Елизавета Павлова - Кризис как способ расправить крылья
Именно в этом возрасте дети начинают осваивать разные поделки, клеить модельки самолетов, вышивать крестиком… И будут ли они этим заниматься дальше, зависит только от вас: семилетки чрезвычайно чувствительны к похвале и порицанию. И это, кстати, является отражением уже обозначенного феномена: ребенок готов продолжать свои занятия, если ему недвусмысленно укажут, что они полезны и важны для общества, семьи, общины. Слова «Ты связала шарфик, молодец! В нем зимой будет тепло» или «Ты склеил модельку, отправим ее на выставку» заставят ребенка раздуваться от гордости и с утроенной силой хвататься за поделки.
С учебой это тоже проходит, но до определенных границ – все-таки ребенок должен испытывать интерес к учебе для себя, а не для мамы. Да и с практической полезностью школьных знаний дело обстоит непросто: не зачитывать же изложение первоклассника Ванечки гостям? Но как же иначе оценить и указать ребенку, что для семьи этот труд полезен?
Один из маркеров этого кризиса можно обозначить выражением «качание прав»: «А вот Маше купили двадцатую Барби!», «А вот соседскому Васе разрешают гулять без шапки, а почему мне нельзя?». Это не вредность и не глупость, просто ребенок в очередной раз пытается освоить нормы и законы большого мира, выясняя: все ли гуляют без шапки? Сколько Барби нужно человеку для счастья? Он как бы пробует «на зуб» эти нормы, примеряя их к себе.
Чтобы помочь ребенку преодолеть этот кризис, важно не давить на него авторитетом («Вася может хоть голым ходить, а ты будешь надевать шапку, я сказал!»), а объяснить любознательному семилетнему человечку, что нормы бывают разные. Например, в нашей семье норма – ходить в шапке и удовлетворяться разумным количеством Барби, скажем тремя. Потому что тому есть причины: материальный достаток, состояние здоровья, размеры шкафа, куда кладут кукол… Ребенок в этом возрасте как никогда готов впитывать установки и правила и охотно, старательно следовать им.
Что еще можно сделать для смягчения этого кризиса? Почаще вовлекайте ребенка в домашнюю работу. В семилетием возрасте такая инициатива будет воспринята с энтузиазмом. Того же подростка, скажем, привлечь к мытью посуды, если он ее никогда до этого не мыл, будет довольно непросто, зато семилетка гордо нацепит фартук и пойдет чашки намыливать!
Обращайтесь к нему за помощью – но только потом не забудьте откровенно похвалить его: ты нам очень помогаешь! Мы без тебя бы не справились!
Дети обычно очень серьезно и ответственно относятся к таким призывам, прикладывая максимум усилий к тому, чтобы держать лестницу, пока вы вешаете картину. Помогите ему быть полезным, ему сейчас это так надо…
Семилетний возраст часто называют «возрастом почемучек». Ребенок без конца спрашивает, задает вопросы об устройстве окружающего мира, о том, что тут и как, взахлеб читает детскую научно-популярную литературу. Такое проявление кризиса также указывает на то, что человек в данный момент не борется с миром, а усваивает его нормы и законы, активно и некритично принимая все, что в этом мире существует.
Но так будет не всегда. Недалек тот час, когда любопытный малыш превратится в упрямого, вечно бунтующего подростка. И для него настанет время следующего кризиса, подросткового.
Подростковый кризис
Кто я есть?
Первые раскаты подросткового кризиса становятся слышны в 12–13 лет, грохочут же они до 17–18. Бывший ребенок, а ныне юноша или девушка начинает определяться с ответом на вопрос «Кто я есть в этом мире?». Несложно уловить сходство этого кризиса с кризисом трехлетия, правда, происходит все на более высоком уровне.
Трехлетка был занят тем, что стремился «отделить» от родительских свою самость, свою волю, причем в самом прямом, биологическом смысле, окончательно разрывая симбиотическую биологическую связь с мамой, которая когда-то была с ним единым целым. Подросток же вычленяет свою личностную самость из установок родительской семьи, отделяет свои глубинные ценности от ценностей предыдущего поколения. В этом возрасте юноши и девушки определяют: с кого делать жизнь? Обычно по закону юношеского негативизма в качестве объекта для подражания выбираются отнюдь не папа или мама.
