Ненормальные личности. Учение о психопатах - Петр Борисович Ганнушкин

реагировать на те или другие определенные внешние впечатления. Игнорируя одни вещи и, наоборот, фиксируя в своем сознании другие, человек с истерическим характером иногда создает себе как бы исход из того невыносимого для него положения, в которое ставит его жизнь. Действительно, сплошь и рядом можно констатировать, что истеричные не знают – и иногда совершенно искренно – как раз того, что им может причинить то или другое страдание, что может оказаться для них очень неприятным и тяжелым; и наоборот, их фантазия может создавать то, чего в действительности не существует, но что облегчает их горе и страдание. Необходимо добавить при этом, что они все же, по очень тонкому замечанию Raimann’а, делают необходимые заключения и выводы из всего того, чего они как будто бы не знают; это последнее обстоятельство, если не принимать во внимание возможности симуляции, которую в некоторых случаях с несомненностью можно исключить, не может быть объяснено без участия в процессе подсознательной сферы (которая также несет свою службу индивидууму). Это свойство людей с истерической психикой – не видеть, не помнить, не чувствовать того, к чему они хотели бы быть глухи и слепы, что причиняет им горе, – это свойство проходит вполне определенной чертой через всю их душевную жизнь, обнаруживаясь как в интеллектуальной, так и в эмоциональной сфере. Несомненно, однако, что та же самая внушаемость истеричных в других, также нередких, случаях оказывает очень плохую услугу больному, делая его очень впечатлительным, очень ранимым, а следовательно, и очень неустойчивым в его борьбе за существование. Вот почему считать, что эта основная черта (внушаемость), присущая истерическому характеру, действует в угоду и под давлением инстинкта самозащиты организма, хотя бы и извращенного болезнью, – все равно, как бы ни понимать в этом случае этот инстинкт, в смысле ли Krankheitswille Sokolowski[21], в смысле ли Abwehr-Hysterie Freud’a или, наконец, в смысле activité réactionnelle de défense Claparède’a – думать так, это значит, полагаем мы, исходить из предвзятой идеи и закрывать себе глаза на факты, которые с этой точки зрения объяснены быть не могут.

Одной внушаемостью, однако, трудно объяснить всю совокупность и картину истерического характера; другое неотъемлемое свойство истеричных есть их эгоцентризм, эгоцентризм своеобразный, мало похожий хотя бы на эгоцентризм параноика; заметим теперь же, что этот эгоцентризм часто (также, вероятно, не без участия подсознательной сферы) определяет то направление, в котором действует внушаемость истеричных; эта последняя служит очень хорошую службу эгоцентризму больного: больной ярко воспринимает именно то, что имеет то или другое отношение к этому его основному свойству, и наоборот. Этим эгоцентризмом и обусловливается та пышная картина истерической психики, которая так великолепно была не раз уже описана старыми психиатрами, являвшимися в своих работах постольку же натуралистами-врачами, поскольку и художниками. Нам нет никакой надобности в подробностях повторять эту картину, мы укажем лишь на основные пункты, характеризующие эту сторону дела.

У истеричных стремление привлечь к себе внимание окружающих не имеет решительно никаких границ, они добиваются этого во что бы то ни стало и какими угодно средствами; равнодушия, индифферентизма к своей особе они не простят ни в каком случае, скорее примирятся с неприязнью, даже с ненавистью тех, с кем им приходится входить в соприкосновение. Они непременно хотят быть оригинальными, они готовы хвалить или любить то, что никому не нравится, что даже всем противно; такой извращенностью своих вкусов они, действительно, заставляют окружающих обращать на себя внимание. Каждый поступок, каждый жест, каждое движение рассчитаны на зрителя, на эффект; дома, в своей семье, они держат себя иначе, чем при посторонних; всякий раз, как меняется окружающая обстановка, меняется и их нравственный и умственный облик; оттенки поведения истеричных богаты и разнообразны. Они готовы противоречить общепринятым воззрениям и с крайним упорством защищать свои необыкновенные взгляды и мысли. Истеричные обыкновенно завистливы и ревнивы, и эти качества обнаруживают они не только при важных обстоятельствах жизни, но и в мелочах; они пользуются каждым самым ничтожным поводом, чтобы показать свое превосходство над соперником. Своих ошибок они не сознают никогда; если что и происходит не так, как бы нужно было, то всегда не по их вине, они правы всегда, виноватыми же большею частью оказываются их близкие, которым иногда действительно приходится нелегко. Истеричный мстителен, при этом он неистощим и неразборчив в тех приемах, к которым прибегает для достижения своей цели; он любит скандалы, сплетни, всякие дрязги. Эгоцентризм его не крупного калибра. Истеричный ищет наслаждения, ищет легкой, привольной жизни, и если он упорно трудится и работает, то только для того, чтобы обратить на себя чье-либо внимание. Легко подчиняющиеся всякому авторитету, в общем слабовольные, люди с истерической психикой оказываются чрезвычайно энергичными и упрямыми, если затронутой является их личность, их интересы.

На почве эгоцентризма, к тому же подкрепленного внушаемостью истеричного, пышно расцветают и культивируются все те качества, которые в общежитии, не заботящемся о генезе явлений, третируются как дурные, порочные, безнравственные. Истеричные это знают и повторяют все, постоянно лгут, постоянно обманывают, притворяются и не останавливаются для достижения своих целей ни пред какими моральными мотивами. Действительно, существуют случаи, что люди с истерической психикой своими собственными рассказами впоследствии подтверждали, что они лгали, притворялись, обманывали. Однако все это далеко не так просто. Правда, что истеричный более, чем всякий другой, черпает свои убеждения и мнения из своих желаний; правда, что он сплошь и рядом оказывается рабом своих хотений и влечений – а эти последние диктуются ему его эгоцентризмом; правда, наконец, что он, склонный к самовнушениям, не считается с действительностью, не видит того, что есть, и видит то, чего нет, – все же третировать человека с истерическим характером просто как безнравственного, аморального было бы ничем не оправдываемым упрощением сложных данных жизни. В жизни истеричного активная и пассивная, сознательная и бессознательная ложь, притворство, подражание так перепутаны и сплетены между собой, что очень часто, несмотря на самый тщательный анализ, не удается решить вопроса, играет ли роль в том или другом случае истеричный, сживается ли со своей ролью или, наконец, изображает самого себя; часто он сам этого не знает. Заметим, между прочим, что по поводу вопросов нравственности мы не должны забывать справедливых слов Janet, сказанных именно по поводу истеричных: «“Ложь” и “грех” суть слова, которым место в языке моралистов, но которых не знает язык врачей».

Клиника психопатий: их статика, динамика, систематика

Предисловие

Клиническая психиатрия переживает кризис. Этот кризис неизбежен. Психиатрия – самая