Переживая горе. Истории жизни, смерти и спасения - Джулия Самюэль
Казалось, с каждым сеансом темы для разговора исчезали. Жизнь Кейли становилась насыщеннее, а сама она – счастливее. Конечно, Кейли не назвала бы себя счастливой, но она стала энергичнее, начала гордиться собой, ведь она преодолела то, что могло ее убить. Позже, общаясь с коллегой, Кейли рассмеялась так, как не смеялась годами. «Я почти плакала от смеха», – поделилась она. Маленькая забитая девочка в ней перестала бояться, и ей больше не нужно было держать меня за руку.
Стивен
Стивен был 62-летним высоким полным мужчиной – выдающимся профессором биологии. Он с трудом поднялся по лестнице в мой кабинет: я заметила, что он раскраснелся и тяжело дышал. На нем был прекрасно скроенный пиджак из твида и безупречные замшевые туфли, демонстрирующие его чувство стиля.
Стивен не хотел обращаться к психологу и вряд ли верил, что психолог сможет помочь ему. Но семья считала, что он нуждался в помощи. Его сестра беспокоилась, что он слишком много работал, ел и пил. Этот разрушительный цикл помогал Стивену заморозить шок и боль после недавней смерти супруги. Его сестра позвонила мне и спросила, приму ли я его. Я сказала, что Стивен сам должен обратиться ко мне. Он записался на пробный сеанс, на котором поведал свою историю.
Его супруга Дженни погибла в автокатастрофе шесть месяцев назад. Возвращаясь домой из супермаркета, она потеряла управление и влетела в стену. Если бы авария произошла в 30 метрах от этого места, она бы выжила. Повседневная случайная смерть. Дженни страдала остеопорозом, и от столкновения ее хрупкие кости переломались.
Стивен был на работе, когда ему позвонили из больницы и сообщили об аварии. Когда он приехал, его отвели в маленькую сырую комнатку и сказали, что Дженни умерла.
Затем его отвели в комнату, где находилось тело Дженни, но Стивен не смог заставить себя подойти к ней. Он так и остался стоять на пороге.
Я вздрогнула, подумав о жестокости жизни: человека может убить самое простое домашнее поручение. Стивен говорил тихо, тяжело дышал между предложениями и не смотрел на меня. Он говорил от третьего лица, словно наблюдатель, смотрящий на знакомого человека. Меня заинтересовало, всегда ли он был таким отстраненным. Казалось, Стивена можно было назвать человеком, у которого на лбу написано: «Я просто хочу жить спокойно».
«Сообщить об этом мальчикам было худшим делом в моей жизни, – признался Стивен. – Я все еще слышу крик Энди. Так кричит зверь». Я могла представить его ужас. Его сыновья провели с ним пару недель после похорон, но когда они уехали, Стивен начал прикладываться к бутылке после работы. «На работе я будто в тумане», – сказал он. Работа немного отвлекала его, но по выходным, без тумана, который скрывал его ужас, Стивен налегал на еду и алкоголь. Он рассказывал мне об этом, глядя на ковер. Возможно, он боялся, что я буду его осуждать, поэтому избегал прямого взгляда. Я чувствовала, что причинами его поведения были одиночество и страх, и сказала, что лучше заглушить свой страх, чем причинять себе вред. Стивен кивнул: очевидно, он был согласен хотя бы с некоторыми моими словами.
Сидя напротив него, я испытывала сильные эмоции. Мне казалось, что моя способность чувствовать и выражать чувства могла ошеломить его. Меня немного тревожила его академическая образованность. Я знала, что сама всегда боялась показаться необразованной. Мне нужно было вести себя осторожнее, чтобы не оттолкнуть Стивена от себя. Но чувство страха так и не покидало меня, и дистанция между нами не сокращалась. Я усердно работала, задавала много вопросов, а это всегда было знаком, что что-то идет не так.
На наших первых сеансах я хотела узнать об отношениях Стивена и Дженни. Какой она была? По чему больше всего он скучал? Узнав об этом, я надеялась, что помогу Стивену связаться с супругой через воспоминания. Стивен рассказал, что жена была очень красивой. Когда они познакомились, им обоим было чуть больше 20 лет. Они встречались много лет. Дженни хотела создать семью с ним, но он не чувствовал себя готовым к браку.
Когда Стивен рассказал об этом, то как будто впервые осознал проблему своих долгих отношений: Дженни обижалась на него из-за того, что они упускают время. Стивену понадобилось слишком много времени, чтобы жениться на ней, и слишком много времени, чтобы решиться родить детей.
Когда я поняла, что как женщина сочувствую его жене, я заставила себя встать на сторону Стивена. Он явно испытывал неоднозначные чувства, но они брали начало в его желании вести себя «логично и оставаться в безопасности». Стивен хотел заработать достаточно денег, чтобы содержать семью. Но у них возникли проблемы с зачатием второго сына, и Дженни винила его в этом.
В какой-то степени Стивен испытал облегчение, когда Дженни не стало. Теперь, когда он возвращался домой, ему не нужно было говорить с ней. Она постоянно критиковала его за лишний вес, набранный за годы, и физически отстранилась от него за последние 10 лет. Стивен всегда чувствовал, что был не очень хорош для нее, что она разочарована в нем и ей с ним скучно. Стивен винил себя, но очень скучал по всей семье. Дженни занималась их бытом и была центром семейной жизни: устраивала праздники, дни рождения, планировала мероприятия на выходные. Когда он вспоминал это время, я чувствовала, как в нем взрывались эмоции, несмотря на попытки подавить их. Я тихо сказала, что ему, должно быть, очень больно. Однако Стивен пока не был готов говорить об этом. Он резко выдохнул и сменил тему. Я видела, как его кулаки сжались, и представила его шестилетним мальчишкой, который впивался ногтями в ладошки. Я не могла доводить его до такого состояния, потому что тогда бы он лишь укрепил свои защитные механизмы. Все же я замечала эти перемены в нем. Чем более уязвимым чувствовал себя Стивен, тем сильнее проявлялся «устрашающий профессор».
У Стивена было два сына: 18-летний Джордж учился в университете, 24-летний Энди работал в технологической компании и жил с друзьями. Я расспросила Стивена об их душевном состоянии и получила ответ: «У мальчиков все хорошо, даже отлично». Иногда они приезжали домой на выходные. Когда Дженни не стало, они ходили на матчи с участием любимой команды, вместе обедали и разговаривали – обо всем, кроме матери. Их семья
