Сергей Степанов - Мифы и тупики поп-психологии
Возможно, в Макаренко говорила обида небогатого человека, чувствовавшего свою ущербность среди недоступной роскоши и стремившегося компенсировать ее таким в общем-то банальным способом. Но такого не скажешь об Антоне Павловиче Чехове, который хоть и не принадлежал к кругу богачей, но и бедным не был. А ведь и он в ту же пору писал практически то же самое. Его герои, обладающие изрядным состоянием, как правило предстают людьми малосимпатичными.
Известно, как страстно выступал против богатства и Лев Толстой. Свою встречу с вернувшимися из ссылки декабристами он описывает так: "Декабристы, прожившие на каторге и в изгнании духовной жизнью, вернулись после тридцати лет бодрые, умные, радостные, а оставшиеся в России и проведшие жизнь в службе, обедах, картах были жалкие развалины, ни на что никому не нужные, которым нечем хорошим было и помянуть свою жизнь. И ясно стало, что счастье было не в Сибири и не в Петербурге, а в духе людей, и что каторга и ссылка, неволя было счастье, а генеральство и богатство и свобода были великие бедствия".
Впрочем, всячески порицая и проклиная богатство, Толстой хотя и жаждал этого, но все же не смог порвать с привычным для графа образом жизни. Его упражнения по "опрощению" проходили на фоне барского благополучия, наподобие того, как пресыщенный обжора иногда позволяет себе побаловаться разгрузочной диетой. И это обернулось для великого писателя и мыслителя бедой — его сыновья выросли кутилами и мотами, людьми жалкими и никчемными.
Похоже, богатство не избавляет от страданий, а скорее привносит их в человеческую жизнь. Отчего так происходит? И почему во все времена те, кто лишен богатства, мечтают попасть в эту "золотую клетку", а те, кто в ней живет, ею тяготятся?
Обогащение решает одни проблемы, но создает другие.
Попробуем трезво взвесить реальные приобретения и не менее реальные потери, связанные с богатством.
Разумеется, деньги как средство исполнения желаний помогают получить то, что ранее было недоступно. Но…
… радость от приобретений мимолетна. Привычка к роскоши возникает очень быстро, деликатесы превращаются в будничный рацион, бриллианты — в побрякушки. Рестораторы помнят, как еще несколько лет назад нувориши в угаре заказывали устриц, омаров, вазы с икрой. Но даже икра может опротиветь, когда ешь ее каждый день (вспомните Верещагина из "Белого солнца пустыни"). Сегодня чаще заказывают котлеты. Особым шиком считается посреди ночи потребовать окрошки и заплатить долларов пятьсот за тарелку. А такую окрошку любая хозяйка в сезон соорудит за несколько рублей.
С приобретением богатства исчезает забота о "хлебе насущном". Но…
… появляется забота о своей безопасности. Небогатый человек никому не стоит поперек дороги, никто (или почти никто, ибо кто-то еще беднее, чем он) не преисполнен к нему алчной зависти, не желает ему отомстить, "разобраться" и т. п. Ему может быть тесно с малогабаритной квартирке. А в газетах недавно писали об одном банкире, который имел в столице несколько квартир и ни в одной не ночевал две ночи подряд — боялся. Застрелили его прямо на улице.
Появляется вожделенная собственность. Но… …приходит страх ее потерять. Можно только пожалеть человека, для которого смысл жизни воплощен в шестисотом "Мерседесе". На что нужен такой смысл, который ловкие проходимцы могут угнать прямо из-под ваших окон?
Оказываются шире возможности для досуга. Но…
…не остается времени на досуг. К тому же не все престижные развлечения по-настоящему приятны. Нужно долго приучать себя находить блаженство в сигарной вони или в бессонных бдениях в ночных клубах.
Вопреки расхожему утверждению, здоровье, хотя бы отчасти, можно купить. Богатому становятся доступны любые медицинские услуги, любые формы профилактики и оздоровления. Но…
…именно богатые сильнее других страдают от стресса. Вся их жизнь — постоянное испытание на прочность. Не все выдерживают это испытание, многие "ломаются" очень быстро. В итоге продолжительность жизни богатых не больше, чем у их менее обеспеченных сограждан. И те, и другие умирают примерно в одни и те же сроки, от одних и тех же болезней. Раку и инсульту безразлично содержимое вашего кошелька.
