Кен Уилбер - Око духа. Интегральное видение для слегка сдвинувшегося мира
Так если человек подходит к дыре с приемлющим осознанием, он может сначала тяготеть к вытесненному-погруженному аспекту этой пустоты или отсутствия; к нему может действительно возвращаться память о конкретных ранних событиях, способствовавших вытеснению или утрате. Но по мере преодоления этой реальной потери, пустота уступает дорогу какой-то форме самой Пустоты, Сущности как таковой, Сущности психического или тонкого измерения (которая, как сам того не желая, показал Али никогда непосредственно не присутствовала в младенческой структуре). Дыра содержит не просто вытесненное актуальное прошлое, но пустоту на границе будущих возможностей, которым предстоит впервые возникнуть в развитии. Анализ форм защиты от прошлой действительности помогает возникновению будущих возможностей, поскольку те же формы защиты отгораживают и то, и другое (как мы видели, внедренное бессознательное скрывает от своего узкого взгляда и низшее, и более высокое).
Таким образом, эмпирический аспект дыры — это не пустота чего-то некогда присутствовавшего, но вытесненного, а пустота чего-то нового, стремящегося возникнуть. Эмпирическая пустота — это страстная тоска по великому завтра, а не стенания по поводу утраты убогого вчера.
Али говорит, что обладая просветленным осознанием, вы можете увидеть в маленьком ребенке сияние Сущности. На самом деле, просветленное осознание позволяет вам увидеть сияние Сущности, исходящее от грязи; дело не в этом. Дело в том, какая именно актуальная форма Сущности может проявляться на любой данной стадии? Если младенец с необходимостью переживает Сущность как нечто «претенциозное», «несовершенное», «нарциссическое», «иллюзорное» и «искаженное», то это, определенно, не является «Само-реализацией», и, значит, не составляет содержание развития.
Али может запутаться во всем этом, поскольку, делая типично романтический шаг, он неявно использует двойственное определение Сущности — горизонтальное и вертикальное. Говоря о младенце на стадии практического освоения (подфазе 1 осевой точки-2), Али отмечает, что, согласно великолепному исследованию Маргарет Малер, младенец «полон собой». По выражению Малер, «это вершина нарциссизма!» Затем она говорит, что «для малыша, начинающего ходить, весь мир— в его собственных руках... Главной особенностью этого периода практического освоения является нарсиссическое наделение ребенком огромными полномочиями своих собственных функций, своего собственного тела, а также объектов и целей его расширяющейся «действительности»... Он радуется своим собственным способностям, постоянно восхищается открытиями, которые он совершает в своем расширяющемся мире, он квази-влюблен в этот мир и в свою грандиозность и всемогущество».
Али цитирует эти отрывки, а потом взволнованно добавляет: «Невозможно более красноречиво описать опыт Неотъемлемой Самости. Здесь Малер демонстрирует свое тонкое восприятие проявлений подлинной Самости» (стр. 271).
На самом деле, здесь Малер описывает подфазу, на которой зарождаются нарциссические расстройства личности. Это действительно вершина, но не подлинной Самости, а эгоцентризма — точной противоположности подлинной или неотъемлемой Самости. Если бы эта фаза развития как она есть продолжалась во взрослой жизни, результатом бы стала личность, абсолютно не способная вставать на место другого, проявлять участие или заботу по отношению к другим людям или одушевленным существам вообще, нарциссический монстр, для которого другие — просто расширения его грандиозной самости, человек с полным отсутствием сострадания, любви и заботы. Это формальная противоположность Само-реализации, а не ее «тонкий» пример.
Это — постоянная опасность в чисто монологических подходах, примером которых здесь выступает Алмазный Подход. Я-меня-мое становится центральной осью реальности, и тогда все, что лучезарно сияет на этой линии, реально воспринимается как «просветленное» или являющее «Сущность».
Али отмечает, как я полагаю, верно, что «способность к интеграции существует на всех уровнях функционирования: психическом, ментальном, эмоциональном, а также на уровне Бытия. Но поскольку уровень Бытия — глубочайший, его присутствие усиливает все измерения интегративной способности» (стр. 171). Я с этим полностью согласен. Есть горизонтальная интеграция — любая интеграция любого конкретного уровня — и есть вертикальная интеграция высочайшего уровня, то есть Бытия или Сущности как таковой, которая может усиливать все типы интеграции.
