Майлз Дауни - Эффективный коучинг: Уроки коуча коучей
Патрик бьет.
— Около пяти. Еще один мяч.
— Хм. Пожалуй, больше.
— Насколько — по шкале один из десяти?
— Шесть. Может, семь. Еще мяч.
— Семь. Еще один.
— Восемь.
Директор по кадрам неожиданно начинает хохотать. Патрик поднимает голову, и на его лице отражается удивление. Если бы он не был поглощен плавностью полета мяча, то уже давно заметил бы, что мяч все время летел прямо и далеко за 160 метров.
Урок с Патриком — типичный пример множества уроков гольфа, которые мне довелось давать. Если вы пройдетесь по его методике, то заметите, что я не дал Патрику ни одной инструкции по технике. Этому есть две причины: во-первых, как я уже объяснил, большинство инструкций не помогают людям учиться, а, во-вторых, сам я в гольф не играю, и поэтому давать инструкции по технике не сумел бы, даже если бы захотел. Однако коучинг по гольфу я веду вполне успешно. Я снова привлекаю к этому ваше внимание, потому что хочу, чтобы вы поняли: основная работа коуча — помогать игроку учиться, но не учить его. А для того чтобы помочь учиться, не надо быть асом в той или иной дисциплине или теме. Вы же помните, что способность учиться является естественной и неотъемлемой.
Хочу также напомнить, что концепции, описанные в этой главе, — моя интерпретация Внутренней Игры. Представьте себе, как я разнервничался, когда на одной из моих сессий на конференции в Амстердаме в аудиторию вошел Тим Гэллуэй и тихонько занял место в заднем ряду (впервые мы встретились как раз накануне вечером). Я был озабочен тем, чтобы то, что я представляю, соответствовало его идеям. Сейчас, когда я пишу эту главу, я чувствую то же самое. Позвольте мне прояснить мои намерения. Существуют элементы Внутренней Игры, которые я сделал «своими» и которые особенно хорошо вписываются в эффективный коучинг. В этой главе я хочу предложить свое понимание принципов и некоторых наиболее значимых приемов. Совершенно ясно, что фундаментальные принципы, ядро философии Внутренней Игры не просто вписываются в коучинг: это краеугольный камень моей методики. Гэллуэй в чистом виде!
Первый урок заключается в самом названии — Внутренняя Игра. Внутреннее подразумевает внешнее. Если вы когда-нибудь брали традиционные уроки гольфа, то в конце занятия непременно слышали от тренера три фразы: «С вас 50 долларов», «Продолжайте упражняться» и «Все идет от вашего сознания». Последовательность этих заявлений очень важна для тренера. Он знает, что должен потребовать и получить с вас деньги до того, как сделает последнее замечание: если «все идет от сознания», а тренер не сделал ничего, чтобы к этому сознанию обратиться, любой уважающий себя клиент платить не станет. Впрочем, я не хочу сказать ничего плохого о профессиональных тренерах. Большая часть традиционных методик обучения обращается к внешней стороне игры — к технике, хватке, стойке, физическим движениям. И это понятно, поскольку все это на виду и может быть измерено. Содержание же Внутренней Игры менее очевидно, его нельзя наблюдать или измерить. Это такие вещи, как восприятие, стремление, ценности, страхи и сомнения. Модели и приемы, представленные в нашей книге, предлагают методику обращения к Внутренней Игре.
Во второй главе я ввел одну из ключевых моделей Внутренней Игры (ПОТЕНЦИАЛ минус ВМЕШАТЕЛЬСТВО равняются РЕЗУЛЬТАТИВНОСТИ) и высказал предположение о том, что роль коуча должна сводиться к тому, чтобы уменьшить вмешательство, высвободив наибольший потенциал игрока. Патрик в начале урока гольфа продемонстрировал несколько отличных примеров такого вмешательства:
«Да. У меня не очень хорошая координация движений, и я всегда старался увильнуть от занятий спортом. Играю только потому, что некоторым клиентам нравится вести дела на поле для гольфа. Но меня совсем не устраивает, что они видят, как плохо я играю».
Страх и сомнение. Ничто так не мешает результативности человека, как две эти вещи. Страх и сомнение подогревают внешнюю игру, когда мы пытаемся найти «правильный» способ направить клюшку или провести презентацию и тем самым создаем замкнутый круг. Из страха, что мы можем что-то сделать не так, мы пытаемся определить правильный путь, правильный подход или прием. Потом мы пытаемся следовать этому «правильному пути», что, в свою очередь, становится вмешательством, вызывающим еще больше страха и сомнений. У теннисиста Ивана Лендла было множество тренеров (большинство из них он уволил), пытавшихся научить его своему единственно правильному удару справа.
