Джозеф Халлинан - Почему мы ошибаемся. Ловушки мышления в действии
«Осмотревшись, я обнаружил вокруг себя немало таких людей, – рассказывал Гилович. – Меня всегда интересовало: почему все они так уверены в себе? Они проигрывают, но опять раз за разом возвращаются в игру. С одной стороны, подобное упорство достойно восхищения. Но с другой – так ведь можно полностью себя погубить».
Ученый решил не только отследить, насколько часто азартные игроки выигрывают и проигрывают, но и узнать, что они думают о своих победах и поражениях. С этой целью Гилович раздал участникам эксперимента магнитофоны и попросил записать свои мысли о собственных выигрышных и проигрышных ставках. А затем расшифровал и проанализировал записи. В итоге он обнаружил, что когда ставки игроков были выигрышными, они обычно давали по поводу этого весьма лестные для себя комментарии: «Я знал, что так будет», «Я всегда знаю, на что ставить» или что-то в этом роде. Но когда они оказывались не правы, то, как правило, преуменьшали свою ошибку, доказывая, что на самом деле все должно было пойти совсем по-другому. Например, игроки оправдывали свою неудачу неожиданной досадной случайностью, скажем, потерей их фаворитами мяча в самом конце матча. С их точки зрения, проигрыш был, по сути, вовсе не проигрышем, а чуть ли не победой. Словом, в их трактовке событий задним числом сделанные ими прогнозы каким-то непостижимым образом становились намного более точным.
Азартным игрокам проигрыш кажется не проигрышем, а чуть ли не победой.
Мы принимаем решения более поверхностно, чем нам кажется
Говоря о предвзятых воспоминаниях, обусловленных эффектом ретроспективного детерминизма, необходимо упомянуть об одном важном моменте: мы не всегда осознаем его действие. В данном случае слово «предвзятость» используется не в привычном смысле – для определения предубеждения в отношении конкретных идей или мнений. Под ним подразумевается нечто намного более тонкое и неуловимое – незначительный сдвиг в наших суждениях, который обычно происходит без нашего ведома.
Вспомните, что мы говорили выше о силе первого впечатления. Помните эксперимент, в котором исследователи показывали участникам фотографии политиков? Ровным счетом ничего не зная об избирательной платформе политика, не прослушав ни одной его речи, испытуемые умудрялись на редкость быстро делать выводы о его компетентности; для этого им достаточно было беглого взгляда на портрет. И эти молниеносные решения отнюдь не являлись ситуационными. Судя по всему, таким же образом участники эксперимента голосовали бы и на реальных выборах. Сымитированное исследователями голосование выявило, что дополнительная информация о кандидатах, которую люди обычно собирают в ходе избирательной кампании, несколько разбавляет, сглаживает эффект первого впечатления, но не устраняет его полностью. При фактическом голосовании предпочтения участников эксперимента во многом базировались на выводах о компетентности политиков, сделанных ими за долю секунды после беглого взгляда на фотографии.
Все эти факты и выводы не только ставят под сомнение рациональность выбора избирателей во время голосования, но и наталкивают на мысль о большей поверхностности многих наших важнейших решений, чем нам хотелось бы думать. На самом деле мы даже не всегда знаем, что приняли то или иное решение. Если говорить, например, об упомянутых выше избирателях, то исследователи пришли к выводу, что поскольку решения о компетентности, выносимые по одному взгляду на фото, принимались очень быстро, «участники вряд ли осознавали, что это повлияет на их выбор в реальном голосовании». Иными словами, мнения многих избирателей вполне могли быть предвзятыми, но они об этом даже не подозревали. Большинству из нас трудно признаться себе в этом, ведь люди обычно гордятся своей беспристрастностью и объективностью.
«Люди считают, что предвзятость им не свойственна, даже когда имеется возможность статистически, документально подтвердить наличие существенных искажений в их суждениях», – утверждает Джордж Левенштейн, профессор экономики и психологии в Университете Карнеги – Меллона и один из ведущих американских специалистов в области изучения влияния предвзятости на формирование человеческих суждений. А если мы не осознаем, что наше восприятие искажено, то избавиться от ошибок, проистекающих из этой предвзятости, намного сложнее.
В любых вопросах «люди считают, что предвзятость им не свойственна – даже когда имеется возможность статистически, документально подтвердить наличие существенных искажений в их суждениях».
