Елена Кабанова - Стерва делает карьеру. 10 заповедей успеха
1. Слушатели часто просят тебя повторить только что сказанные слова.
2. Ты замечаешь, что боишься выступать на публике.
3. У тебя заметный акцент.
4. После десятиминутного разговора (не монолога!) у тебя устает горло.
5. У слушателя через некоторое время начинает блуждать взгляд, а некоторые подпирают голову рукой.
6. В конце длинного предложения ты теряешь контроль над голосом и комкаешь окончание фразы.
7. Ты часто произносишь слова-паразиты – например, «гм», «ну», «так сказать», «знаете ли», «угу».
8. А еще ты имеешь привычку вздыхать, с шумом втягивать воздух, прищелкивать языком и вообще издавать навязчивые неприятные звуки.
Напоследок возьми магнитофон или диктофон, наговори на пленку несколько минут и внимательно прослушай запись собственного голоса. Голос, вызывающий доверие и приязнь, отличается следующими параметрами: спокойный, хорошо модулированный, низкого тембра, доверительный, управляемый, теплый, мелодичный, уверенный, властный, дружеский, богатый интонациями, выразительный, естественный, наполненный, звучный. Наоборот, голос, вызывающий антипатию, отличается одним или несколькими признаками следующего свойства: гнусавый, резкий, скрипучий, хриплый, дрожащий, пронзительный, плаксивый, одышливый, робкий, отрывистый, слишком громкий, слишком тихий, бесцветный, помпезный, неуверенный, монотонный, напряженный, слабый, скучный.
Но голос можно исправить так же, как исправляют дефекты внешности – с помощью макияжа, прически, грамотного ракурса и проч. Специалист по имиджу Лиллиан Браун советует понизить голос, чтобы ты смогла говорить, по ее выражению, «прямо из носков». Что означает эта фраза?
Голоса низкого тона требуют глубокого дыхания. При высоком голосе дыхание становится поверхностным, воздух при вдохе наполняет только гортань и верхние доли легких. Голос станет ниже, если наполнить легкие воздухом до глубины диафрагмы. Тогда гортань освобождается для создания большей вибрации и резонанса. Чем больше объем вибрирующего воздуха, тем глубже звучание и ниже тембр. Когда в процесс проталкивания воздуха через горло и губы активно вовлекается не только гортань, но и диафрагма, голос становится приятным, грудным. Для проверки резонанса в груди громко произнеси «мумм-мумм-мумм», прижимая кончики пальцев к грудине. Ты должна ощутить вибрацию.
Если ничего такого не ощутила, не расстраивайся. Для голоса можно поменять осанку: плотно упрись пятками в пол, выпрями спину – при этом твоя диафрагма автоматически прогибается, заставляя голос исходить из источника более низкого, чем носовая полость. Так же полезно делать упражнения: запиши на пленку голос, который тебе нравится и ежедневно по несколько – приблизительно по десять-пятнадцать – минут разговаривай, подражая тембру и интонациям этого голоса.
Для эмоциональной окраски голоса особо обрати внимание на интонации. «Подъемы» и «спуски» голоса удаляют из речи монотонность, бесцветность, навевающие скуку на аудиторию. В то же время слишком резкие перепады в голосе тоже вызывают отторжение, неприязнь. Милая девушка Элиза Дулиттл в «Пигмалионе» Бернарда Шоу вызвала возмущение у Генри Хиггинса не только чудовищным акцентом, но и интонациями торговки – он назвал это «квохтать, как осипшая курица», а также жуткими звуками «у-у-ааааа-у!». «Вы слышали ужасное произношение этой уличной девчонки? Из-за этого произношения она до конца своих дней обречена оставаться на дне общества». Конечно, сойти за герцогиню на посольском приеме – цель скорее авантюристки, нежели честной девушки, намеренной зарабатывать себе на жизнь в качестве горничной или продавщицы, но и для того, и для другого требуется «совершенство речи». Причем горничной и продавщице оно необходимо гораздо в большей степени, чем герцогине.
Даже если принять на веру недоброе заявление мистера Хиггинса о том, что «наш век – это век выскочек», которые появляются на свет в самых низах общества, но после того, как переходят в высший свет, мечтают втереть окружающим графам-баронам-олигархам очки – и при таком отношении к жестокой действительности вряд ли что-то изменится. Люди живут, как умеют, и самореализуются, как могут, сколько бы ни ворчали сторонники традиций и защитники стереотипов. Что же касается твоих планов, то в какой бы среде ты ни росла и какую бы профессию ни выбрала, тебе все равно пригодится приятный, вызывающий доверие и симпатию голос. Тебе необходимо всерьез позаботиться о том, чтобы твой «природный музыкальный инструмент» был идеально настроен.
Конечно, ждать моментальных результатов не приходится. Голос – такая же часть твоего «я», как и произношение, как и манера вести беседу. Поэтому не надейся изменить эту базовую структуру так же быстро, как, например, цвет волос. Но эффект от работы над «повышением качества» собственного голоса дорогого стоит. Теперь ты довольно легко сможешь доносить до слуха аудитории все, что имеешь сообщить. Изрядная экономия энергии – и в плане собеседования, и в плане дальнейшей работы со всеми ее летучками, совещаниями, переговорами.
