Пиаже Жан - Речь и мышление ребенка
Для того чтобы сразу уловить значение эгоцентризма, давайте поразмышляем над таким повседневным фактом. Вы ищете решения какой-то задачи. В известный момент все кажется ясным, вы поняли и испытываете чувство sui generis умственного удовлетворения. Но как только вы захотите объяснить другим то, что вы только что поняли, возникает целый ряд затруднений. Эти затруднения зависят не только от внимания, которое надо затратить, чтобы удержать данные и звенья дедукции в одном пучке сознания, они также зависят и от самого суждения. Тот или иной верный вывод не кажется более таковым. Между таким-то и таким-то предложениями недостает целой серии промежуточных звеньев, отсутствие которых раньше совершенно не замечалось. То или иное рассуждение, которое было как бы само собой очевидно, потому что было связано со зрительной схемой или со схемой по аналогии, совершенно не представляется более очевидным в тот момент, когда чувствуешь, что эти системы как раз и непередаваемы. То или иное предложение, связанное с суждением о ценности, становится сомнительным, как только осознаешь личный характер этого суждения о ценности, и т. п. Если такова разница между индивидуальным пониманием и словесно выраженным объяснением, то насколько больше оснований существует для того, чтобы черты индивидуального понимания выступили яснее, когда индивидуум надолго замкнется в своем собственном мышлении, когда у него не будет даже навыка думать, принимая во внимание других и сообщая им свою мысль. Представим себе, к примеру, безвыходный хаос мыслей подростков.
Итак, в эгоцентрическом мышлении и в понимании как следствии общения налицо два различных способа рассуждения и, даже можно сказать, не впадая в парадокс, две различные логики. Под логикой здесь надо понимать совокупность навыков, применяемых умом при общем ведении операции (например, партии в шахматы), как говорит Пуанкаре, в противоположность специальным правилам, которые обусловливают каждое предложение (каждый шахматный ход в отдельности). Эгоцентрическая логика и логика коммуникативная будут, следовательно, менее различаться в своих выводах (за исключением выводов у детей, у которых часто работает лишь одна эгоцентрическая логика), чем в функционировании. Вот эти различия:
1. Эгоцентрическая логика более интуитивна, скорее синкретична, чем дедуктивна, рассуждения ее не явно выражены. Суждение перескакивает с первых предпосылок прямо к выводам, минуя промежуточные этапы.
2. Она мало останавливается на доказательствах и даже на контроле предложений. Ее общим представлениям гораздо быстрее сообщается чувство уверенности и безошибочности, чем если бы все звенья доказательства были представлены вполне ясно.
3.Она пользуется личными схемами аналогии, воспоминаниями о предшествующих рассуждениях, которые оказывают смутное влияние на направление последующих рассуждений.
4. Зрительные схемы играют также большую роль, даже замещают доказательство и служат опорой дедукции.
5. Наконец, личные суждения, оценки куда больше влияют на эгоцентрическую мысль, чем на мысль коммуникабельную.
Напротив, понимание в результате общения:
1. Более дедуктивно и пытается уяснить связь между предложениями: итак, если, тогда и т. д.
2. Оно также более настаивает на доказательстве. Оно даже организует все изложение, стараясь доказать, создать у другого убеждение (и тем самым убедить самого себя, если дедуктивное рассуждение поколебало убеждения).
3. Оно стремится устранить схемы по аналогии, заменяя их чистой дедукцией.
4. Оно также устраняет зрительные схемы, сначала — поскольку они не коммуникабельны, потом — поскольку они недоказательны.
5. Оно упраздняет, наконец, суждения, оценки, имеющие личное значение, и ссылается на суждения, которые выражают коллективную оценку и которые ближе подходят к общепризнанным положениям здравого смысла.
Если таково различие между мыслью, возникающей как результат общения, и тем, что осталось у взрослого или подростка от эгоцентрической мысли, то насколько с большим основанием нужно настаивать на эгоцентрическом характере мышления ребенка! Мы особенно старались выявить эгоцентрическое мышление, имея в виду ребенка 3—7 лет и в меньшей мере 7—11 лет. У ребенка 3—7 лет пять только что указанных особенностей составляют даже своего рода специальную логику, к которой мы еще вернемся и в этой части, и в части II. Между 7 и 11 годами эта эгоцентрическая логика больше уже не влияет у детей на «перцептивное понимание» (как говорят Бине и Симон), но зато она снова в полной мере обнаруживается в «вербальном понимании». В следующих главах мы будем изучать множество явлений, порождаемых эгоцентризмом, который, после того как его влияние на «перцептивное понимание» детей 3—7 лет прекратилось, начинает оказывать свое влияние на «вербальное понимание» детей между 7 и 11 годами. Уже и теперь мы можем предположить, что коммуникабельность или некоммуникабельность не являются для мышления какими-то добавлениями, так сказать получаемыми извне, а представляют собой конститутивные черты, формирующие структуру рассуждения в самом его основании.
