Николай Преображенский - Анти-Зеланд или На халяву и уксус сладкий
Американцы хотели как лучше, а получилось как всегда… Пытаясь уйти от параметризации исходного состояния Вселенной, они были вынуждены задавать настолько точные и даже жесткие параметры для собственных уравнений, что все вернулось на круги своя. Более того, американцы не объяснили и не собираются объяснять принципы, по которым задавались параметры их инфляционной модели.
Разумеется, они признают, что их уравнения верны только в жестком диапазоне исходных параметров, заданных ими же самими. Кроме всего прочего, их инфляционная Вселенная существует исключительно в рамках так называемой теории единого поля, пока еще не открытой. Что касается теории единого поля, то, по мнению многих здравомыслящих ученых, это еще большее умозрение, точнее, еще более сомнительная попытка увязать в единое целое основные силы, действующие во Вселенной.
Не вижу ни малейшего смысла в описании тех ухищрений, к которым пришлось прибегать американским теоретикам в их псевдонаучной казуистике, чтобы получить Вселенную в интересующем их «инфляционном» виде. Главное, что и эта модель ни на шаг не приблизила человечество к разгадке тайны происхождения Вселенной.
Или ишак сдохнет, или хан умрет
И все же, выход имеется. Выход настолько простой, насколько и приятный, в отличие от всех вышеперечисленных, потому что он лежит совсем в другой плоскости. Концепция судьбы в Трансерфинге базируется на принципиально иной модели мира…
В. Зеланд…Она права, — глубокомысленно заметил старик. — Мы во многом обязаны своим спасением этому ишаку, который поистине украшает собою мир и выделяется, как алмаз, среди всех других ишаков…
Л. СоловьевИшак у Ходжи Насреддина был очень умный, все понимал. Однако и этот самый умный, самый благородный, самый драгоценный в мире ишак, равных которому никогда еще не было и не будет, не умел самой малости — разговаривать. Перевернулся бы мир, заговори вдруг этот несравненный и подобный цветущей розе ишак? Разумеется, нет, тем более что дальнейшее образование этого благородного во всех отношениях животного в планы узбекского Остапа Бендера не входило.
Взявшись обучить грамоте этот алмаз среди всех других ишаков, Ходжа Насреддин имел в виду — заработать немного денег, справедливо рассудив, что за время, испрошенное им на обучение украшающего собой мир ишака, сдохнет либо он сам, либо работодатель.
Трансерфинг и обучение грамоте ишака имеют много точек соприкосновения. Не спешите разочарованно всплескивать руками. Известно, например, что ничего не мешает обезьяне, обученной колотить по клавиатуре, напечатать пару-тройку сонетов, а то и полное собрание сочинений Уильяма Шекспира за пару сотен лет сидения за компьютером или пишущей машинкой. С той же вероятностью и по прошествии того же времени цирковой заяц может научиться не просто молотить палочками по барабану, а исполнять чтонибудь эдакое, узнаваемое и классическое.
Но проще всего профессионально или полупрофессионально заниматься обустройством судеб человечества, создавая авторские концепции, строящиеся на авторском же мировоззрении, которое, как говорит В. Зеланд, в свою очередь, базируется на некоторых недоказуемых отправных точках:
«…Например, материализм основан на утверждении, что материя первична, а сознание вторично. Идеализм утверждает прямо противоположное. Ни то, ни другое утверждение недоказуемо, тем не менее, на их основании строятся модели мира, каждая из которых очень убедительна и находит себе преданных защитников…».
Остатки вызубренных в школе истин, отражающих, как мы искренне полагаем, истинную картину бытия, вместе с фрагментарными знаниями, полученными при дальнейшем образовании или самообразовании, добавляют нам самоуверенности и самоуспокоенности. Мы с глупейшим апломбом повторяем нелепую мысль о познаваемости окружающего нас мира, говорим о покорении пространства и времени, рассуждаем о человеке как венце творения, строим свои собственные принципиально иные модели мира».
Наше неведение, говорил Станислав Ежи Лец, достигает все более далеких миров… Так пусть же незнание освещает наш долгий и многотрудный путь, а неосведомленность станет путеводной звездой!
В известной притче о трех слепцах, приведенной в книжке Вадима Зеланда, рассказывается о том, как незрячая компания пыталась составить представление о том, что может представлять собой слон. Один из них при этом ощупал хобот, другой ногу, третий ухо. Хорошо, что слепых естествоиспытателей было только трое, точнее, никому из них не достался какой-нибудь другой фрагмент выдающейся конституции этого животного.