Глава 6. Иерархи и командармы разнокалиберного бизнеса
Кроме того, как ты говоришь, немалое значение, конечно, будет иметь и то, что ты скажешь. Для того, чтобы сказать что-нибудь, нужно обстоятельно изучить обстановку. Ну-ка, где это я?
Начнем сбор разведданных с истории. Вернее, с исторического анекдота, который то ли имел место в реальной жизни, то ли не имел, но это и не имеет значения. Главное, что явления, обозначенные в нем, точно существуют. Так вот, однажды решили два филиала одной крупной фирмы поменяться начальниками. Не навсегда, а на время – стажировку боссам устроить, для обмена опытом. Один филиал располагался в Японии, другой – в Америке. Оба начальника собрали по чемодану галстуков от Армани, надели «Ролексы», взяли ноутбуки под мышку и – фьюить! Полетели за океан.
Долго ли, коротко ли, а вышли на свои новые места работы оба шефа аккурат в понедельник. Американец ходит – любуется: сотрудники рьяно пашут, принтеры бумажками плюются, курьеры скачут. Словом, процесс идет. Причем начальству вроде бы и заняться нечем. Никто не прибегает с креативными идеями, не созывает народ на мозговой штурм, не требует внести срочные коррективы в механизм производства… Американец поглазел-поглазел и пошел в свой кабинет – в компьютерный покер резаться.
А японец тем временем на другом конце света места себе не находит: американская братия вся поголовно в том состоянии, которое в Штатах называется «блюз по понедельникам». В России оно же называется «день тяжелый». Народ вяло бродит из помещения в помещение, почесывается, охает, про уикенд небылицы друг другу плетет – и никакой тебе трудовой деятельности. Не говоря уже об энтузиазме. Японец, видно, решил всем перцу задать, а начать вознамерился с нижнего звена. Пошел в гараж и принялся орать на тамошнего негра-парковщика: не так, мол, стоишь, не так сидишь, не так уши держишь! Тот, не снимая ног со стола, посмотрел на руководство, которое уже, по народному выражению, «не просто гавкав, а прямо-таки розрывавси», и говорит: иди, узкоглазый, своей дорогой, пока пластическую операцию тебе не сделал! Кулаком и без наркоза. Или что-то в этом духе, но столь же неполиткорректное. И снова к банке присосался. Вдруг слышит грохот, оборачивается – а это японец в обморок упал. Не вынесла душа начальства невероятности происходящего.
Вот такое расстояние между континентами – и между механизмами управления. Страшно далеки они друг от друга. Притом нельзя сказать, чтобы японский филиал работал вовсю, а американский ковырял себе в… носу. Оба отделения давали неплохие результаты, просто система у них была диаметрально противоположная. Японец – конечно, речь идет о «среднестатистическом» сыне страны Восходящего Солнца – был не в силах вписаться в команду, потому что отродясь имел дело с четкой иерархией. И всегда досконально понимал, какая встреча его ждет в коллективе и как ему себя вести с ниже – и вышестоящими. А тут лицо, которому по статусу полагается при руководстве находиться исключительно в позе «глубокого почитания», посылает оное руководство по матушке туда, куда ЦРУ спецназ не гоняло. Естественно, японец рухнул, вчистую отключившись. Интересно, впрочем, каким было продолжение японо-американского локального конфликта? Состоялся там маленький Пирл-Харбор или все обошлось? Ведь у японца имелось большое преимущество: он не суши развозил, а был большим начальником. Значит, мог, очухавшись, перешерстить всю структуру сверху донизу, добиваясь такой же истовой бесперебойной работы, как в своей родной конторе. А зря.
Мозги нельзя перезагрузить, будто компьютер, другой программой – ни себе, ни коллективу. Вряд ли американский коллектив был так ужасен, как могло показаться японцу, обалдевшему от смены всего – часовых поясов, социальных систем, а также бизнес-джаз-блюз-ритмов. Он и прилег на минуточку – отдохнуть в анабиозе. Смотри этот Цу-Кин-Цын на ситуацию глазами местного жителя – спокойно бы дождался вторника и оценил уровень трудового энтузиазма в нормализовавшейся обстановке. А так? Получил от похмельного афроамериканца полную порцию того, на что эта раса особенно щедра – умело скомпонованного слэнга, не столько прикрывающего, сколько раскрывающего отнюдь не ласковое содержание. То же может случиться с любым, кто всерьез решит «не прогибаться под изменчивый мир – пусть лучше он прогнется под нас». Ну, мир, естественно, «прогибаться» под отдельно взятого максималиста не станет. Вот почему большая часть живых – и не то чтобы разумных – существ предпочитает адаптироваться в окружающей среде, не дожидаясь, пока вода превратиться в воздух, ледник – в саванну… Адаптация, как известно еще из Дарвина, происходит постепенно – и главный вопрос: какие нагрузки доведется испытать человеку, привыкшему к определенной системе, когда поменяется образ взаимоотношений в коллективе? И еще один: какими они вообще бывают, эти механизмы взаимоотношений?
