Андрей Теслинов - Концептуальное проектирование сложных решений
1. При этом всегда происходит упорядочение и огранка (ограничение) смыслов за счет того, что они делаются из логически завершенных «изделий» – концептов.
2. Смыслы при этом всегда насыщаются новым содержанием.
То и другое помогает нам глубже понимать реальность.
Первую особенность логизации понять просто – любое понятие по сути есть абстракция и «упрощение» действительности. Это упрощение нельзя понимать, как загрубление, но как избавление от неактуального, от того, что не имеет значения для нас сейчас.
...Например, если мы имеем в виду смысл стратегии развития организации как «путь движения к цели», то и логизация этого смысла будет совершенно отличаться от другого взгляда на стратегию, скажем, как на «образ действий компании в ответах на вызовы окружения». Эти два разных смысла стратегии приведут нас к разным концептуальным конструкциям этого понятия. Естественно, далее развернутся и разные линии работы со стратегиями.
Рассмотрите это как благо – понятый и хорошо выраженный в понятиях смысл всегда будет отточен, в него не будет примешано ничего чужого, не имеющего отношения к результату предыдущего истолкования и к нашему исследовательскому намерению. Исходный смысл при этом, как говорят восточные мудрецы, не будет иметь «недостатка грязного сосуда» – влитая в него «жидкость смысла» останется чистой.
...Справедливости ради стоит указать на сложность вопроса о качестве мышления в понятиях. Проблема выражения интуиции (смыслов) в по– это старая тяжба номинализма и реализма. Вот пример из 1914 года: «Недовольство и неудовлетворенность, какие замечаются в современной философии по поводу знания в понятиях и через понятия, проистекают главным образом из того, что понятия как средства познания выступают определенными, то есть, следовательно, ограниченными, – и это не случайность, не временный недостаток, а это есть единственный и необходимый способ сделать понятие „логическим“ понятием» [77] .
Но мне кажется, мы «договорились» о том, что будем исследовать положительное мышление, то есть искать в концептуальных техниках возможности. Пусть о недостатках скажет кто-то другой.
Обсудим вторую особенность логизации – наполнение смыслов новым содержанием. Продемонстрирую эту особенность на примере.
Возьму для этого глубокую по смыслу и изящную по форме выражения мысль, к которой приводит читателей М. Мамардашвили в своей «Эстетике мышления» [78] :
«Хотеть жить – это хотеть занимать еще точки пространства и времени, то есть восполнять или дополнять себя тем, чем мы сами не обладаем».
Будем считать, что смысл этого высказывания выражен достаточно ясно и находится перед нами – попытаемся пройти по одной из возможных «траекторий» его концептуализации. «Одна из возможных…» означает, что в зависимости от контекста и познавательной задачи таких «траекторий» может быть много. Буду вводить контекст опосредованно. Итак:
«…точки пространства и времени» – это некие потенциальные события, которые мы можем еще пережить в будущем;
«…дополнять себя тем, чем мы сами не обладаем» – здесь речь идет о тех способностях, которые позволяют нам испытывать события, встречать и проживать бытие;
«…хотеть занимать» – означает сознавать и те будущие во времени перемены, которые могут произойти с нашими способностями понимать, испытывать, чувствовать действительность, и те возможные переживания, которые становятся событиями.
В этих различениях «жизнь» как таковая (по Мамардашвили) может быть выражена с помощью лишь трех понятий. Это «время» – как некая череда, ритм перемен; «способность к событиям» – как некие свойства личности, благодаря которым возможны какие-то события для нас (например, способность чувствовать, различать, восторгаться, страдать…); «событие» – как соучастие в явлениях действительности, акт их сознания, переживание мгновений бытия в широком смысле.
Для понимания исходного смысла не требуется более подробного раскрытия признаков этих понятий – такой глубины их трактовки вполне достаточно.
