Марина Москвина - Учись видеть. Уроки творческих взлетов

Один из лучших моих учеников, Женя Сабельфельд, влюбленный в песни Юрия Шевчука, все-все про него разузнавший, на майке у него – Шевчук, журналы – про Шевчука, портреты, кассеты, концерты, диски… Шевчук – это наше все!..

И вот Юрий Шевчук приехал на сутки в Москву, вечером дал концерт, наутро у него билет на поезд, потребовал, чтобы никто его не беспокоил, и вдруг почему-то согласился на встречу с единственным журналистом; этот журналист – Женя Сабельфельд.

Или Гусакова Ира записала на диктофон десятиминутное интервью, которое, на мой взгляд, приравнивается к роману или полнометражному художественному фильму. Ее герой рассказывает, что в детстве он был странным образом одарен: он пел точно как Робертино Лоретти. Был такой юный итальянский певец, страшно популярный.

А этот русский парень учился в интернате и параллельно в музыкальной школе, и ему вечно устраивали концерты в разных учреждениях, концертных залах: «Русский Робертино!!!»… Слава… Уроки побоку… Аплодисменты… Блестящее будущее! Он выучил весь репертуар Робертино Лоретти на итальянском языке. У него был такой голосина, что однажды он выступал в больнице, – на верхней ноте песни «О, соле мио!» задрожала и рухнула с потолка люстра, к счастью, никого не задев из публики, немного пострадал только сам «Робертино».

Парень взрослел, голос начал ломаться. Учитель музыки на время запретил ему петь. Сам уехал в отпуск, а парня попросили выступить. Он отказался, но те ему что-то пообещали, и он согласился. На концерте снова взял знаменитую высокую ноту «О, мое солнце!» и сорвал голос.

– Так все закончилось, – услышали мы серый, скучный голос на Иркиной кассете. – Жизнь, слава, искусство, любовь, удача – все отвернулось от меня в тот миг. С тех пор я простой неприметный физик, ведущий бесцветное существование. Уже мне пятьдесят лет. И ничего в моей жизни хорошего больше не будет…

Дальше Гусакова, естественно, дала жаркую средиземноморскую запись Робертино Лоретти, где тот с бешеным темпераментом поет ликующую песнь миру: «Джама-а-а-ай-ка!!!»

Все завершилось аплодисментами.

Потому что каждый из нас, взявший на плечо «репортер», отлично знает, как трудно отыскать достойного собеседника с Судьбой, которую тот осознает и о которой согласится с тобой разговаривать.

Особенно в людном месте – на улице или на выставке мы добываем «сырой» материал, не предполагая, чем может обернуться беседа. Тут уже главная роль «достойного собеседника» фактически твоя. Важны твое понимание ситуации, быстрая реакция, юмор, обаяние, способность самому открыть свое сердце, дать почувствовать безопасность и комфорт при общении с тобой; умение расположить к себе человека, который шарахнется от тебя первым делом, напряжется. Вряд ли он с ходу откроет тебе что-то сокровенное.

Хотя, на наше счастье, встречаются порой бесхитростные, распахнутые, простодушные люди. Помните, мы записывали на диктофон интервью в Третьяковской галерее, и одна девушка, приехавшая из Тамбова, поведала вам, что ее любимая картина – «Иван Грозный убивает сына»?.. Она как приедет в Москву, сразу с вокзала прямым ходом в Третьяковку. Сядет на банкетку и подолгу любуется этой кошмарной коллизией.

Был такой случай: Лена Васильева очень боялась идти брать интервью у посетителей вернисажа фотографа и писателя Юрия Роста. В тот вечер в Центральном Доме художника собрался весь московский бомонд (это значит «высшее общество»). Тут как раз явился тогдашний премьер-министр Черномырдин.

Я говорю:

– Лена! «Репортер» на плечо, и иди. Если ты возьмешь интервью у Черномырдина, больше никогда никого не будешь бояться.

Она взяла «репортер», микрофон и в шоковом состоянии, слегка вытаращив глаза, стала неотвратимо надвигаться на Виктора Степановича, который вполне демократично прогуливался по выставке в сопровождении хрупкой художницы Татьяны Назаренко.

Тут, откуда ни возьмись, перед Леной Васильевой вырос человек «в штатском» и сказал:

– Виктор Степаныч отдыхает, журналистов просим не беспокоиться.

Спокойная и счастливая вернулась ко мне Ленка Васильева, нежданно-негаданно посвященная телохранителем Черномырдина в самые что ни на есть настоящие серьезные журналисты, от которых следует защищать босса на отдыхе.