Итак, проблема коммуникативности (communicabilitè) — одна из проблем, которую необходимо разрешить прежде, чем приступить к изучению логики ребенка. Есть еще и другие. Все эти проблемы могут быть разделены на две основные группы:
А. Коммуникативность: 1) В какой мере дети одного и того же возраста размышляют сами с собой или обращаются друг с другом. 2) Та же проблема в отношении старших и младших: а) одной семьи, б) различных семей. 3) Та же проблема в отношениях между детьми и родителями.
Б. Понимание: 1) В какой мере дети одного и того же возраста понимают друг друга. 2) Та же проблема в отношениях между младшими и старшими (одной семьи и разных семей). 3) Та же проблема в отношениях между детьми и родителями.
Мы приступим к проблемам этой второй группы в одной из следующих глав. Что же касается первой группы, то нам кажется, что частичное разрешение первого из этих вопросов мы уже дали. Если считать, что установленные нами три первые категории речи ребенка эгоцентричны, то и мышление ребенка в 6 с половиной лет, когда оно выражено словами, также еще эгоцентрично в размерах от 44 до 47%. Кроме того, то, что социализировано при помощи речи, касается только статических категорий мышления. Например, объяснительная функция (причинность) составляет в этом возрасте ту часть мышления, которая еще не выражена. Заметен ли в возрасте 6—7 лет решительный поворот в этом отношении или нет? У нас пока еще нет данных для сравнения, но на основании повседневных наблюдений в «Доме малюток» надо считать вероятным, что в возрасте 7—8 лет ребенок начинает сообщать свою мысль (то есть когда эгоцентрическая речь составляет, например, 25%). Это подтверждают наблюдения надо Львом, ибо в 7 лет коэффициент эгоцентризма этого ребенка снижается до 0,27. Это не значит, что с 7—8 лет дети начинают сразу же понимать друг друга (дальше мы увидим, что это вовсе не так), но это просто значит, что, начиная с этого возраста, они стараются обмениваться мыслями и лучше понимать друг друга.
Глава II
ТИПЫ И СТАДИИ РАЗГОВОРА МЕЖДУ ДЕТЬМИ ОТ ЧЕТЫРЕХ ДО СЕМИ ЛЕТ[18]
Эта глава продолжает и дополняет предыдущую и имеет в виду: 1) проверить статистические данные, полученные при наблюдении надо Львом и Пи; 2) установить некоторые типы разговора между детьми одного возраста — более широкие, чем типы «простых предложений», рассмотренных в предыдущей главе, и способные при случае образовать стадии разговора детей в возрасте между 4 и 7 годами.
Выводы главы I могут и впрямь показаться несколько смелыми, потому что наблюдение производилось только над двумя детьми, а следовательно, не более как над двумя психологическими типами. Нужно было произвести аналогичный опыт над целой группой детей и достигнуть таким путем возможно большего разнообразия психологических типов. Это исследование мы и опишем в настоящей главе. Наш анализ будет теперь касаться разговоров уже не одного и не двух детей, а целого общества детей, находящихся в комнате, где они разгуливают, куда входят и откуда уходят. Записывались высказывания 20 детей 4—7 лет (девочек и мальчиков), которых наблюдали во время их пребывания в данном помещении. Дети 4—7 лет в «Доме малюток» (где были сделаны нижеследующие, как и предыдущие, наблюдения) занимают целый этаж из пяти комнат (комнаты для занятий счетом, для построек, лепки и т. п.); здесь дети свободно переходят из одной комнаты в другую по своему желанию; их не принуждают ни к какой определенной работе. В одной из этих комнат и были сделаны записи, о которых идет речь.
§ 1. Проверка коэффициента эгоцентризма
Первый результат наших наблюдений показал, что записанные фразы можно отнести к тем же категориям, которыми мы пользовались при наблюдениях надо Львом и Пи. Речь новых 20 испытуемых, отражая разницу темпераментов, остается в то же время продуктом тех же самых функциональных потребностей. У более властного ребенка мы найдем большее количество приказаний, угроз, критики и споров; у мечтательного мы увидим больше монологов. Итак, цифровые данные будут различными, но у каждого ребенка мы найдем фразы указанных выше категорий. Здесь — разница количественная, а не качественная. У Пи и Льва, значительно отличающихся друг от друга по типу, коэффициенты эгоцентризма близки (0,47 и 0,43).Можно ли из этого заключить, что в среднем этот коэффициент в возрасте 4—7 лет будет равен приблизительно 0,45? Мы учли всю записанную речь наших 20 испытуемых (девочек и мальчиков различной среды и национальности); мы поступили так же, как и в предыдущей главе, то есть производили расчет по группам в 100 последовательных фраз. Эти 100 последовательных фраз уже не являются последовательными высказываниями одного ребенка, а представляют общий разговор 3—4 и более детей, так что приводимые данные с большим правом могут считаться объективными. Здесь мы также пришли к коэффициенту эгоцентризма: 0,45 ± 0,05 (отношение эгоцентрических категорий ко всей речи минус ответы). Так как средний возраст подвергнутых наблюдению детей — 6 лет, то мы получаем заслуживающее внимания подтверждение данных, приведенных в главе I.
