Михаил Бейлькин - Медицинские и социальные проблемы однополого влечения
Эти нюансы поведения молодого человека в рамках концепции гендера именуются маскулинной гендерной ролью. Старый сексологический термин – “мужское гиперролевое (то есть утрированное, преувеличенное) поведение”, на мой взгляд, точнее отражает суть дела.
Но пластичность геев не беспредельна; не приходится мечтать о том, что бы представители сексуальных меньшинств чувствовали себя вполне уютно в гетеросексуальном мире. Перспектива полного исчезновения гомофобии тоже нереальна. Представим себе ситуацию (сегодня реально невозможную), когда вдруг как по волшебству исчезнет гомофобия. Даже если бы подобное чудо произошло, геи, почувствовав себя комфортнее, тем не менее, не смогли бы адаптироваться в гетеросексуальном обществе полностью.
Дело в том, что эмоциональные, поведенческие и порой даже телесные особенности “ядерных” гомосексуалов имеют не столько приобретённый, сколько врождённый характер, обусловленный типом половой дифференциации мозга в процессе внутриутробного развития плода. Например, к гетеросексуальной эротике они чаще всего остаются эмоционально равнодушными. Нюансы восприятия, обусловленные врождённым характером половой ориентации, приводят к взаимному непониманию гетеро- и гомосексуалов. “Я заметил, что само слово “женщина” действовало на моих товарищей возбуждающе, – делится своими подростковыми воспоминаниями японский писатель Юкио Мисима. – По краске, заливавшей их лица, я догадывался, когда именно они произносили его мысленно. Однако для меня слово “женщина” звучало не более соблазнительно, чем “карандаш”, “автомобиль” или “метла”. Во время беседы я иногда попадал впросак и чувствовал, что говорю со сверстниками на разных языках”.
Точек соприкосновения между лесбиянкой и гетеросексуальным мужчиной почти нет, а их противоречия порой непреодолимы. Их подоплёку очень красочно (хотя и не совсем верно) выразила одна из участниц телепередачи, до своего полного перехода к гомосексуальному образу жизни трижды несчастливо побывавшая замужем: “Мужчины – другой биологический вид, чуждый мне по ментальности, запаху и другим параметрам. Нормальный брак – постоянная борьба полов. Мужчины и женщины находятся в разных окопах. Мне проще жить без этой биологической несовместимости”. Здесь не место для подробного анализа этого высказывания, но поверьте, оно проливает свет не столько на противоречия между мужчинами и женщинами, сколько на существующий барьер между гетеро- и гомосексуальным мироощущением.
Различия между сексуальными меньшинствами и гетеросексуальным большинством всегда будут порождать их взаимное недопонимание. Они же проливает свет на живучесть всевозможных спекуляций, бытующих в общественном сознании. Мифы, например, о существовании “голубой мафии”, насаждающей нестандартную сексуальность в обществе, порождены не только невротическими комплексами гомофобов (вспомним откровения Еникеевой или Новохатского!), но и существенной разницей в восприятии мира гомо-, би- и гетеросексуалами. Вполне нейтральная телепередача, весьма полезная в плане получения информации по проблемам полового воспитания, может вызвать чувство раздражения и гнева даже у человека, казалось бы, свободного от гомофобных предубеждений.
Гомосексуалы вынужденно более терпимы в извечных противоречиях с сексуальным большинством (сказывается воспитание, полученное ими в рамках культуры сексуального большинства). Но они не могут изменить своей природы.
Идеальной представляется такое положение дел, когда государство и общество перестанут заглядывать в постели гомосексуалов, а те в своём повседневном поведении максимально адаптируются к культуре гетеросексуального большинства. От этого выиграют все: общество избавиться от лишних раздоров и противоречий, гомосексуалы не будут провоцировать гомофобов, врачей обрадует снижение количества невротиков.
Кон прав, утверждая: “Геи и лесбиянки не могут ни отделиться от гетеросексуального (по преимуществу) общества, ни полностью раствориться в нём. <…> “Голубые” мужчины и женщины всегда будут чем-то отличаться от других и благодаря этому вносить свой вклад в человеческую культуру”.
С их оппонентами из среды сексуального большинства дело обстоит намного сложнее.
