Роберт Дилтс - Стратегии гениев. Том 3. Зигмунд Фрейд, Леонардо да Винчи, Никола Тесла
Фрейд указывает на то, что Леонардо было уже под пятьдесят, когда он начал работать над портретом Моны Лизы дель Джоконды Леонардо четыре года “рисовал портрет” и все же никогда не считал его законченной работой. Вместо того, чтобы передать работу заказчику, Леонардо держал картину у себя и взял ее с собой во Францию, где провел последние годы своей жизни и где эта картина была в конце концов куплена его покровителем Франциском I для Лувра. Фрейд объяснил фиксацию Леонардо на этой картине и силу его аффекта как прямой результат его смешанных чувств по отношению к своей матери.
“…Улыбка Моны Лизы дель Джоконды пробудила в зрелом человеке воспоминание о матер… …Леонардо в образе Моны Лизы удалось воспроизвести двоякий смысл ее улыбки, обещание безграничной нежности и зловещей угрозы…”
Фрейд идет дальше, предполагая, что динамика детской ситуации Леонардо заложила основу гомосексуальных тенденций Леонардо. Фрейд утверждал:
“У всех наших гомосексуалистов в первую пору детства, позднее забываемую индивидом, существует очень сильная эротическая привязанность к особе женского пола, как правило, к матери, вызванная или поддержанная излишней нежностью самой матери, позднее подкрепленная устранением отца из жизни ребенка”.
Фрейд полагал, что вся эта динамика нашла свое отражение в символике “воспоминания о коршуне”. Интересной частью стратегии Фрейда стало то, что на разных этапах своего анализа он “переводил” различные аспекты визуального символизма воспоминания Леонардо “с его специфического языка на общепонятный”. Если эти утверждения расположить последовательно, то получится:
”Когда я был в колыбели [коршун] подлетел ко мне и открыл мне рот своим хвостом”. (“Это был момент, когда мое любящее любопытство было направлено на мать, и когда я еще думал, что у нее есть половой орган такой же, как у меня”.
“Он много раз толкал меня хвостом в губы”. (“Моя мать бессчетное число раз страстно целовала мой рот”.
“Кажется, что мне всегда суждено было испытывать глубокий интерес к коршунам” (“И в результате этих эротических отношений с моей матерью я стал гомосексуалистом”.
Более поздние отношения Леонардо с отцом были, по-видимому, хорошими, и Фрейд утверждает, что они стали такими лишь после определенного критического периода и сэр Пьеро да Винчи играл лишь “незначительную роль” в раннем детстве своего незаконного сына. Фрейд указывает на мелкие или кажущиеся тривиальными детали в дневниках Леонардо с тем, чтобы найти подтверждение своим выводам, отмечая, что “Среди записей в дневниках Леонардо находится одна, которая из-за своего важного содержания и одной крошечной формальной ошибки задерживает внимание читателя”. Эта запись гласит:
“9-го июля 1504 г., в среду, в седьмом часу ночи скончался отец мой, сэр Пьеро да Винчи, нотариус во дворце Подеста, в седьмом часу. Ему было восемьдесят лет. Он оставил десять человек детей мужского пола и двух женского”.
Далее Фрейд объясняет, что же привлекло его внимание, и при этом применяет еще раз свою стратегию придания первостепенного значения деталям, противоречащим обычной картине.
“Стало быть, запись сообщает о смерти отца Леонардо. Маленькое недоразумение в ее форме состоит в двойном повторении времени смерти (a ore 7), словно в конце фразы Леонардо забыл, что уже написал ее вначале. Это всего лишь мелочь, из которой никто, кроме психоаналитика, ничего бы не извлек. Может статься, ее никто вообще не заметил бы, а обратив на нее внимание, сказал: это может произойти с каждым, кто пребывает в состоянии рассеянности или волнения, и не имеет иного значения.
Психоаналитик мыслит иначе; для него даже малость выражает скрытые психические процессы; он давно узнал, что такое забывание или повторение знаменательного и что нужно благодарить “рассеянность”, если она выдает скрытые в противном случае порывы”.
Комментарий Фрейда о том, что “для него даже малость выражает скрытые психические процессы”, подчеркивает ключевое положение, составляющее ядро его микростратегии анализа и интерпретации. Для Фрейда поведение является выражением психического процесса (а не просто бездумных рефлексов) — поведение представляет собой поверхностную структуру, отражающую глубинные структуры. Фрейд имеет в виду, что поведенческие микроключи, такие, как случайное “повторение” Леонардо, представляют больше информации о глубинных процессах, чем очевидное содержание поведения, легче подвергаемое контролю сознания. Фрейд называл повторения подобного рода “упорными намерениями” и считал, что “такие случаи забывания или повторения являются значимыми и что именно “рассеянность” позволяет проявиться импульсам, которые в противном случае остались бы скрытыми”.
