Карен Хорни - Невротическая личность нашего времени
Общее, пропитанное тревожностью отношение к окружающему его миру может также развиваться или нарастать постепенно. Ребенок, который вырос в описанной выше атмосфере, не осмелится в общении с другими быть таким же, как они, предприимчивым или драчливым. К этому времени он уже лишится блаженной уверенности в своей нужности, ценности для других и будет воспринимать даже безобидное поддразнивание как жестокое отвержение. Он будет более ранимым и обидчивым, чем другие, и менее способным к самозащите.
То состояние, которое вызывается или порождается упомянутыми мною факторами или схожими факторами, – не что иное, как незаметно подкрадывающееся, усиливающееся, всеохватывающее чувство собственного одиночества и бессилия во враждебном мире. Отдельные острые реакции на частные провоцирующие ситуации кристаллизуются в склад характера. Такой склад характера сам по себе не образует неврозов, но является той питательной почвой, на которой в любое время может развиться определенный невроз. Вследствие той фундаментальной роли, которую данный склад характера играет в неврозах, я дала ему особое название: глубинная тревожность, которая неразрывно переплетена с глубинной враждебностью.
В психоанализе посредством тщательного исследования всех различных индивидуальных форм тревожности постепенно признается тот факт, что глубинная тревожность лежит в основе отношения к людям. В то время как отдельные или частные состояния тревоги могут быть вызваны действующей в данный момент причиной, глубинная тревожность продолжает существовать, даже если в наличной ситуации нет никакого специального ее возбудителя. Если сравнить невротическую картину в целом с состоянием невротической нестабильности в обществе, то глубинная тревожность и глубинная враждебность будут соответствовать лежащим в основании такой нестабильности недовольству и протестам против режима. Поверхностные проявления могут полностью отсутствовать в обоих случаях или же проявляться в разнообразных формах. В масштабах государства они могут проявиться в виде восстаний, забастовок, собраний, демонстраций; в психологической сфере формы тревожности также могут проявлять себя во всевозможных симптомах. Безотносительно к частной побудительной причине все проявления тревожности проистекают из общей основы.
В простых ситуативных неврозах глубинная тревожность отсутствует. Они образуются вследствие невротических реакций на отдельные конфликтные ситуации, в которых участвуют люди, чьи личные отношения не нарушены. Нижеследующее может служить в качестве примера таких случаев, поскольку они часто встречаются в психотерапевтической практике.
Женщина в возрасте 45 лет жаловалась на сильное сердцебиение и состояние тревоги по ночам, сопровождавшиеся обильным потоотделением. Не было установлено каких-либо органических причин, и все указывало на то, что она здорова. Она производила впечатление сердечной и открытой женщины. Двадцать лег тому назад по причинам, лежащим не столько в ней самой, сколько в сложившейся ситуации, она вышла замуж за человека, который был старше ее на двадцать пять лет. Она была с ним очень счастлива, удовлетворена сексуально, имела троих здоровых детей, была хорошей матерью и хозяйкой. В последние пять или шесть лет ее муж стал несколько эксцентричным, а его сексуальная потенция уменьшилась, но она перенесла это без какой-либо невротической реакции. Затруднения начались за семь месяцев до се обращения к специалисту, когда приятный мужчина ее возраста начал проявлять к ней особое внимание. В результате этого у нее зародилось чувство негодования и обиды на своего престарелого мужа, но она полностью вытеснила это чувство по причинам, которые были очень весомыми с точки зрения всех ее нравственных и социальных правил и в основе своей хороших супружеских взаимоотношений. Небольшой помощи в процессе нескольких бесед оказалось достаточно, чтобы она стала способной ясно видеть суть конфликтной ситуации и вследствие этого избавилась от донимавшей ее тревоги.