На фотографии из знаменитой серии Игоря Мухина «Монументы» – он снимал садово-парковые скульптуры по всей России – мы видим странную группу футболистов. Они в движении, полете – гоняют гипсовый мяч; обветшалые старые спортсмены, настоящий памятник эпохи.

Так же как с настоящими напористыми репортерами, с нами не стал разговаривать в Доме художника на Крымской набережной музыкант Андрей Макаревич.

А как нас порой с позором выгоняют с нашим «репортером» из музеев суровые смотрительницы?!! Всякий раз для нас это подарок судьбы: ведь наш брат журналист должен быть готов не только к триумфальному шествию по жизни, но и к таким, знаете ли, переделкам, когда «любопытной Варваре на базаре нос оторвали»… Мы в этой ситуации должны быть как рыбы в воде, нам этому надо учиться, как конькобежцу – падать.

Однажды мне рассказывал всеми любимый и уважаемый фотохудожник Николай Гнисюк: он ехал на машине по площади Пушкина, а там какая-то заваруха. Он остановился, взял фотоаппарат и хотел вылезти – поглядеть, что случилось. К нему подходит милиционер и говорит:

– Езжайте, езжайте, тут ничего нет интересного.

– Вам не интересно, а мне интересно, – храбро отвечает юркий, невысокий, плотненький и очень талантливый Коля.

– А я вам говорю, что здесь нет ничего интересного! – повторяет милиционер.

– Вам не интересно, а мне интересно, – говорит Коля и уже подныривает под заграждающую милицейскую длань. («Длань», дети мои, это значит «рука», если кто не в курсе.)

– А ну проваливай отсюда! – грозно взревел милиционер.

– Благословляю вас в вашем гневе, – достойно говорит Коля, садится в машину и уезжает.

Это ли не блистательный урок журналистского мастерства?!

Глава 14

«…И гора родила мышь?»

Когда-то я училась на журфаке МГУ и работала в газете «Московская правда». И у меня там была колонка «150 строк». Я служила бродячим корреспондентом: выйдешь утром и бродишь до вечера по городу в поисках чего-нибудь эдакого. А потом вернешься домой, вечером напишешь – утром бежишь сдавать в редакцию.

Каждый раз меня почему-то встречал завредакцией такими словами:

– …И гора родила мышь?

Первый мой репортаж я принесла в газету с Мукомольного комбината имени Цюрупы. Я так хохотала недавно, когда нашла его в пожелтевшей от времени газете. Вы по сравнению со мной – прямо львы толстые. Но зато какое отчаянное трудолюбие в добыче материала, какое яростное желание разобраться, что там к чему, в этом абсолютно неведомом процессе! Какое прилежное старание вложить в крошечное тельце репортажа как можно более обширную информацию!.. Короче, судите сами.

На долгом пути от землепашца до пекаря хлеб обязательно должен пройти через руки мукомолов. Московский мельничный комбинат имени Цюрупы. Это огромный мельничный городок: цехи, гигантские башни элеваторов, автобаза специальных машин, на округлых боках которых написано: «Мука», рельсы железной дороги – по ним прибывают составы, груженные зерном. И производит этот гигант советской мукомольной промышленности две с половиной тысячи тонн ржаной, обдирной и сортовой муки ежедневно.

На комбинате все процессы, начиная от подачи зерна на элеваторы до погрузки муки, механизированы. (Дальше идет фраза, которой я – полный технический кретин – горжусь и сегодня!) Электромотор приводит в движение главную трансмиссию мельницы, с которой соединены мельничные машины. (Каково?!)

По конвейерной ленте течет зерно. Пока получится мука, оно пройдет через множество испытаний. Сильные магниты очистят его от металлических примесей, искусственные ветры выдуют сор и пыль… Его будут мочить и сушить, шелушить и сортировать – и только потом возьмутся за дело вальцевые станки – усовершенствованные жернова. (Вы чувствуете, какой объем информации утоптан в одном абзаце?!) Готовую муку развезут по пекарням.

(Дальше немного пафоса. Но и тут тоже, буквально на бреющем полете, пускай немного комично, ввинчено «важное» сообщение.) Большому городу нужно много хлеба. Население Москвы, например, только ржаного хлеба съедает до 700 тонн в день.

(Вдруг неожиданный поворот.) Каждый пятый сотрудник комбината – рационализатор. В прошлом году внедрение новаторских предложений принесло предприятию 641 тысячу рублей экономии.

Коллектив комбината активно готовится к ХХIV съезду КПСС. К 30 марта решено выработать сверх плана 700 тонн муки. 17 апреля мукомолы примут участие в общемосковском коммунистическом субботнике.