Однако Али попросту склонен смешивать эти два типа «полноты», и каждый раз, когда он замечает любой тип полноты на любом уровне, он, как правило, немедленно отождествляет это с уровнем Бытия, тогда как обычно это не что иное, как избыточная горизонтальная полнота и интеграция. Это не Сущность как таковая, а просто Сущность-на-этой-стадии.
Так, говоря о нарциссическом и эгоцентрическом младенце, Али утверждает, что он пребывает в состоянии чистой Любви и неотъемлемого Бытия. «Младенцы пребывают в этом состоянии Бытия большую часть времени. Именно это состояние мы воспринимаем, когда находим ребенка милым и восхитительным. Этот аспект переживается как мягкое и нежное присутствие, вызывающее ощущение чего-то пушистого, чистого и приятного» (стр. 320). Но если приятное, милое, прелестное и пушистое — это характеристики чистой Любви и неотъемлемого Бытия, то котята полностью Самореализованы. Мы снова видим смешение Сущности как таковой с чисто горизонтальной «полнотой» (или Сущностью-на-этой-стадии).
Всегда, когда Али возвращается к романтической модели, мы видим классическую и характерную романтическую путаницу. Романтики (прошлые и сегодняшние), искали пути трансценденции эго и обнаружения Духа, или чистого Бытия, или целостной Основы, в чем их непреходящая заслуга. А для того, чтобы обнаружить Бытие, человек должен отказаться от исключительного отождествления с эго или ощущением изолированной самости. Именно так это переживается по опыту: вы расслабляете ум и перестаете цепляться за эго, и тогда становятся доступными более лросторные, свободные, открытые и духовные формы бытия.
До поры все было в порядке, и романтики делали некоторые очень важные наблюдения относительно всего этого. Но затем они допускали глубокую и характерную для себя ошибку: они попросту делили мир на Бытие и эго. Все, что представляло собой эго (или рациональное, аналитическое, концептуальное, личностное, линейное) рассматривалось как «плохое», а все что угодно другое — все, в чем отсутствовало эго — мыслилось как Бог, Основа или Великолепие. Эго было грехом, не-эго — Бытием, Основой, Богом или Сущностью.
Но на самом деле мир «не-эго» включает в себя доэгоическое и трансэгоическое, первое из которых — очень плохое, а второе — очень хорошее, а романтики просто смешивали их в одну кучу. Результат был катастрофическим. В своем благородном стремлении к трансэгоическому, романтики пришли к прославлению чего угодно неэгоического, неконцептуального, нерационального — и, чаще всего, включали сюда глубоко дорациональные и доконвенциональные формы: они регрессировали в поисках своих Бога и Богини.
Точно так же попросту допускалось, что в эволюции (будь то онтогенетической или филогенетической) перед возникновением эго должна присутствовать Сущность — Бытие, Основа, Эдем. Должно быть, до возникновения гадкого эго по земле ходили некие ангелы. Однако в процессе развития эго предшествовали не ангелы, а обезьяны; обезьянам — черви; червям — папоротники; а папоротникам — грязь. Эго было не Падением, не Отпадением от Основы, а важным шагом вверх и в направлении действительного возникновения Основы как сверхсознательного состояния и реализации.
Другими словами, изначальное Падение произошло в ходе инволюции, а не в ранней эволюции. А эго — не предельная точка отчуждения и утраты, а веха на полпути к Источнику. Эго — это главное прибавление Сущности, а не главная утрата Сущности. Стакан наполовину полон, а не наполовину пуст.
Все это было утеряно романтиками из-за их простого представления, что «существует либо эго, либо Бытие» (которое делало их подверженными крупным до/транс заблуждениям). И я упоминаю все это потому, что каждый раз, когда Али регрессирует от своей модели типа Уилбер-II к своей ранней романтической модели типа Уилбер-I, он делает это именно под влиянием «Бытие или эго».
Так Али делит мир на «эго-состояния» и «состояния Бытия», и все, что отсутствует в первом, должно присутствовать во втором. «Бытие есть всегда. На то, что это не сознательный опыт, указывает присутствие защитных механизмов, направленных против него» (стр. 138). Но у камней нет сознательного опыта Бытия, и они не защищаются от него. Опять же Плотин был прав: проблема камня не в «нет», а в «пока нет». Камень ничего не вытесняет. Камню нет нужды уничтожать свои защиты, раскрывать Сущность и восстанавливать единство с ней. Скорее, чтобы сознательно реализовать Сущность, камню придется эволюционировать в растение, которое эволюционирует в лошадь, которая эволюционирует в обезьяну, которая эволюционирует в человека, который примет Алмазный Подход и реализует Сущность. Это не раскрытие, а развитие.
