Галина Черная - Похождения Трусливой Львицы, или Искусство жить, которому можно научиться
Эпизоды формирования сценария
Помню случай из начальной школы, когда я почувствовала себя беспомощной и глупой. Эти чувства меня сопровождали долго во взрослой жизни, наверное, в этом эпизоде прошел «сценарный момент». Детям нашего первого класса раздали стихи к какому-то утреннику, сказали выучить и в нужный день прийти нарядными, а потом, когда утренник закончится, в рисовальных альбомах изобразить то, что запомнилось. Я же в памяти у себя оставила только зарисовать праздник. Дома маме доказывала, что к 7 ноября мне не надо приходить в парадной форме, а нужно взять лишь альбом и краски. Мама удивилась, выяснять не стала, снарядила меня, как я и просила. Когда же я пришла к школе, то с удивлением увидела, что мои одноклассники в парадной форме и повторяют стихи, о существовании которых я просто «не знала»! Учительница на меня рассердилась и оставила без участия в празднике. Я помню свои чувства: вину, недоумение, почему так получилось, что я все напутала?
А когда все это началось? Садик на Севере. Помню случай, когда группа пошла в кино (мне было 3–4 года). Показывали старый-старый фильм «Царевна-лягушка». Я сидела в кресле, рядом с другими детьми. Очень хотелось в туалет. В животе бурлило. А воспитательница была далеко. И я боялась, что если перейду к ней через весь ряд, она меня отругает. И я обкакалась. Мне было очень стыдно. Не помню, как я оказалась в группе. Все дети после фильма пошли гулять. Меня купала нянечка и говорила: «Ай-ай-ай! Такая большая девочка! Как стыдно так делать!» Опять чувство вины. И страх. Страх, что меня не любят, страх, что меня бросят или забудут в садике и я останусь одна. Ведь мама так занята собой (своими проблемами – я это чувствовала). Поэтому каждый вечер я не могла спокойно отдаться играм, а с надеждой поглядывала на дверь. Иногда я оставалась последней. Помню свое отчаяние и панику. Вот! Вот случилось то, чего я так боялась! Как же я теперь буду жить? Но приходил папа, строго говорил: «Галина! Одевайся», – и забирал меня. С папой был связан страх. Папа был неприступен, серьезен, очень строг и непоследователен. (Анализ Трусливая Львица провела правильно. Сейчас она старается выскочить из сценария. Но до сих пор нет-нет да и не услышит то, что нужно было услышать, или услышит то, чего не говорилось. Так однажды ей поручили купить билеты до Сочи, а она купила всем билеты до Туапсе. Правда, мы просто посмеялись и не особенно сердились. Так потихонечку она приучалась жить в реальности, а не в своем вымышленном мире страхов. Но еще долго сценарные страхи овладевают ее существом. – М.Л.)
Сейчас я уже могу отца вспомнить спокойно. Даже, как мне кажется, нет обиды за то, что пару раз он меня бил. (Вот именно, что кажется. Простила бы – не вспомнила бы. К сожалению, детские обиды тяжело прощаются. Раз помнит, значит, не простила. Нельзя кричать на детей! А бить тем более! – М.Л.) Последние претензии ушли после того, как уже в 28 лет, когда моей дочке было 3 года, я пригласила его к себе в гости и увидела совсем другого человека, который ко мне не имеет ну никаких притязаний. Пожилой седовласый мужчина с уставшим лицом сидел у меня на кухне и рассказывал о своей трудной жизни. Не ругал ни меня, ни маму мою, свою бывшую жену, не жаловался на новую жену (а как я догадываюсь, было за что). Привез мне ящик мандаринов и хурмы. Расспросил о жизни и уехал на следующее утро. Не перевоспитывал, не навязывал своей точки зрения. У меня своя жизнь – у него своя. И я была признательна ему именно за то, что по сравнению с опостылевшими мне мамой и бабушкой ему от меня НИЧЕГО не было надо. Очень полезной и правильной была встреча. (Вот к этому человеку претензий у Трусливой Львицы не было, а к тому, каким он был 15 лет назад, остались. – М.Л.)
Обида и злость на маму и бабушку у меня были первые два года занятий психологией. Я видела, в какой угол себя загнали они и из него пытались мешать мне жить тоже. Я позволяла это делать. У меня была жалость к себе – той маленькой беспомощной девочке, которая от мамы не получила, как говорит Э. Фромм, «ни молока, ни меда жизни», и от этого во взрослом состоянии все получалось коряво. Было противно осознавать, что по поведению я в мамином сценарии, сценарии беспомощной личности. Своей девочке я тоже не дала должного понятия и защищенности в раннем детстве, так как просто не знала, как это делается. Как говорится, парад поколений. И долго после того, как отдала дочь на проживание в семью ее отца, не могла найти меру проявления заботы и участия в ее жизни в условиях, когда ее неосознанно и осознанно настраивают против меня.
