одним словом, мы ищем в мире предсказуемость. Знание того, что может случиться и чего следует ожидать, дает нам определенное чувство безопасности, возможность принимать решения и соответственно с ними действовать. Вскоре и наши собственные действия и реакции приобретают схематичность и начинают строиться по образцам, основанным на нашем восприятии и способах
приспособления к реальности. Жизнь становится предсказуемой, и в наших реакциях образуется согласованность и последовательность. Мы обычно стремимся действовать так, чтобы сохранить эту согласованность, причем сами действия могут быть как хорошими, так и плохими. Согласованности и предсказуемости противостоит хаос, означающий непредсказуемость и несогласованность. В нем тонет разум, теряя себя, а дух распадается. О людях, переживающих период хаоса, часто говорят как о "дезориентированных". Запутавшись, дезориентированные люди теряют чувство направления. Хаос представляет собой очень тяжелое переживание.
Вероятно, это и является главной причиной того, почему мы так упорно сопротивляемся изменению нашего видения, даже если оно становится для нас жестокой тюрьмой. Мы страшимся погрузиться в хаос в случае, если мы оставим старое видение, дававшее предсказуемость и согласованность. Я боюсь быть брошенным без руководства. Например, если бы я отбросил прочь свои негативные представления о самом себе и научился бы относиться к себе хорошо, как бы я стал действовать? Что бы случилось? Как бы я стал относиться к другим людям? Если бы я отказался от своего ложною суждения, что другие люди по сути своей бесчестны и мне нечего от них ждать, как мне с ними говорить, как себя вести, как с ними обращаться? Может, я должен начать доверять другим людям? Может, я должен зайти столь далеко, чтобы не бояться открывать другим себя?
Вся трудность в том, что нет гарантий, что это новое видение окажется лучше, чем старое. Не вопрос ли это о синице в руках, которая лучше журавля в небе? Кто захочет отдать известное в обмен на неизвестное, не имея при этом определенной уверенности, что дело стоит того? Я знаю то, чем обладаю, но я не уверен в том, что получу взамен и даже не знаю, не рискую ли потерять все? Всякое изменение означает, что происходит в каком-то смысле смерть и новое рождение. Умереть для старого и родиться в новом качестве — это пугающая перспектива. И между смертью и новым рождением всегда есть такой трудный и страшный момент, когда я ничем не обладаю. Если я откажусь от своего старого видения, все-таки дававшего жизни хоть какой-то смысл, а моему поведению — известную
направленность, сохранит ли новое видение целостность и неповрежденность моей жизни?
Все, о чем мы говорили, может показаться чистой абстракцией. Я вспоминаю свой личный опыт, который поможет конкретнее показать, какова реальность этого страха. Ко мне время от времени приходила за советом девушка из колледжа. Каждый раз она приходила с новой проблемой. Занимаясь мношми ее делами, я в конце концов спросил ее: "Не приходило ли тебе в голову, что когда-нибудь тебе предстоит покончить со всеми этими проблемами? Прошло уже столько времени, что мы, должно быть, поразили уже сотню мишеней". Несчастная девушка чувствовала себя совершенно не в своей тарелке среди социальных отношений взрослых. Ее самовосприятие не давало ей возможности вести себя с другими как равной. Единственным способом ее приспособления к взаимоотношениям с другими людьми было принятие на себя роли "всегда несчастного маленького ребенка".
Предположим теперь, что кто-то скажет такой девушке: "Ты видишь себя в чем-то неполноценной, и ты приспособилась к своему предполагаемому приниженному положению, оставаясь в роли маленькой девочки. Однако реальная ситуация такова, что ты совершенно полноценный человек, одаренный и прекрасный. Ты должна только научиться устанавливать с другими людьми взаимоотношения на основе равенства, как отношения взрослой со взрослыми". Какой же будет ее реакция на эти слова? Теоретически ей хотелось бы верить в свою полноценность и в то, что она такая же, как все. Однако ее восприятие и тип приспособления к жизни основаны на неполноценности, на предположении, что она хуже других. Эта роль стала для нее удобной, она к ней привыкла. Предположение, что она должна изменить это свое ложное видение и начать действовать совершенно иначе, вызовет ужас в ее сердце. Она чувствует себя в безопасности за построенной ею оградой, прикрываясь маской своей беспомощности. Следовательно, она будет склонна держаться за свою прежнюю ориентацию. Но, поступая так, она, к несчастью, будет возводить стену между собой и более полной человеческой жизнью.
Можно дать еще один пример, который годится почти для каждого человека. Любой из нас дает своей жизни и своему положению определенную окраску и вырабатывает определенные стереотипы поведения. Исходя из этой оценки, соответствующее поведение развивается в сторону функционального совершенства. Пересматривать первоначальную оценку означает то же самое, что начать заново все дело жизни, и это при условии, что окончательный успех не гарантирован. Предположим, какой-то молодой человек считает, что его все не любят, и он приспособился к такой предполагаемой ситуации, став "профессиональным" интравертом и одиночкой. Что произойдет, если ему предложить оставить свои первоначальные суждения и покинуть свое убежище, чтобы присоединиться к празднику жизни? Вероятнее всего, он захочет сохранить верность своему старому видению и способу приспособления к жизни, он вцепится в них изо всей силы, так что пальцы побелеют от напряжения, лишь бы не рисковать оказаться в хаосе на пути пересмотра.
Известный психиатр, специализирующийся на межличностных отношениях, д-р Гарри Стак Салливен в своей книге "Интервью психиатра" назвал такой способ приспособления, вытекающий из неправильного или неадекватного видения, "охранительной работой" . Как только люди начинают производить подобного рода работу, им приходится отбрасывать всякий новый опыт, чем-то грозящий их исходному восприятию и вытекающему из него способу приспособления к жизни. Д-р Салливен называет такую умышленную слепоту "избирательным вниманием". Охранительную работу и последующее избирательное невнимание он связывает со стремлением защитить себя, стремлением оставаться в безопасности в рамках того, что мы назвали предсказуемостью и согласованностью. Он говорит также, что подобная упорная защита забаррикадированной позиции "серьезно сокращает способность человека извлечь что-либо полезное из своего опыта". Это качество мы назвали "жесткостью".