В конце концов он нашел свой способ, что для того времени было довольно необычно…
Следующий рассказ немного уводит нас от темы, зато наглядно показывает, насколько навязчивым и сковывающим может быть страх. Недавно я побывал на мероприятии, где присутствовали сразу шесть так называемых «капитанов индустрии». Один из них завел речь о необходимости создания творческой атмосферы (креативности) в его организации. У других оказались те же потребности. За две минуты разговор перешел на управление рисками. Своим сотрудникам они давали понять вот что: «Я хочу от вас больше творчества, но не вздумайте ошибаться…» При этом они удивлялись, что уровень творческой активности в их организациях крайне низок!
Таким образом, вмешательство — главная помеха результативности. Много лет назад воскресным вечером, когда моей падчерице Виктории было лет одиннадцать, я спросил ее, сделала ли она домашнюю работу. Ее лицо вытянулось: им задали сочинение по английскому, и писать его надо было в тот же вечер. Я только что удобно устроился, собираясь допить бутылку вина, и не пришел в восторг, когда мое предложение помощи было принято. Мы уселись рядом за столом в кухне. Я спросил, какова тема сочинения, и записал ее вверху страницы. Потом спросил Викторию, что она думает об этой теме. К этому времени Виктория уже хорошо знала игру и понимала, что писать сочинение за нее я не собираюсь и лишь помогу направить ее мысли, чтобы она смогла начать. Зная, что она девочка одаренная, со множеством идей в голове, я немного удивился и даже рассердился, не услышав ответа. Я повернулся к ней, намереваясь повторить вопрос более энергично, и тут заметил, что она свернулась на стуле, поджав под себя ноги: поза, всегда заставляющая меня удивляться гибкости человеческого тела. Если прежде ее лицо казалось просто осунувшимся, то теперь оно стало еще и бледным. Мое раздражение как рукой сняло.
— Виктория, в чем дело?
— Сочинение надо было написать к пятнице, я уже в третий раз не сдала его вовремя. Мисс Уайт — единственная учительница, которая в меня верит, а я очень ее подвела и… и…
— Ясно. Что ты можешь с этим сделать?
— Ничего.
— Ничего?
Через некоторое время мы пришли к следующему заявлению: «Если я закончу сочинение и отдам ей прямо с утра, и еще извинюсь, может быть, она не станет так сильно на меня сердиться, и мне не придется сидеть все утро и волноваться по поводу английского, который у нас после обеда».
— Хорошо. Ты готова писать сочинение?
— Да.
— Тогда скажи, что ты думаешь о теме?
На меня обрушилась целая лавина идей. Я их рассортировал и вернул ей назад. Видит ли она структуру, основную линию сюжета? Да. Какая еще ей нужна была помощь? Мне оставалось лишь уйти и дать ей закончить. В бутылке еще оставалось немного вина.
ДВА «Я»
Когда человек сосредоточен и вмешательство или большая его часть ликвидирована, он вступает в новое состояние ума, которое иногда называют «потоком». Гэллуэй занимался этим специально и описал это состояние в книге «Внутренняя Игра в теннис», которую я считаю очень ценной. Он отметил способность человека разговаривать с самим собой, причем с такими разговорами мы сталкиваемся каждый день. Пожалуй, на спортивной арене они особенно слышны. Эти разговоры отличаются критикой, осуждением и возмущением человека, направленным на самого себя. Как правило, следует набор инструкций на тему того, что надо делать, чтобы лучше выполнить задачу: «Идиот, ты же знаешь, что надо отбивать мяч впереди себя. Лентяй паршивый! Стой на кончиках пальцев и заранее отводи ракетку…»
Гэллуэй спрашивает: «Кто здесь разговаривает и с кем?» и сам же отвечает на свой вопрос: «По-видимому, «кто» и «с кем» — разные персонажи, иначе не было бы диалога, поэтому можно сказать, что в каждом игроке присутствуют два «я». Первое, вероятно, дает инструкции, второе, вероятно, осуществляет действия. Давайте назовем «инструктора» Первым «я», а «исполнителя» — Вторым «я».
В Школе коучинга мы описываем Первое и Второе «я» следующим образом:
Первое «я» — внутренний голос родителей, учителей и прочих авторитетов. Первое «я» стремится контролировать Второе «я» и не доверяет ему. Первое «я» характеризуется напряжением, страхом, сомнением и излишним старанием.