“При отсутствии у Леонардо эмоционального торможения запись в дневнике могла бы звучать, скажем, так: “Сегодня в 7 часов умер мой отец, синьор Пьеро да Винчи, мой бедный отец!” Но акцент инерционности на самой безразличной части сообщения о смерти, на момент смерти, лишает запись всякого пафоса и позволяет нам еще раз понять, что здесь нечто скрыто или подавлено”.
Фрейд подразумевал, что ошибка, сделанная Леонардо в сообщении о смерти отца, отражала паттерн подавленного чувства к нему, чувство, которое возникло еще в самом раннем детстве, потому что отец отсутствовал в его жизни все эти годы.
Чтобы найти дальнейшие доказательства того факта, что отца рядом с Леонардо не было, Фрейд обращается к макроповеденческим паттернам, таким, как отвергание Леонардо авторитетов и его видимый недостаток “религиозного чувства”. Фрейд интерпретировал веру в личного “Бога”, представленного могущественной мужской фигурой во многих культурах, как сублимацию чувств по отношению к своему отцу. По представлению Фрейда, разнообразные исследования Леонардо да Винчи, а также отсутствие какой-либо сильной религиозной или политической привязанности в его жизни указывали на необычную степень независимости его от отца в раннем детстве.
“Тогда как у большинства людей сегодня, как и в первобытные времена, потребность в опоре на какой-либо авторитет столь настоятельна, что для них колеблется мир, когда этот авторитет оказывается под угрозой, один Леонардо мог обходиться без такой подпорки; он был бы не способен на это, если бы в первые годы жизни не научился обходиться без отца. Смелость и независимость его более позднего научного исследования предвосхищается не обуздываемым со стороны отца инфантильным сексуальным исследованием и продолжается после отхода от сексуального.
Когда кто-то, подобно Леонардо, в раннем детстве избежал запугивания отцом и в своих исканиях отбросил оковы авторитета, то нашему предположению решительно противоречило бы открытие, что тот же самый человек остался верующим и не сумел избавиться от догматической религии. Психоанализ познакомил нас с тесной связью, существующей между комплексом отца и верой в Бога, и показал, что личный Бог — это не что иное, как возвеличенный отец, и каждодневно демонстрировал нам, что молодые люди утрачивают религиозную веру, как только у них рушится авторитет отца”.
Замечание Фрейда, что “смелость и независимость” научных исследований Леонардо да Винчи “предвосхищается не обуздываемым со стороны отца инфантильным сексуальным исследованием и продолжается после отхода от сексуального”, вновь подчеркивает основную тему работы Фрейда и фундаментальный уклон его аналитических стратегий. Фрейд предполагает, что 1) форма базовых инстинктивных глубинных структур определяется некоторыми условиями раннего детства и что 2) эти формы, или паттерны поведения, продолжаются во взрослой жизни, когда их первоначальное содержание заменяется другими элементами.
Фрейд утверждал, что условия, сформировавшие базовые паттерны поведения Леонардо, относились к комбинации ранних стадий психосексуального развития и к ряду событий, которые вызвали слишком сильное замешательство или боль чтобы их сознательно вспоминать. Фрейд писал:
“О любознательности маленьких детей свидетельствует их неустанное желание задавать вопросы, загадочные для взрослого, пока тот не поймет, что все эти вопросы — только околичности и что они не могут закончиться, поскольку ребенок хочет заменить ими только один, так и незаданный вопрос. …многие, быть может, большинство, во всяком случае, наиболее одаренные дети в возрасте примерно трех лет переживают период, который позволительно назвать периодом сексуального инфантильного исследования. Насколько мы знаем, любознательность пробуждается у детей в этом возрасте не самопроизвольно, а под впечатлением одного важного события…”
Согласно Фрейду, причина, по которой жизнь Леонардо да Винчи была посвящена исследованию в противоположность к осуществлению, заключалась в замещении того, что ему на самом деле хотелось или необходимо было исследовать, но он считал, что должен подавлять эти стремления. Интенсивность подобного любопытства “пробудилась под впечатлением одного важного события” — травмирующего отрыва от родной матери.
