Кен Уилбер - Бумерит

– Я не понял ни слова из того, что ты только что сказал.

– Поверь мне, юный Кен, это не так сложно, как кажется. Давай сначала разберёмся с Видящим – просто послушай меня ещё раз, ты ведь ты уже слышал эти слова, правда?

– Позволь своему уму расслабиться. Пусть твой ум расслабится и расширится, слившись с небом, которое ты видишь перед собой. А теперь наблюдай: облака проплывают по небу, и ты без усилий сознаёшь их. В твоём теле возникают чувства, и ты без усилий сознаёшь их. Мысли проплывают в твоём уме, и ты без усилий сознаёшь их. Природа, чувства, мысли проплывают мимо… а ты всё это сознаёшь.

– Так ответь мне: Кто ты?

– Ты не твои мысли, ведь ты сознаёшь их. Ты не твои чувства, ведь ты сознаёшь их. Ты не объекты, которые ты видишь, ведь ты сознаёшь их.

– В тебе есть то, что сознаёт всё это. Так ответь мне: что внутри тебя сознаёт всё?

– Что внутри тебя всегда пробуждено? Что постоянно присутствует во всей полноте? В тебе есть что-то, прямо сейчас наблюдающее за всем, что возникает. Ответь, мне: что это?

– Это безграничное свидетельствующее сознавание – ты ведь узнаёшь его?

– Кто этот Свидетель?

Голос ненадолго замолкает.

– Ты и есть этот Свидетель, не так ли? Ты и есть Видящий, ты чистое сознавание, чистый Дух, непрерывно свидетельствующий всё, что возникает, каждый миг. Твоё сознавание есть безграничное пространство, открытое всему, пустотное и чистое и всё же замечающее всё, что возникает из мгновения в мгновение.

– Этот Свидетель есть Бог внутри, смотрящий наружу, наблюдающий за миром, который он сотворил.

Я открываю глаза, и передо мной постепенно появляется «Клуб Пассим». Джоан, Стюарт и другие люди легко парят в моём сознавании – в спокойном, неподвижном, ясном и чистом сознавании, в котором всё возникает спонтанно. Это чистый Свидетель, безмятежно глядящий на мир…

Джоан всё ещё держит мою руку.

– А теперь вместо того чтобы наблюдать Всё, будь Всем, – шепчет она.

– Да, но как?

– Займись со мной любовью, Кен. Займись любовью с небом, займись любовью с облаками, обними звёзды, поцелуй небеса, протяни руку и возьми космос, наполни собой всю вселенную.

Я безрассудно проваливаюсь в космос, приближаюсь к бесконечности, начинаю…

– Это то, чем мужчина занимается с женщиной, – снова вступает голос. – Мужчина, то есть Видящий, сливается воедино с Видимым. Женщина, то есть Видимое, сливается воедино с Видящим. Это любовный союз Пуруши и Пракрити, это вечное единение Шивы и Шакти, растаявших в Сердце, это растворившиеся в Одном Вкусе субъект и объект, стоны которых разносятся в ночи.

– Мужчина и женщина… – бормочу я.

– Как ты думаешь, что означают все те фантазии о голых женских телах, которые посещают тебя каждые десять минут? Ты ведь не думаешь, что они о сексе, правда?

– Я не понимаю.

– В этом нет ничего сложного, – шепчет Джоан, пытаясь мне помочь. – Мужчины стремятся к автономии, им нужна Свобода. Женщины стремятся к отношениям, им нужна Полнота. Свобода и Полнота, деятельность и общность, ранжирование и связывание, справедливость и забота, мудрость и сострадание, эрос и агапе – называй их как хочешь, но пока они не объединятся, ни женщины, ни мужчины не смогут преодолеть собственную раздробленность, расщеплённость, частичность и неполноту.

– Это-то я понимаю.

– Мужчина, то есть твоя маскулинная часть, может обрести полную автономию или неограниченную Свободу только тогда, когда вне его не останется ничего, что может его контролировать. Но единственный способ добиться этого – стать единым со всем.

Джоан смотрит на меня, чтобы убедиться, что я её понимаю. Я киваю головой.

– В свою очередь женщина, то есть твоя фемининная часть, может достичь полноты отношений или совершенной Полноты только тогда, когда вне её не останется ничего, что она может желать. И снова единственный способ достичь этого – стать единой со всем.