Поскольку гетеросексуальное развитие часто включает стадию утрированной маскулинности, подростки в той или иной мере обычно дискриминируют своих гомосексуальных сверстников. Между тем, ХХI век приведёт к заметному росту числа гомосексуалов. Это касается и России: утяжеляются и учащаются стрессы, выпадающие на долю беременных, растёт число неполных семей, в которых сыновья растут без отцов. Обществу следует позаботиться не о том, чтобы всем без исключения, навязывать гетеросексуальную ориентацию, а о том, чтобы дать своим согражданам равные возможности для полноценного развития, вне зависимости от типа их полового влечения (разумеется, речь не идёт о парафилиях). Задача в том, чтобы свести к минимуму болезнетворность конфликтов, приводящих к развитию интернализованной гомофобии и к невротическому развитию представителей сексуальных меньшинств. В рамках цивилизованного общества этого следует добиваться половым просвещением и воспитанием, что является важнейшей задачей сексологов и педагогов.
Американские геи добились от правительства и от общественности принятия существенных мер, направленных на борьбу с гомофобными предрассудками. В России дело обстоит намного хуже. Обсуждая этот вопрос, Игорь Кон, позабыв о своих нападках на врачей, приводит ярчайшие примеры истеричного и инфантильного поведения гей-активистов. Он с неподдельной искренностью рассказал о бедах отечественного движения геев за свои права; об эпатажных выходках их лидеров; о том, как они растратили на собственные нужды средства, пожертвованные геевскими организациями Америки (Кон И. С., 1998).
Не очень ответственно ведут себя и рядовые геи. Они боятся высовываться и потому вовсе не собираются отстаивать право представителей сексуальных меньшинств быть самими собой (речь идёт о так называемой “геевской идентичности” ). Самого Кона, похоже, вполне устраивает отказ от активных выступлений гомосексуалов, подобных тем, которые сотрясали Америку в шестидесятые годы. “Идея “геевской идентичности” многим россиянам тоже не импонирует, а мелкие склоки и претензии самопровозглашённых лидеров их раздражают. “Эти паршивые активисты только и делают, что всюду ходят и рассказывают о своей сексуальности. И делают они это только для того, чтобы привлечь внимание Запада; активизм здесь появился потому, что западные люди научили этому русских. Мои добрые друзья знают, что я гей, но это моё личное дело. Мне незачем рассказывать каждому, что мне нравиться спать с мужчинами”, – сказал один петербургский “голубой” интеллигент американскому журналисту. А другой добавил: “Я не хочу принадлежать ни к какой субкультуре. Я знаю, что это модно на Западе, но из того, что я предпочитаю спать преимущественно с мужчинами-геями, не вытекает, что я хочу общаться в первую очередь с ними же”.
Кон добавляет: “И даже тем, чей круг общения почти исключительно гомосексуален, мысль о какой-то институционализации этого положения вещей представляется вполне нелепой. Принципиально нынешний расклад всех устраивает: минимум геевской инфраструктуры (бары, дискотеки, журналы и т. п.), а всё остальное общение – чисто приватным образом”.
Тут-то Кон и сменил свой прежний гнев на милость, заявив, что гомосексуальному сообществу необходимо иметь “свой медицинский центр и психотерапевтическую службу”.
Уверен, что американский журналист, беседовавший с русскими геями, вёл свои записи не без иронии. Ему-то доподлинно известно, что нарочитая преданность геевской субкультуре в США объясняется не пристрастием к некой моде. Геи дорожат тем, что было добыто в ходе нелёгкой борьбы. Если бы все “голубые” американцы чурались всего, что способно выдать их сексуальную принадлежность, то были бы бесправны по-прежнему. Именно благодаря активной социальной позиции геев новый “Стоунуолл” или погром, подобный учинённому в московском гей-клубе, в США наших дней уже невозможны.
С другой стороны, свобода выбора, которой добились геи, пошла на пользу и обществу в целом, и им самим. Люди искусства получили возможность гораздо большего, чем прежде, выбора. Теннесси Уильямс, например, открыто ввёл гомосексуальную тематику в одну из своих лучших пьес “Французский квартал”, но сделал это так, что она отнюдь не раздражает гетеросексуального зрителя. Что же касается его мемуаров, то они обращены преимущественно к гомосексуальному читателю. Фильмы Лукино Висконти и Дерека Джармена, книги гомосексуальных поэтов и писателей сделали западных гетеросексуальных интеллигентов более толерантными к проблемам однополых отношений и чувств. В России же пока процветает гомосексуальная “попса”.
