Кен Уилбер - Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира
Тогда давайте спросим, движет ли этим Само-реализованным ребенком сострадание, милосердие, самоотверженное служение, терпимость или добрая воля? Фактически, как отмечает Али, самость на этом этапе крайне эгоцентрична, нарциссична, импульсивна и в высшей степени погружена в эго — во многих отношениях это полная противоположность всего духовного. При ближайшем и подробном рассмотрении маленький ребенок вовсе не выглядит сознательно Само-реализованным.
В результате Али начинает отступать от этой романтической путаницы, возвращаясь к традиционному романтическому оксюморону: ребенок полностью Само-реализован, но не осознает Самореализацию. «Ребенок не осознает, что он — Неотъемлемая Самость. Он не осознает свою Само-реализацию» (стр. 278). Это оксюморон, поскольку «Само-реализованный» означает «осознающий Самость»; нельзя быть бессознательно сознательно реализованным.
Все что необходимо Али, чтобы окончательно вернуться к старой романтической модели — это заявить, что потом ребенок действительно утратит бессознательную Само-реализацию (онтологически это невозможно, но это единственный путь, остающийся открытым для традиционной романтической парадигмы). Так оно и есть: «Восприятие уязвимости, ограничения и зависимости, не подкрепленное способностью отделять их от опыта Неотъемлемой Самости, приводит к отказу от отождествления последней. Ребенок теряет свою бессознательную Само-реализацию» (стр. 279).
(Конечно, если она действительно бессознательная, то утрата уже произошла — а именно, во время предшествующей инволюции, которую романтизм всегда путает с первыми шагами эволюции.)
Однако собственный анализ Али показывает, что Неотъемлемая Самость никогда реально не переживается младенцем. «Существует подлинная и вневременная Самость, Неотъемлемая Самость, которая не формируется в ранние годы» (стр. 265) — все это совершенно верно. «Неотъемлемая Самость ощущается как концентрированное присутствие, драгоценное и чистое присутствие сознания с характерным ощущением самости. Самость определенности, единственности, своеобразия и высшей ценности прозрачна и полна... Это источник чистой любви и знания» (стр. 272, 277).
Тогда дано ли все это младенцу в непосредственном и неискаженном опыте? Нет, говорит Али, у младенца или маленького ребенка этого нет. «Ясно, что, поскольку он не осознает Неотъемлемую Самость объективно, он не может не связывать это ощущение Самости с представлением» — то есть интуитивное восприятие Самости применяется к ограниченной и изолированной телесной самости. Али говорит, что величественные качества Самости у младенца искажаются и приобретают форму претенциозного нарциссизма младенческой самости. «Неотъемлемой Самости принадлежат величественные качества, но они становятся претенциозными, когда применяются к телу и уму. Приписание их к телу-уму — это заблуждение» (стр. 278).
Тогда центральным становится вопрос — осознает ли младенец вообще когда-нибудь эти величественные качества подлинной Самости без искажения или он всегда соприкасается лишь с иллюзией? Али отвечает, что самость младенца всегда заблуждается и ошибается в отношении величественных качеств Неотъемлемой Самости, и что у нее нет другого выбора. Таким образом, во все времена «эти чувства величия и всемогущества фальшивы» (стр. 278). Из этого следует, что младенец никогда не пребывает в неискаженном контакте с Неотъемлемой Самостью как таковой, он имеет дело лишь искаженным и обманчивым интуитивным ощущением этой Самости.
Более того вообще без толку говорить, что младенец во время нарцистической (практической) подфазы интуитивно ощущает Самость, но неверно применяет эту интуицию к своей текущей и ограниченной стадии развития, поскольку именно это происходит на всех стадиях развития, на каждой по-своему (это называется «проект Атман»: непреходящая интуиция Атмана, ошибочно отождествляемая с наличной ограниченной самостью).
Из собственного изложения Али следует, что младенец, в любом случае, не соприкасается ни с одним из великих качеств Неотъемлемой Самости без искажения — и, следовательно, эти великие качества вообще не могут быть «утрачены». (Они утрачиваются в инволюции, и, значит, их вспоминание в эволюции является возникновением, а не раскрытием.)
Что действительно теряется или может теряться в период детства — так это любая из разнообразных форм Сущности-на-этой-стадии. Как мы говорим в нашем обсуждении Уошберна, младенец или маленький ребенок утрачивает или вытесняет, в основном, дух-как-прану, а не дух-как-дух. Именно так — Сущность проявляется в различных формах на любой и каждой стадии своего собственного развития и роста (общего роста, который, как соглашается Али, является центральной осью развития), но любой из аспектов Сущности-на-этой-стадии может вытесняться, отторгаться, утрачиваться или искажаться. Эта утрата (не Сущности как таковой, а Сущности-на-этой-стадии) действительно оставляет «дыры», против которых самость в дальнейшем создает механизмы защиты.