Подростки начинают вести дневники, куда изливают весь океан своих эмоций. Они философствуют, судят существующий миропорядок и мечтают изменить мир. Психологи называют такое переживание «философской интоксикацией» – юноши и девушки начинают увлекаться философией и эзотерикой и постоянно приходят к выводу, что с миром происходит что-то не то, его нужно менять и что именно у них это получится лучше всего. Потому как прежде никто не знал, а они теперь знают, как же все-таки правильно нужно жить и как справедливо и хорошо следует организовать отношения между людьми. При этом суждения носят отвлеченный и крайне максималистский характер: четко различаются черное и белое. Полутонов между ними, как правило, юность не признает.
В поисках авторитета
Юношество романтично. Подросток давно перестал верить в Деда Мороза, но, как в детстве, его воображение оказывается в плену сказочных или полусказочных персонажей – принцев на белом коне, героев, искателей приключений. Реальные люди в роли кумира и героя неинтересны; идеально, если кумиром будет кто-то далекий, привлекательный и яркий; поп-звезда для этой цели – самое то!
Отношение к кумиру, кстати, пропитано острой и пока еще неконтролируемой подростком сексуальностью: то есть она уже есть, а как ее применить и куда выплеснуть, пока неясно. На реального, знакомого человека? Так ведь страшно. Получается, что повесить на стенку постер какого-нибудь Димы Билана и ходить с девчонками повизжать на его концерты – нормальный способ канализировать юную сексуальность без ущерба для окружающих. «Перебесится», – справедливо замечают взрослые и мудрые родственники. И правда, перебесится, снимет постер со стены и спокойно начнет строить отношения со сверстниками, когда подростковый кризис минует.
Фокусы физиологии
Биологически тинейджер начинает прямо-таки на глазах превращаться из ребенка во взрослого мужчину или женщину, почти как герой фильма ужасов, укушенный оборотнем. В теле подростка бушуют эндокринные бури, в крови повышается концентрация гормонов роста и половых гормонов. Тело вытягивается в длину и прибавляет в весе. Первой подрастает голова, затем кисти рук и ступни, затем сами руки и ноги. Последним в длину увеличивается туловище. Скорость роста костей превышает скорость роста кровеносных сосудов, в результате мозгу часто не хватает кислорода, чем объясняются эмоциональные вспышки подростков, падение успеваемости и ювенильные обмороки. У девочек вырастает грудь и проходит первая менструация, у мальчиков возникает юношеская гиперсексуальность – повышенная возбудимость, частые эрекции.
Разумеется, подросток не готов к тому, что с ним выкидывает его собственное тело. Он стесняется своего превращения, не зная, что делать с новым обликом. При этом он очень чувствителен к сторонней оценке своей внешности (ибо собственных критериев еще не выработал) и может быть серьезно травмирован родительской насмешкой или высмеиванием со стороны сверстников.
Особенности подросткового общения
Подросток исключительно раним, он тянется к ровесникам, желая получить от них поддержку и признание. Взрослые его пока не интересуют, но он не прочь получить одобрение и от них. Принятие группой сверстников для подростка субъективно важнее отношений в семье, в этом возрасте это так, и это нормально. Возникают первые романтические отношения, глубокая и тоже романтичная юношеская дружба. Сочетание тяги к общению и ранимости в отношениях ведет иногда к забавным феноменам.
Эда ле Шан в своей книге о воспитании подростков обратила внимание на то, что у родителей подростков в определенное время резко вырастают счета за телефонные переговоры: подросшие чада тянутся к общению. Действительно, личное взаимодействие на близком расстоянии в этом возрасте – вещь непростая и остро ранящая впечатлительных тинейджеров, и они интуитивно нашли выход: телефон! Можно часами быть на связи, общаться, но при этом не входить в контакт лицом к лицу. Впрочем, через некоторое время подростки «выходят» из телефонной связи, переходя к личным контактам, когда это становится для них менее травматичным.
В наши дни помимо телефона для такого дистанционного общения используются средства компьютерной связи («ВКонтакте», ICQ, чаты, всевозможные форумы). В норме увлечение всеми этими чудесами техники достигает пика в подростковом возрасте, а позже идет на спад. Если это не так и если такое неличное, опосредованное общение продолжает оставаться ключевой формой взаимодействия, то стоит серьезно насторожиться.
Один против всех
Подростковые бунты давно вошли в поговорку. Порой кажется, что подросток бунтует просто так: «Я дерусь просто потому, что я дерусь», как говорил Портос в известном фильме про трех мушкетеров. Однако причина бунтов глубже: подросток подает сигнал родителям, что он уже вырос, что систему отношений «папа, мама и ребенок» нужно менять: никакой он не ребенок, а уже почти что взрослый человек! Часто родители этого не понимают и относятся к бунтам как к форме выпада лично против них. Это не так, но объяснить это спокойно и безболезненно удается не всем и не всегда.