Богатому легко привлекать к себе людей щедрыми подарками, угощениями, покровительством. Самолюбию льстят постоянные знаки внимания, расположение окружающих. Но…
…не покидает сомнение — тобою ли дорожат или предоставляемыми тобой благами? Бывает, что старые, верные, бескорыстные друзья отдаляются, потому что не могут общаться с тобой на равных. А те, кто может, не всегда годятся в друзья. Даже наоборот, большинство из них — соперники и конкуренты, несущие "камень за пазухой".
Наконец, деньги и в самом деле дают власть, прибавляют общественного веса. Но…
…они не прибавляют личных достоинств. В глубине души разбогатевший человек сознает или хотя бы безотчетно ощущает: он ничем, кроме своих денег, не превосходит большинство своих сверстников, вчерашних однокашников, сослуживцев. И он отчаянно стремится продемонстрировать, утвердить свое превосходства с помощью впечатляющих символов богатства. Но от этого становится только смешон и жалок…
Итак, если вы искренне убеждены, что устрицы вкуснее котлет, пересмотреть свое суждение вы сможете только тогда, когда вдоволь наедитесь устриц. А потом, скорее всего, вернетесь к котлетам. Только имейте в виду, что в "Яре" или "Максиме" они стоят дороже устриц. Хотя вряд ли намного вкуснее тех, что вы можете пожарить себе прямо сейчас.
Личностный рост: издержки акселерации
Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы,
Не бойтесь мора и глада,
А бойтесь единственно только того,
Кто скажет: "Я знаю, как надо!"
Кто скажет: "Тому, кто пойдет за мной,
Рай на земле — награда".
А. Галич
В одном из недавних номеров популярного еженедельника "Аргументы и факты" опубликована статья с интригующим названием "Психразгрузка с ботинком на шее". Причем тут ботинок и почему — на шее, становится ясно лишь из последних строк этого материала. Суть не в этом. Суть недвусмысленно выражена подзаголовком статьи — "Эмоциональный наркотик". Главная идея содержится в ключевой фразе, выделенной для большей доходчивости жирным шрифтом: "О религиозных сектах и превращении людей в зомбированных фанатиков пишут довольно часто, а тот факт, что и без религии опытный психолог способен полностью подчинить себе пациента, замалчивается".
Оставим на совести автора тот факт, что пациентами безоглядно именуется вся клиентура психологов, в частности, точнее — в первую очередь, участники всевозможных тренингов, групп личностного роста и психологической разгрузки. Тем более, что такая невольная оценка довольно справедлива. Вообще-то, пациент — это больной, нуждающийся в лечении. Если считать инфантилизм и диффузную идентичность явлениями патологическими, то, в самом деле, именно о больных и идет речь. Но в связи с этим возникают важные вопросы. Каковы должны быть методы "лечения"? Насколько приемлемы те методы, что ныне практикуются? Не слишком ли велики побочные эффекты? Какова роль "целителя" в этом процессе? Кто вправе брать на себя эту роль? И с какой целью?..
Автор статьи в АиФ справедливо привлекает внимание к тому факту, что многие психологические тренинги и семинары фактически осуществляют "промывку мозгов" с целью внедрения в сознание и подсознание личности определенных мировоззренческих и поведенческих установок. То есть происходит перепрограммирование с установок никуда не годных, тупиковых, а то и деструктивных на прогрессивные и конструктивные. А вот это и есть вопрос самый спорный. Действительно ли так хороши жизненные идеалы и поведенческие приемы, которыми вооружают свою клиентуру психологи? Получается ли в результате личность более совершенная, более адаптированная к реальности, способная к успешному взаимодействию с окружающими и достижению целей, достойных одобрения?
Аналогия с религиозными сектами тут проводится недаром. По определению социологов, секта характеризуется рядом отличительных признаков. Прежде всего это отрицание традиционных верований, устоявшихся норм и ценностей, которые, по убеждению сектантов, суть вредные заблуждения. Этим заблуждениям противопоставляется безусловная истина, которая открылась основателю культа и в силу этого его самого делает богоподобным и достойным преклонения. Этот гуру пользуется непререкаемым авторитетом и возглавляет жесткую иерархию подчинения. Его последователи, приобщившись к истине, образуют замкнутую элитарную касту на фоне еще не просветленной толпы. Последняя, впрочем, служит источником пополнения секты, а заодно (что немаловажно) и материальной ее поддержки — бескорыстие новой идеологии если и провозглашается, то чисто декларативно, какие-то взносы требуются постоянно. Редкий гуру ограничивается упоительной властью над умами, большинство же еще и превращают эту власть в хорошую кормушку.