На мой взгляд, эти механизмы защиты первоначально создаются не из-за утраты Сущности как таковой, но из-за искажений в развитии самости на пути к Сущности. Эти ранние формы защиты часто формируются для того, чтобы противостоять опасным импульсам, желаниям, влечениям либидо, elan vital (духу-как-пране), эмоциям и чувствам, и эти формы защиты более чем часто продолжают прочно оставаться на своем месте во взрослом развитии. Таким образом, когда Сущность, как таковая, начинает возникать в сознании (на психическом уровне) эти механизмы будут противиться и этому. Жесткая граница — это жесткая граница. Стена, которая не впускает «оно», может не впускать и Бога.
Значит в том, что касается духовного роста, понимание и демонтаж этих ранних механизмов защиты является важным делом не потому, что после этого мы восстанавливаем чистую Сущность, которая присутствовала в младенчестве и была вытеснена, но потому, что мы разрушаем те же препятствия, которые мешают более высокому возникновению Сущности как таковой.
Таким образом, эти «дыры» представляют собой как бы двойное отсутствие, изолирующее как низшее, так и высшее. Они укрывают и погружающееся, и всплывающее (порождаемое внедренной самостью и внедренным бессознательным на любой из этих стадий развития). Тем не менее, они не служат компенсацией за чистую Сущность, присутствовавшую, но утраченную в младенчестве. Как говорил Плотин, большинство наших проблем состоит не в «нет», а в «пока нет». Эти дыры, отчасти, представляют собой «нет», которое говорится ранним чувствам, эмоциям, желаниям и импульсам; но также (и что важнее всего) — «пока нет» в адрес Сущности как таковой, ожидающей рождения, более высокой стадии, борющейся за нисхождение, а не младенческого состояния, борющегося за восхождение.
Так если человек подходит к дыре с приемлющим осознанием, он может сначала тяготеть к вытесненному-погруженному аспекту этой пустоты или отсутствия; к нему может действительно возвращаться память о конкретных ранних событиях, способствовавших вытеснению или утрате. Но по мере преодоления этой реальной потери, пустота уступает дорогу какой-то форме самой Пустоты, Сущности как таковой, Сущности психического или тонкого измерения (которая, как сам того не желая, показал Али никогда непосредственно не присутствовала в младенческой структуре). Дыра содержит не просто вытесненное актуальное прошлое, но пустоту на границе будущих возможностей, которым предстоит впервые возникнуть в развитии. Анализ форм защиты от прошлой действительности помогает возникновению будущих возможностей, поскольку те же формы защиты отгораживают и то, и другое (как мы видели, внедренное бессознательное скрывает от своего узкого взгляда и низшее, и более высокое).
Таким образом, эмпирический аспект дыры — это не пустота чего-то некогда присутствовавшего, но вытесненного, а пустота чего-то нового, стремящегося возникнуть. Эмпирическая пустота — это страстная тоска по великому завтра, а не стенания по поводу утраты убогого вчера.
Али говорит, что обладая просветленным осознанием, вы можете увидеть в маленьком ребенке сияние Сущности. На самом деле, просветленное осознание позволяет вам увидеть сияние Сущности, исходящее от грязи; дело не в этом. Дело в том, какая именно актуальная форма Сущности может проявляться на любой данной стадии? Если младенец с необходимостью переживает Сущность как нечто «претенциозное», «несовершенное», «нарциссическое», «иллюзорное» и «искаженное», то это, определенно, не является «Само-реализацией», и, значит, не составляет содержание развития.
Али может запутаться во всем этом, поскольку, делая типично романтический шаг, он неявно использует двойственное определение Сущности — горизонтальное и вертикальное. Говоря о младенце на стадии практического освоения (подфазе 1 осевой точки-2), Али отмечает, что, согласно великолепному исследованию Маргарет Малер, младенец «полон собой». По выражению Малер, «это вершина нарциссизма!» Затем она говорит, что «для малыша, начинающего ходить, весь мир— в его собственных руках... Главной особенностью этого периода практического освоения является нарсиссическое наделение ребенком огромными полномочиями своих собственных функций, своего собственного тела, а также объектов и целей его расширяющейся «действительности»... Он радуется своим собственным способностям, постоянно восхищается открытиями, которые он совершает в своем расширяющемся мире, он квази-влюблен в этот мир и в свою грандиозность и всемогущество».