Замуж я, как и положено, вышла за мужчину, который был очень похож на моего отца.
Родословная. Папина линия
Отец мой тоже из простой семьи, ее корни на Украине. Он первый из своих родственников получил высшее образование. Его мать (не знаю ее профессии) была в немецком концлагере. Ее угоняли в Германию, каким-то образом оттуда она бежала. Развелась со своим мужем, когда оба сына (у отца есть брат младше его на 5 лет) учились в старших классах. О причинах развода говорила так: «Мне не надо, чтобы по дому просто штаны ходили». МЫСЛЬ: хорошая постановка вопроса. Лучше быть одной, чем с кем попало. Отец и его брат закончили высшее военно-морское училище. Папа был ярким брюнетом с голубыми глазами и тонкими губами. Мне сейчас тоже нравятся брюнеты, но с полными губами. Всю свою жизнь отец опекал своего брата. Они были неразлучны. Их мать демонстративно держала на столе фото только сыновей, никаких невесток или даже внуков рядом не было. «Мои сыны – мои орлы». «Орлы» порвали отношения на корню на могиле своей матери, когда делили ее дом, потому что обеспечить жильем бывших морских офицеров государство не смогло.
И еще эпизоды, имеющие отношение к закладке сценария
Муж мой тоже имеет младшего брата, которого опекает всю жизнь, точно так же, как делал и мой отец. Моя бабка со стороны отца всегда очень ревностно следила, чтобы ничто не повредило дружбе ее сыновей. Подобным же образом оберегала отношения двоих своих сыновей моя бывшая свекровь. Она, как и моя бабка, одна воспитывала детей. При этом, рассказывая, что ради детей отказалась от всего в своей личной жизни, она будто махала флагом.
Все детство я видела, как семья мамы воевала с семьей отца. Понятно, что не с ружьями и кулаками. Все-таки интеллигентные люди. Сплошные интриги, домыслы и т. д. И мамина бабушка, и бабушка отца принимали очень активное участие в жизни моих родителей. Сейчас я вижу, как семья Валиного папы при любом удобном случае осуждает меня при дочери, напрямую или косвенно, да и я, чего скрывать, пока не приобрела должного навыка, позволяла себе нелестные отзывы в адрес Валиного отца при ней. Забегая чуть вперед, хочу сказать, что как только я поняла «технологию» и начала четко себя контролировать, я в разговорах с дочкой стала только хвалить ее отца и его семью. И сразу получила результат, заключающийся в том, что Валя потянулась ко мне. Принцип «сперматозоида» в действии.
Вот он – страх! Вот чего я боялась! Я боялась, что не выйду из маминого сценария и останусь никем. С полной жизненной некомпетентностью. В работе, в семье, в делах, в финансах. Я боялась этого ее симптома, когда она лежит на кровати и тупо смотрит в одну точку. Вокруг беспорядок и куча недоделанных дел, а она лежит, потом резко вскакивает и начинает делать все сразу со словами: «Скорей, скорей, пока муж не пришел». Как кролик смотрит на удава, так мама смотрела на отца и, загипнотизированная, начинала сама лезть ему в пасть. Она сама провоцировала мужа на конфликты. Так и я, сталкиваясь с трудностями, впадала в ступор. После того как всем подружкам мама жаловалась и поносила своего мужа, она тут же начинала ему угождать (обедом и пр.). Двуличие. Четкие рабско-тиранические отношения. В душе она его ненавидела, но готовила, стирала, обшивала, делала сюрпризы и т. д. Слова из скандала: «Я к нему – муженек, муженек! А муженек – как свинья на бечевке! На козе не подъедешь! Я ему – то, это, а он выкобенивается!» (Четкий подкуп: «Я ему – то, это».)
(Молодец Трусливая Львица. Все правильно анализирует. И добавить нечего. – М.Л.)
Помню, как мама, сидя ночи напролет, шила моим куклам одежду, а потом играла со мной. Брала на работе отгулы, и мы с ней целыми днями гуляли. Ходили в кафе, в кино, на карусели. С отцом мы часто ходили в лес, катались на лыжах, коньках. Но его я боялась. Когда он был мною недоволен (то есть почти всегда), то с грозным окриком «Галина!» стучал кулаком по столу. В итоге я свое полное имя возненавидела. Как иллюстрация отцовской непоследовательности в воспитании мне запомнился один эпизод. Мне лет пять. Лето. Мы вдвоем с ним идем по улице и жуем конфеты, десять минут назад он мне сделал замечание, чтобы обертку от конфеты я бросала в урну и не сорила на улице. Но тут пришла очередь ему выбрасывать обертку, а урны нигде не было, и он выбросил ее подальше от тротуара на землю. Я тут же его поймала и спросила: «Папа, ты же говорил, что нельзя сорить на улице??!!» Он ответил, что никакое правило нельзя возводить в абсолют.