Предвзятость врачей
Рассмотрим ситуацию с врачом, выписывающим пациенту рецепт. Как известно, использование рецептурных препаратов в США неуклонно растет. В период между 1995-м и 2000 годами ежегодные расходы на приобретение таких лекарств в розничной торговле выросли больше чем в два раза, до 132 миллиардов долларов. Сегодня почти половина американцев принимает по меньшей мере одно лекарство, выписанное по рецепту. А между тем в значительной доле этих назначений нет вообще никакой необходимости.
В рамках одного недавно проведенного исследования ученые проанализировали почти тридцать статей, посвященных практике выписывания рецептов врачами. Этот анализ показал, что тесное взаимодействие врачей с фармацевтическими компаниями привело к тому, что авторы исследования мягко окрестили «нерациональными назначениями». С 1989-го по 2000 год федеральные регулятивные органы США выдали лицензии на продажу более чем на тысячу новых препаратов. Если бы все эти лекарства действительно оказались новым словом в медицине, это было бы замечательно. Но, к сожалению, все совсем наоборот. Как установило Управление по контролю за продуктами и лекарствами США, 76 процентов всех новых препаратов, одобренных за упомянутый выше период, представляют собой всего лишь незначительные инновации уже существующих лекарств; многие из них – просто модификации старых продуктов, изготовленные из тех же самых ингредиентов.
Однако это не мешает фармацевтическим компаниям назначать на них высокие цены. В 2000 году новые стандартные препараты в среднем стоили почти в два раза дороже существующих аналогов, выписываемых при тех же заболеваниях. Именно дополнительные доходы от продажи таких препаратов позволили американским фармацевтическим концернам ежегодно платить одному врачу более восьми тысяч долларов за рекламу и продвижение их продуктов на рынке[16].
Повлияла ли их щедрость на решения докторов? Врачи обычно отрицают это; опросы медиков неизменно показывают, что, по их мнению, финансовые договоренности с фармацевтическими компаниями на их профессиональных решениях никак не сказываются. Однако целый ряд исследований свидетельствует об обратном. Так, по результатам одного опроса оказалось, что 84 процента врачей убеждены в том, что их коллеги попали под влияние щедрых подарков от фармацевтических компаний. А как же они сами? Только 16 процентов признали, что тоже подвержены этому влиянию.
По результатам одного опроса оказалось, что 84 процента врачей убеждены в том, что их коллеги попали под влияние щедрых подарков от фармацевтических компаний. И только 16 процентов признали, что это влияние сказывается и на них.
Изобличение предвзятости не исправит положения дел
Учитывая, что врачи продвигают продукты фармацевтических компаний за деньги, напрашивается вопрос: чьи интересы преследует медик при исполнении своих прямых обязанностей, свои или пациента? Когда возникает конфликт между долгом и корыстью, исправить ситуацию обычно помогает предание факта огласке. Например, от аналитиков фондового рынка требуют раскрывать информацию о том, владеют ли они акциями компаний, о которых пишут. Адвокаты обязаны сообщать клиентам, не представляют ли они интересы других клиентов, которые могут идти вразрез с их интересами. Некоторые группы врачей сегодня тоже настаивают, чтобы их члены открыто рассказывали пациентам о связях с фармацевтическими компаниями. Например, Американская академия хирургов-ортопедов недавно ввела новый кодекс профессиональных стандартов, согласно которому ее члены обязаны информировать пациентов о финансовых связях с отраслями, имеющими отношение к лечению людей[17]. Все эти требования базируются на одном принципе – позволить клиентам самим решать, есть ли в действиях врачей предвзятость. И если они ее заметят, пусть сами определяют ее масштаб и принимают меры по исправлению ситуации.
Как же все это работает на практике? Об этом задумался исследователь Джордж Левенштейн. Вместе с коллегами из Университета Карнеги – Меллона он придумал игру, очень напоминающую ту, в которую играют люди, инвестирующие средства в ценные бумаги. Прежде чем вложить деньги в те или иные акции, обычно нужно оценить их стоимость. Десять долларов за штуку? Двадцать долларов? Принимая такое решение, мы часто полагаемся на советы тех, кто, как считается, знает о фондовом рынке больше нашего, например финансового консультанта. Так вот, в игре Левенштейна перед участниками ставили, по сути, такую же задачу. Только вместо того, чтобы оценивать стоимость акций, им предлагали угадать, сколько стоит наполненная монетами емкость. В помощь игрокам Левенштейн пригласил платных финансовых консультантов, которым еще до эксперимента сообщили дополнительно, во сколько оцениваются монеты в емкости. Этим консультантам нужно было помочь «инвесторам» угадать стоимость монет.
