Забытый язык - Эрих Зелигманн Фромм
«Я сидел в машине у подножия горы, где начиналась узкая и очень крутая дорога, ведущая на вершину. Я сомневался, стоит ли ехать по ней: дорога представлялась очень опасной. Однако стоявший рядом с машиной человек сказал мне ехать и не бояться. Я выслушал его и решил последовать этому совету. Я двинулся в путь, а дорога становилась все более и более опасной. Остановиться, впрочем, я не мог, потому что развернуться не было возможности. Когда я был уже почти на вершине, мотор заглох, тормоза отказали, и машина покатилась назад и упала в пропасть. Я проснулся в ужасе».
Для полной расшифровки сновидения следует добавить одну ассоциацию. Сновидец сообщил, что человек, ободрявший его перед подъемом на гору, был его бывшим другом, художником, который «запродался», сделался модным портретистом, заработал много денег, но при этом утратил способность к творчеству. Писатель знал, что, несмотря на успех, его друг несчастен и страдает от того факта, что предал себя. Понять сновидение нетрудно. Крутая гора, на которую писатель должен был въехать, – символическое выражение успешной карьеры, в отношении которой он должен принять решение. Во сне он знает, что этот путь опасен. Он осознает, что если примет предложение, то сделает в точности то же, что его друг – нечто, за что он того презирал и из-за чего разорвал дружеские отношения. Во сне писатель понимает, что такое решение может вести только к гибели. Ему снится его физическая гибель, символизирующая опасность, которая угрожает разрушить его интеллектуальную и духовную целостность.
Писатель во сне ясно увидел стоящую перед ним этическую проблему и понял, что должен выбирать между «успехом», с одной стороны, и собственной целостностью и счастьем – с другой. Он увидел, какой будет его судьба, если он примет неправильное решение. Наяву он не мог ясно оценить альтернативу. На него слишком сильно действовал «шум» – соображения о том, что глупо не воспользоваться шансом получить много денег, власти и престижа. Он был так впечатлен голосами, твердившими, что его «идеализм» – детская непрактичность, что прислушивался к рационализациям, которыми человек обычно пользуется, чтобы заглушить голос совести. Писатель, зная, что во сне мы часто знаем больше, чем когда бодрствуем, был в достаточной степени поражен сновидением, чтобы туман в его рассудке рассеялся; он смог ясно увидеть альтернативу, принять решение в пользу своей целостности и против разрушительного искушения.
Во сне случаются не только лучшие понимания наших отношений с другими людьми, ценностные суждения и предсказания, но и интеллект работает лучше, чем наяву. Это неудивительно, поскольку углубленные размышления требуют сосредоточения, которое часто недостижимо для нас, когда мы бодрствуем, в то время как состояние сна этому способствует. Самым известным примером сновидения такого рода служит открытие бензольного кольца. Человек, увидевший сон, уже давно искал химическую формулу бензола, и однажды ночью увидел ее во сне[4]. Ему повезло: он вспомнил свое сновидение по пробуждении. Существуют многочисленные примеры, когда люди, искавшие решение проблемы в математике, технике, философии или в практических делах, однажды ночью совершенно отчетливо видели его во сне.
Иногда человеку снятся чрезвычайно сложные интеллектуальные построения. Описанное ниже сновидение является примером такого мыслительного процесса, хотя и содержит одновременно очень личный элемент. Вот какой сон приснился одной умной женщине.
«Я увидела кошку и множество мышей и подумала: спрошу завтра утром мужа – разве сотня мышей не сильнее одной кошки? Почему они не могут ее победить? Я знаю, он ответит мне, что это не отличается от исторической проблемы: как диктатор может править миллионами и не быть свергнутым ими. Впрочем, я знала, что это вопрос-ловушка и его ответ неверен».
На следующее утро женщина рассказала мужу первую часть своего сна и спросила его: «Что это значит – мне приснилось, что сотня мышей не может победить одну кошку?» Муж тут же дал тот ответ, который она предвидела во сне. Через два дня женщина прочитала мужу сочиненное ею стихотворение. В стихотворении шла речь о черной кошке, которая на заснеженном поле оказалась окружена сотнями мышей. Мыши смеялись над кошкой, потому что, будучи черной, она была отчетливо видна на снегу; кошке захотелось стать белой, чтобы быть не такой заметной. Стихотворение завершалось строкой: «И теперь я понимаю, что так озадачило меня прошлой ночью».
Рассказывая стихотворение мужу, женщина не осознавала связи между стихотворением и сновидением; муж эту связь увидел и сказал: «Ну так стихотворение дает ответ на твой сон. Ты идентифицировала себя не с мышами, как я подумал, а с кошкой, и во сне ты гордилась тем, что даже сотня мышей не может тебя победить. В то же время ты испытывала унижение, потому что слабые мыши, над которыми ты чувствуешь свое превосходство, над тобой смеются, раз могут тебя отчетливо видеть». (Женщина любит кошек и чувствует свое родство с ними.)
IV
Фрейд и Юнг
Мои определения сновидений и всех разновидностей психической деятельности во время сна, хотя и основаны на фрейдовской теории сновидений, во многом резко расходятся с нею. Я полагаю, что сновидения могут быть выражением как низших и самых иррациональных, так и высочайших и самых ценных функций нашего разума. Фрейд считал, что сны всегда неизбежно являются выражением иррациональной части личности. Я постараюсь ниже показать, что все три теории – сновидений как исключительно иррационального явления, сновидений как исключительно рационального явления, сновидений как то одного, то другого – могут быть обнаружены в истории интерпретации сновидений с древнейших времен.