Эти три понятия (время, способность к событиям, события) мы мысленно «возьмем» как множества. Это обычный для логики акт – ведь у каждого понятия есть объем. «Время» – это будут все возможные, упорядоченные в некую последовательность перемены, которые только отведены Господом для Вселенной (уж «хотеть жить» – так по полной!..). «Способности…» – это все известные и неизвестные, наличные и потенциальные свойства, которые только могут быть присущи человеческой личности в ее становлении и могут позволять нам проживать события. «События» – все потенциальные мгновения действительности, которым человек может быть свидетель – соучастник. Теперь рассуждаем дальше:
Из контекста исходного смысла можно вывести, что здесь имеется в виду еще и расширение способностей к событиям во времени. Иными словами, между способностями существует отношение «развития»: одни открывшиеся способности способствуют становлению других.
Между событиями нам следует с необходимостью допустить «спонтанно-причинную связь» как особенное отношение: каждое событие может служить причиной новых событий.
Кроме того, следует согласиться, а следовательно, ввести в наше строящееся концептуальное поле еще и то, что процесс становления наших способностей, а также процесс взаимообусловленного расширения событийного пространства связаны с мгновеньями времени, а каждое событие возникает для нас лишь при той или иной состоявшейся способности к нему.
Практически все состоялось для построения концептуальной конструкции (схемы), выражающей понятие «хотеть жить» (по Мамардашвили).
Посмею утверждать, что пример логизации смысла состоялся. Но концептуализация еще не завершена. Она и не может быть завершена, поскольку мы не определились с ее задачей – мы просто следовали одной из возможных «траекторий». Так, еще не все есть для того, чтобы можно было выражать, например, разные степени «хотения» жизни, возможные уровни полноты жизни и прочее. Здесь нет, например, того субъекта, который, собственно, «хочет жить», нет различения состоявшихся и будущих событий (так сказать, прошлого и будущего). Но приостановим рассуждения – тип мыследеятельности вполне проявлен.
Зададим этому примеру вопросы: в чем состоялось приращение содержания? почему и как это произошло? не состоялось ли здесь приписывание смыслу того, чего в нем не было? и т. д. Мой ответ такой.
1. Уходя от слов, обозначавших смысл, мы перешли к понятиям и отношениям, которыми он выражается по сути. «Точкам пространства», «дополнению» и прочему придано значение, добавлено содержание, которого они не имели в исходном тексте. При этом мы уточняли эти понятия и отношения, переопределяли их значение с учетом смыслового контекста – это раз.
2. Введением в поле нашего внимания объемов понятий мы почти незаметно перешли от указания на несколько подразумеваемых актов расширения жизни ко всему потенциальному мыслимому разнообразию ее мгновений, понимаемых в смысле Мамардашвили, – это два.
Из этого разнообразия теперь можно мысленно «вынимать» и рассматривать каждое «мгновение жизни» и находить его особенные признаки....Так, например, можно говорить о желании таких о будущих мгновений жизни, в которых бы повторялись события, уже состоявшиеся в прошлом, но в которые мы могли бы «войти» с новыми, существенно развитыми различительными способностями. Вы хотите этого? Если да, то зачем Вам это надо, ведь прошлым нельзя управлять? Позвольте я отвечу сам – чтобы снова пережить то состояние, чтобы насладиться незамеченным тогда и благодаря этому прожить новое событие, расширяя свое бытийное пространство подобно тому, как это бывает, когда мы снова читаем уже прочитанную нами книгу много лет спустя… Это ли не новое содержание, которого явно не было в исходном тексте?
Мы ничего не приписывали, не добавляли к смыслу такого, чего бы в нем не было, исходя из контекста. Мы лишь проявляли то в нем, что существовало неявно. Следовательно:
3. Совершение перехода от скрытых (имплицитных) форм смысла к эксплицитным всегда сопровождается увеличением их явного содержания – это три.
Сознаю, что по отношению к каждому решению, которое я принимал по ходу развертки своего примера, Вы могли усомниться или предложить свое толкование смысла исходной фразы. Но прошу пока задержать свое внимание лишь на облике процесса рассуждений, пренебрегая конкретными результатами. Отмечу лишь несколько характерных особенностей самого процесса мышления, совершающего логизацию.