Ничто не может лучше прояснить важное значение глубинной тревожности, чем сравнение отдельных реакций в случаях невроза характера со случаями, подобными описанному выше, которые относятся к группе простых ситуативных неврозов. Последние встречаются у здоровых лиц, которые по понятным причинам неспособны сознательно разрешить конфликтную ситуацию, то есть неспособны ясно осознавать существо и природу конфликта и как результат этого неспособны принять ясное решение. Одним из наиболее выступающих различий между этими двумя типами неврозов является поразительная легкость достижения терапевтических результатов в случае ситуативного невроза. В неврозах характера терапевтическому лечению приходится преодолевать огромные препятствия, и поэтому оно продолжается в течение длительного периода времени, иногда слишком долго для того, чтобы пациент мог дождаться выздоровления; но ситуативный невроз разрешается сравнительно легко. Внимательное обсуждение ситуации часто оказывается не только симптоматической, но также каузальной терапией. В других ситуациях каузальной терапией является устранение затруднения путем смены окружающей обстановки.
Таким образом, в то время как в ситуативных неврозах у нас складывается впечатление об адекватности отношения между конфликтной и невротической реакциями, такая связь, по-видимому, отсутствует в неврозах характера. Вследствие существующей глубинной тревожности малейший повод может вызвать крайне острую реакцию, что мы более детально рассмотрим позднее.
Хотя диапазон форм проявления тревожности, или видов защит от нее, бесконечен и варьирует у каждого человека, глубинная тревожность везде остается более или менее одной и той же, варьируя лишь в степени и интенсивности. Приблизительно ее можно описать как чувство собственной незначительности, беспомощности, покинутости, подверженности опасности, нахождения в мире, который открыт обидам, обману, нападкам, оскорблениям, предательству, зависти. Одна из моих пациенток выразила это чувство в спонтанном рисунке: она сидит посреди сцены в виде крошечного, беспомощного, голого ребенка, окруженного всевозможными угрожающими чудовищами, людьми и зверями, готовыми напасть на нее.
В психозах часто встречается довольно высокая степень осознания наличия такой тревожности. У пациентов-параноиков такая тревожность ограничивается отношениями с одним или несколькими определенными людьми; у пациентов, страдающих шизофренией, часто имеет место острое ощущение потенциальной враждебности со стороны окружающего мира, столь интенсивное, что они склонны воспринимать даже проявляемую по отношению к ним доброту как скрытую враждебность.
Однако в неврозах редко встречается осознание наличия глубинной тревожности или глубинной враждебности, по крайней мере оно вовсе не соответствует тому значению и влиянию, которое она имеет для всей жизни. Одна из моих пациенток, которая видела себя во сне маленькой мышкой, прячущейся в норке, чтобы ее не раздавили (таким образом обнаружилась абсолютно истинная картина того, как она действовала в жизни), не имела ни малейшего понятия о том, что в действительности она боялась каждого, и говорила мне о том, что не знает, что такое тревожность. Подспудное недоверие к каждому человеку может скрываться за поверхностным убеждением в том, что люди в целом являются вполне симпатичными, и оно может сосуществовать с внешне хорошими отношениями с другими; существующее глубинное презрение к каждому может быть замаскировано готовностью восхищаться.
Хотя глубинная тревожность относится к людям, она может быть полностью лишена личностного характера и трансформирована в ощущение опасности, исходящей от грозы, политических событий, микробов, несчастных случаев, консервированной пищи, или в чувство того, что их преследует судьба. Для опытного наблюдателя нетрудно осознать основу этих отношений, но всегда требуется интенсивная психоаналитическая работа, прежде чем сам пациент, страдающий неврозом, осознает, что его тревожность в действительности относится к людям, а не к микробам и тому подобному и что его раздражение против людей не является адекватной и оправданной реакцией на некоторую действующую в данный момент причину, но что человек стал в своей основе враждебным и недоверчивым по отношению к другим людям.
Прежде чем описать влияние глубинной тревожности на процесс становления неврозов, нам придется обсудить один вопрос, который, вероятно, возник у многих читателей. Не является ли глубинная тревожность и враждебность по отношению к людям, описанное как основная составляющая неврозов, «нормальным» отношением, которое в глубине души имеет каждый из нас, хотя, вероятно, и в меньшей степени? При рассмотрении этого вопроса нам следует выделить две точки зрения.