Я знаю другую, не менее поучительную притчу о слепце, внезапно прозревшем на несколько секунд, увидевшем перед собой ишака, и опять потерявшем зрение. С тех самых пор, о чем бы ему ни рассказывали зрячие собеседники, слепец неизменно вопрошал: «А что, это так же прекрасно, как ишак?».
Претендовать на абсолютность истины не могут ни слепец, узревший ишака, ни слепец, ощупывавший слона. Совершенно бессмысленно доказывать, что мироощущение одного истинно, а другого — ложно. «Каждая теория работает, а потому имеет право на существование, — говорит В. Зеланд. — Любая концепция судьбы также работает».
Поэтому, добавим мы от себя, если хочешь чегото большого и чистого, помой слона…
Театральный роман-с…
…Представьте, что вы посмотрели спектакль. На следующий день вы снова пришли в театр на тот же спектакль, но он шел уже в других декорациях… В следующем театральном сезоне вы увидели спектакль с теми же актерами, но уже со значительными изменениями в сценарии… И, наконец, посмотрев туже постановку в другом театре, вы увидели совсем иную интерпретацию пьесы. Эта линия жизни уже совсем далеко от той, первой…
В. Зеланд…Из одиннадцатого ряда, где сидели концессионеры, послышался смех. Остапу понравилось музыкальное вступление, исполненное оркестрантами на бутылках, кружках Эсмарха, саксофонах и больших полковых барабанах. Свистнула флейта, и занавес, навевая прохладу, расступился…
И. Ильф, Е. ПетровОдин британский джентльмен, небезызвестный поэт и драматург, писал:
«…Весь мир — лишь театральные подмостки,А люди просто все комедианты».
Другой джентльмен, точнее, месье, Жозеф Эрнест Ренан A823-1892), французский писатель, драматург и востоковед, ставший широко известным в Европе попытками рационализации всего сверхъестественного, предложил считать главным мерилом ума отношение… к кукольному театру.
Человек бесхитростный и простосердечный сидит в балагане, разинув рот, увлеченно смотрит представление и принимает все происходящее на сцене всерьез. Тот, кто позамысловатее и позаковыристее, не без удивления обнаруживает, что кукол-то, оказывается, дергают за веревочки, о чем он без промедления и колебания оповещает весь зрительный зал. Умный человек все видит, все замечает и все понимает, однако не лишает себя удовольствия насладиться зрелищем.
Помните, легкомысленный Буратино продал свою азбуку с «ч-ч-ч-чудными картинками и большими буквами» за четыре сольдо, купил у полной улыбающейся тети билет, сел в первом ряду и с восторгом глядел на опущенный занавес. Займем свои места и мы:
«…На маленькой сцене справа и слева стояли картонные деревья. Над ними висел фонарь в виде луны и отражался в кусочке зеркала, на котором плавали два лебедя, сделанные из ваты, с золотыми носами…».
Сравнение с зеркалом возникает чаще всего при чтении «Гамлета». Нет, не с тем «театром-зеркалом», о котором говорится в самой пьесе, а с обычным, покрытым с внутренней стороны амальгамой, — зеркалом, которое дает возможность каждому, кто только в него заглянет, увидеть собственное лицо…
«Жизнь человека течет размеренно по одной линии до тех пор, пока не происходит событие, меняющее сценарий и декорации…», — пишет В. Зеланд. Вчитываясь в эту прямо-таки библейскую фразу, так и представляешь себе разверзшиеся хляби небесные, всемирный потоп, а то и апокалипсических всадников, галопирующих на горизонте…
Многовариантность реальности открывает немало интересных и неожиданных знаний, позволяя всякой судьбе легко перекидываться на другую линию жизни. Никаких ограничений на этот счет нет. В бесконечном пространстве вариантов судеб и театральных постановок только дисциплинированность или, напротив, разболтанность творческой фантазии режиссера-постановщика выстраивает свою собственную сюжетную линию или линию судьбы.
Можно смело утверждать, что в каждой точке пространства существует свой вариант постановки, например, гоголевской «Женитьбы», точнее, свой вариант сценария и декораций судьбы каждого из нас. Неподготовленного индивидуума такая постановка вопроса — точнее, замах! — может удивить, как удивила она Кису Воробьянинова, привыкшего к классической трактовке «Женитьбы»:
