Виктор Франкл - Психотерапия на практике
Итак, задача, которую человек должен исполнить в жизни, принципиально существует всегда и никогда не является невыполнимой. Что же касается экзистенциального анализа вообще, то его задача состоит в том, чтобы помочь человеку осознать свою ответственность за выполнение каждой своей задачи; чем в большей степени он осознает характер жизни как задачи, тем более осмысленной будет представляться ему его жизнь. В то время как человек, не осознающий своей ответственности, принимает жизнь как простую данность, экзистенциальный анализ учит видеть жизнь в ее заданности. Но здесь мы хотели бы заметить следующее: есть люди, которые делают еще один шаг вперед и видят жизнь в более далекой перспективе. Для них задача - это нечто транзитивное. Они осознают не только ту инстанцию, из которой исходит задача, но и ту инстанцию, которая ставит задачу. Они осознают задачу как поручение. Жизнь тогда получает ясную перспективу, когда становится явственным трансцендентный поручитель. Сказанным, с нашей точки зрения, была бы охарактеризована существенная черта homo religiosus как человека, для сознания и ответственности которого вместе с жизненным поручением дан и поручитель.
Бытие человека мы охарактеризовали как бытие ответственное. Это бытие-ответственность является каждый раз ответственностью за реализацию ценностей. Говоря об этих ценностях, мы уже сказали, что должны учитываться единственные в своем роде "ситуационные ценности" (Шелер). Шансы реализации ценностей приобретают таким образом конкретные очертания. Но они не только соотносятся с ситуацией, но и увязаны с личностью; они меняются от личности к личности так же, как и от часа к часу. Возможности, которые каждый человек имеет исключительно для себя, являются такими же специфичными, как и возможности, которые предлагает каждая историческая ситуация в ее неповторимости.
Общезначимая, обязательная для всех жизненная задача в экзистенциальном аспекте нам, собственно говоря, кажется невозможной. В такой постановке вопрос о задаче жизни, смысле жизни вообще бессмыслен. Он напоминает вопрос репортера, который берет интервью у чемпиона мира по шахматам: "А скажите, уважаемый маэстро, какой шахматный ход самый лучший?". На этот вопрос невозможно ответить в общем, он имеет смысл лишь в отношении конкретной позиции. Шахматный чемпион, если бы он вообще всерьез воспринял этот вопрос, должен был бы ответить: "Шахматист должен действовать так, чтобы в зависимости от того, что он может, и от того, что допускает противник, каждый раз пытаться сделать наиболее сильный ход". При этом следовало бы подчеркнуть две вещи: во-первых, "в зависимости от того, что он может", этим, собственно, полагается, что следует принимать в расчет и внутреннюю ситуацию, т. е. то, что называют предрасположенностью; и во-вторых, следует принимать во внимание, что игрок всегда может лишь "попытаться" сделать в каждой конкретной игровой ситуации самый удачный, т. е. лучше всего отвечающий данному расположению фигур, ход. Если бы он заранее настроился на то, чтобы сделать "абсолютно хороший ход", то он должен был бы, мучимый сомнениями и самокритикой, по меньшей мере выйти за рамки предоставленного ему времени и отказаться от игры. Точно так же обстоит дело и с человеком, который поставлен перед вопросом о смысле жизни; он также может поставить этот вопрос - если этот вопрос вообще имеет смысл - лишь в отношении конкретной ситуации и своей конкретной личности; более того, было бы ошибочным, если бы он вбил себе в голову, что должен сделать абсолютно лучшее, вместо того чтобы просто попытаться это сделать. Конечно, он должен стремиться к лучшему, иначе у него не вышло бы и хорошего; но одновременно он должен уметь и отказываться от более чем просто асимптотического достижения цели.
Подводя суммарный итог всему сказанному выше о смысле жизни, коснемся радикальной критики вопроса как такового. Вопрос о смысле жизни вообще лишен смысла, так как он поставлен неверно, если имеет в виду жизнь "вообще", а не конкретно "именно мое существование". Если мы начнем речь издалека, с осмысления мира, тогда нам придется дать вопросу о смысле жизни коперниковский поворот: жизнь сама есть то, что задает человеку вопросы. Ему не надо спрашивать; скорее, он сам - спрашиваемый, тот, кто отвечает перед жизнью, держит перед ней ответ. Ответы же, которые дает человек, могут быть лишь конкретными ответами на конкретные "жизненные вопросы". В ответственности жизни и осуществляется ответ на них, в самом существовании человек реализует ответы на поставленные его существованием вопросы.
Вероятно, было бы уместным указать здесь, что психология развития показывает, что "извлечение смысла" свойственно более высокой ступени развития, чем "дача смысла" (Шарлотта Бюлер). Таким образом то, что мы попытались выше логически развить - кажущийся парадоксальным примат ответа над вопросом, - полностью соответствует психологическому развитию. Он основывается на самоузнавании человека как каждый раз уже спрошенного. Тот же самый инстинкт, который, как мы видели, подводит человека к его самым сокровенным жизненным задачам, руководит им и при ответе на жизненные вопросы. Этот инстинкт - совесть. Совесть имеет свой голос и разговаривает с нами - это неопровержимый феноменальный факт. Но голос совести - это каждый раз ответ. Религиозный человек, с точки зрения психологии, оказывается тем, кто вместе со сказанным воспринимает и говорящего, т. е. является более "яснослышащим", чем человек нерелигиозный: в разговоре со своей совестью - в этом интимнейшем разговоре с самим собой, какой только бывает, - его партнером является Бог.
Принцип гомеостаза и экзистенциальная динамика
В своей практике логотерапия идет на сопоставление экзистенции с духом. В своей теории она исходит из мотивации экзистенции через дух.
Предвижу возражение, что этим сопоставлением существования с духом, включением личности в мир смысла и ценностей к человеку предъявляются слишком высокие требования. Не говоря о том, что подобного сегодня следует опасаться меньше, чем когда-либо, подобные опасения неверны уже в своем зародыше, потому что они основаны на устаревшем еще со времен Берталанффи принципе гомеостаза. В области нейрологии и психиатрии уже Курту Гольдштейну удалось доказать, что принцип "tension reduction" (снижения напряжения), на котором покоятся психоаналитические и психодинамические гипотезы, представляет собой исключительно патологический принцип; обычно для человека гораздо важнее выдерживать напряжение и стремиться к осуществлению ценностей, а не избегать их любой ценой.
Находиться в полярном поле напряжения между бытием и долженствованием, войти в мир смысла и ценностей, быть востребованным ими - вот что является существенным признаком человеческого бытия. Поскольку бегство от этих требований является признаком невротического существования, становится ясно, как энергично должна действовать психотерапия против этого типично невротического эскапизма, а не в угоду ему, пытаясь из преувеличенного страха нарушения гомеостаза удерживать больного от любого напряжения и стремясь избавить его от столкновения со смыслом и ценностями. Динамика, которая существует в полярном поле напряжения между бытием и долженствованием, в логотерапии, в противовес всей психодинамике, называется ноодинамикой. От первой она отличается в первую очередь тем, что в нее входит момент свободы: будучи раздираемым влечениями, я в то же время притягиваюсь ценностями, т. е. я могу сказать требованию той или иной ценности "да" или "нет", иными словами, я могу решить вопрос так или иначе. Момент свободного выбора действует не только в отношении кажущегося принуждения биологическими, психологическими или социологическими условиями, но и по отношению к ценностной возможности, которую надо реализовать.
Чем более снижено напряжение, которое исходит из ноодинамики, тем более угрожаем и подвергаем опасностям человек. Основываясь на результатах исследования Карла Роджерса, Оллпорт объясняет: "Между моим Я и идеальным Я, между действительным существованием и желаемым, всегда существует здоровый разрыв. С другой стороны, слишком высокая удовлетворенность означает патологию". Нормальная корреляция между реальным образом самого себя и идеальным, утверждает он, характеризуется коэффициентом +0,58. Американские авторы на основании статистических исследований пришли к выводу о том, что смысловая ориентация человека может быть расценена как мерило душевного здоровья. В США в психологии господствуют два направления: механистическое и, как реакция на него, гуманистическое. Что касается первого, то оно держится на принципе гомеостаза, в то время как идеалом второго является самореализация (Гольдштейн, Хорни и Маслоу).
Гордон Оллпорт указывает на то, что обычное понимание мотивации как попытки сменить состояние напряжения гомеостазом не определяет сущности стремления как такового. Фрейд представил "душевный аппарат" как нечто, чье "намерение" состоит в том, чтобы "справиться со всеми подступающими к нему раздражениями и возбуждениями", а архетипы Юнга построены также на принципе гомеостаза: человек предстает в его теории как некто, чье стремление выливается в реализацию как раз архетипно сформированных возможностей; в основе этого стремления, однако, лежит единственное намерение - уйти от сильного воздействия или даже мести непрожитых архетипов и избежать вызванных ими напряжений.
