Алекс Ликерман - Непобедимый разум. Наука о том, как противостоять трудностям и невзгодам
Даже если мы не реагируем на других с жестокостью, ее место занимает безразличие. Например, как часто, видя у двери почтальона, мы начинаем думать о нем как о личности с матерью, детьми, проблемами со здоровьем или мечтами? Как часто мы думаем о своих супругах за пределами функции, которую они выполняют в нашей жизни, и воспринимаем их как независимые человеческие существа, желания и потребности которых отдельны от наших? Как часто мы думаем так о собственных детях, не воспринимая их только как дополнение к нам? Задавая себе вопросы такого рода и обращая внимание на то, насколько часто я воспринимаю окружающих как людей, а не абстракции, я с огорчением отмечаю, что ответ – нечасто.
Вот почему я продолжаю использовать мантры. Стать более сострадательным всегда непросто. Однако опыт показывает, что как минимум одна форма медитации способна помочь нам в этом.
Любовь и доброта
Медитация о любви и доброте – сознательные попытки испытать сострадание к другим. Согласно некоторым исследованиям, это улучшает нашу способность к состраданию в целом. Исследователь Стефан Хофманн с коллегами попросил участников закрыть глаза и представить себе, что рядом с ними стоит по два человека, с которыми у них есть тесные личные отношения (участники должны были отправить соседям импульсы любви). Через четыре минуты исследователи попросили участников открыть глаза и направить «полученную» от своих соседей любовь на фотографию незнакомого человека. Контрольную группу просили представить себе, что рядом с ними стоят по двое знакомых, к которым они относятся нейтрально, а через четыре минуты сосредоточиться на фотографии незнакомца. У участников экспериментальной группы было замечено более позитивное отношение к фотографиям незнакомцев. Можно считать, что любовь к близким способна распространяться и на посторонних{247}.
Сторонников нитирэн-буддизма учат делать еще один шаг вперед: молиться за счастье людей, которые им совершенно не нравятся.
Главное, что мешает нам признать человеческие черты в других, – обманчивая вера в то, какие именно характеристики делают (или не делают) людей достойными нашего внимания. Нитирэн-буддизм утверждает, что лишь систематически пересматривая эту веру – а легче всего это получается в отношениях с людьми, заботиться о которых нам сложно, – мы учимся сострадать не только любимым, друзьям и знакомым, но и всему человечеству. Лишь бросая вызов своему эгоизму, мы можем понемногу меняться и становиться более сострадательными (и полноценными). Пока никто не проводил исследований, доказывающих, что повторение мантр способно разрушать заблуждения, но я заметил этот эффект и у себя, и у других знакомых нитирэн-буддистов.
Некоторые поняли, что люди, не согласные с ними, имеют право на счастье. Другие осознали, что победа другого – не всегда проигрыш для них. А третьим удалось выявить одну из самых противоречивых идей в мире: люди, которых мы считаем сознательно злонамеренными, сильно заблуждаются. Им почему-то кажется, что для их счастья необходимы страдания других. И женщина, которая считает, что должна изменить другу, чтобы защитить свой статус, и мужчина, считающий возможным убить соперника, чтобы защитить территорию своей банды, могут привести массу объяснений, но всегда их действия будут объясняться стремлением к счастью. И хотя справедливо считать, что для борьбы с несправедливостью иногда необходим гнев, мы все-таки можем сострадать и тем, кто действует непорядочно.
Разумеется, мы бы предпочли наклеить на людей, совершающих подобные проступки, нелицеприятный ярлык, а не считать их заблуждающимися. Но если мы не ненавидим трехлетнего ребенка, который направляет отцовское ружье на брата и случайно убивает его, то почему нужно ненавидеть взрослых, которые лгут, мошенничают, крадут или даже убивают? Нам кажется, что они взрослые и все понимают, но мудрость не всегда приходит с годами. Почему же тогда мы не можем испытывать ко взрослым то же сострадание, что и к детям? Да, они не были нашими детьми. Но когда-то и им было по три года, и у них были родители.
Судить других… или понимать их
Поняв, что мы больше всего хотим быть счастливыми, но чаще всего не знаем, как этого добиться, мы можем учиться понимать людей и определять причины их действий, а не оценивать и судить их. Если мы будем смотреть на них не с осуждением, а с любопытством, то сделаем важный шаг к состраданию, а значит, и к непобедимому разуму.
Автоматически реагировать на все с любопытством (а не вести себя глупо или иррационально) сложно. У меня был пациент по имени Кларк, обратившийся ко мне с жалобами на боли в груди. Поначалу боль возникала только при физических упражнениях, однако через пару недель начала появляться и в состоянии покоя. Она распространилась на челюсть и сопровождалась тошнотой и потливостью. Кларк на протяжении 35 лет выкуривал по пачке сигарет в день, страдал гипертонией и диабетом, и в его семье часто отмечались ранние сердечные заболевания.
Я встревоженно сказал ему, что у него явно есть симптомы нестабильной стенокардии, вызванной плохой проходимостью одной или двух коронарных артерий, и необходимо немедленно отправиться в больницу для катетеризации сердца. Когда он спросил, что это значит, я объяснил: кардиолог вставляет катетер в артерию пациента в его паху, а затем направляет катетер вверх по аорте, чтобы тот оказался прямо перед коронарными артериями. После этого кардиолог может впрыснуть в сосуды светящуюся жидкость, которая поможет понять, где именно возникла закупорка и насколько она серьезна. Затем можно провести ангиопластику и установить стент. А если ситуация окажется слишком серьезной, пациента отправят к хирургу, который установит байпас[19]. Все зависит от того, что обнаружится в ходе исследования. После этого пациенту придется пролежать на спине шесть часов с тяжелым мешком в области паха, чтобы место прокола заросло. Я сказал Кларку, что в медицине редко встречаются такие однозначные ситуации: если операцию не проводить, почти гарантированно грозит сердечный приступ, возможно, даже с летальным исходом.
Однако, к моему огромному удивлению, Кларк отказался. Я спросил еще раз, понимает ли он, что может умереть. Он ответил, что да. И хотя мне сразу же захотелось раскритиковать его иррациональное поведение, я понял, что просто не хочу разбираться в глубинных причинах его отказа, а он не хотел ими делиться. Поэтому я спросил его, почему, несмотря на мой рассказ, он отказывается от процедуры.
Кларк застенчиво взглянул на меня. Затем, после паузы, он выпалил:
– Не хочу, чтобы кто-то смотрел на мой пах.
Широко раскрыв глаза от удивления, я спросил:
– Почему?
– Можно я не буду отвечать на этот вопрос?
Я подумал, а потом осторожно сказал:
– Я уважаю ваше право на такое решение, хотя и нахожу его ошибочным. Но мне не все равно, что случится с вами. Поэтому я бы хотел знать, почему вам так важно, чтобы никто не видел вашего паха.
Кларк вздохнул.
– У меня только одно яичко.
Так я и думал. У Кларка был монорхизм: одно из его яичек не развилось до нормального размера.
– Это сильно вас смущает?
На его лице появилось болезненное выражение. Он кивнул.
– Вам, наверное, кажется очень странным, что я беспокоюсь о таком в моем возрасте.
– Вовсе нет, – ответил я. – Мы не отвечаем за свои чувства. – Я сделал небольшую паузу, а потом многозначительно добавил: – Я только хочу сказать, что настоящим мужчиной вас делает не анатомия, а характер. Именно он позволяет вам делать то, что вы делать не хотите, если это правильно или в ваших интересах.
В тот день Кларк не согласился на катетеризацию. Однако назавтра он изменил свое решение. И это было как нельзя кстати: оказалось, что его левая главная коронарная артерия заблокирована на 90 %. На следующий день ему установили байпас.
Понимание способствует состраданию, даже если мы уже заботимся о человеке, к которому стараемся его почувствовать. Только когда я понял, насколько сложно было Кларку метаться между страхом смерти от сердечного приступа и смущением, я смог забыть свою первую реакцию и проявить сострадание. Хотя, если честно, поначалу я хотел предоставить его собственной судьбе.
Усталость от сострадания
Даже если нам удастся вызвать в себе чувство сострадания к другим, сохранить его сложно. Часто нужно одновременно сдерживать досаду, разочарование и даже гнев. Вот почему, как поняла моя пациентка Бренда, даже в самых страшных ситуациях тяжело избежать усталости от сострадания.
Бренда и Натан поженились за 35 лет до того, как ему был поставлен диагноз «боковой амиотрофический склероз» (болезнь Лу Герига). Поначалу казалось, что заболевание почти не проявляется (он мог уронить чашку с кофе), но через полгода он уже не мог нормально вставать, поднимать руки выше уровня плеч и даже четко говорить. Шокированная тем, насколько быстро угасают силы Натана, Бренда решила помогать ему во всем, что он сам уже не в состоянии делать.