Я опять киваю головой.

– Поэтому единственный способ обрести и Свободу, и Полноту – это стать единым со Всем, обрести космическое сознание, третий порядок, вечный Дух, вездесущую реальность Одного Вкуса.

Она замолкает, сжимает мою руку, смотрит мне в глаза.

– Теперь что-нибудь прояснилось?

Я встряхиваю головой, чтобы собраться с мыслями.

– Немного, – отвечаю я.

Я открываю глаза и вижу Джоан. Я закрываю глаза и вижу Джоан.

– В любом случае, я в тебя влюблён, – говорю я.

Кен старший смотрит на меня, улыбается, подаётся вперёд.

– А теперь, Кен, послушай меня. Примерно в моём возрасте ты найдёшь настоящую Джоан, ту Джоан, которая откроет тебе Сердце.

– Я не понимаю.

– Ты поймёшь, поверь мне.

Я открываю глаза и снова их закрываю.

– Не волнуйся, если сейчас тебе что-то не ясно, – говорит Джоан. – Просто ты всё ближе к тому, чтобы увидеть своё Изначальное Лицо, своё настоящее Я, так что время начинает искажаться. Когда приближаешься к вечности, попадаешь в искривлённое время, своего рода кротовую нору, ведущую в будущее. Так что тебе не о чём волноваться. Правда.

– Но я думал… – говорю я, указывая на большого Кена, – я думал, моё настоящее Лицо, моя Омега – это он.

– Нет, он всего лишь перевалочный пункт, всего лишь будущее отражение твоего маленького «я». Но твоё настоящее Я – это не он.

Я открываю глаза.

– Джоан, ты не поверишь.

– Поверю, Кен, – говорит она, всё ещё держа меня за руку.

Голос Стюарта наполняет «Клуб Пассим».

– Просто не сопротивляйся, Кен, отпусти всё.

– Значит, моё настоящее «Я» – это не он?

– Нет, он всего лишь твоё маленькое «я», твоё эго из будущего, но он не твоё настоящее Я, существующее лишь во вневременном настоящем.

– Тогда что он здесь делает?

– Он здесь, чтобы показать, что Ответ находится вне времени.

– Это так, юный Кен.

– Ты тот внутренний голос, который я слышу с тех пор, как начал ходить в ИЦ, – говорю я, начиная кое-что понимать.

– Да, это так.

– Ты – это мой будущий я. Ты – это мой будущий я, но ты – это не то, что я есть…

– Это так. Хочешь встретиться с тем, кто ты есть на самом деле?

– Джоан, мне страшно, мне правда страшно.

– Скажи мне: когда ты по-настоящему сильно влюблён, где ты?

Я пытаюсь собраться.

– Когда я по-настоящему сильно влюблён… – я смотрю в её небесные глаза и полностью растворяюсь в прекрасной вышине; я свободен – и вся вселенная озаряется светом, по сравнению с которым меркнет ослепительное солнце;

я наполнен существованием, расширяющим моё сердце до бесконечности. В моём мозгу рой сверхновых, по моим венам несутся галактики, я держу в руке весь космос, и омывающая меня Тайна заставляет вселенную растаять…

– Вот так, юный Кен, иди дальше.

Я углубляюсь в своё существование, погружаюсь в собственное сознание, в покоящегося бесконечного Свидетеля всего, что возникает; в пустое, тёмное, безбрежное, но по-настоящему живое отсутствие формы, безмерно мудрое и испускающее такой неуловимый свет, который невозможно ни увидеть, ни даже почувствовать; в бесконечное Освобождение, что лежит по другую сторону ужаса; в абсолютную Свободу за пределами боли, в неощутимое блаженство за пределами блаженства, в невидимый свет за пределами света.

– А теперь возвращайся ко мне, Кен, – шепчут небесные глаза.

И вдруг из бесконечной Пустоты вырывается весь Мир. Меня охватывает такое невыносимое наслаждение, что я распадаюсь на миллионы душ, которые разносит космический ветер, восхожу бесконечным множеством прозрачных звёзд, влюблённых в небесную твердь, мгновенно растворяюсь в сверкающем солнце, горящем в сердце каждого живого существа, и становлюсь эротической землёй, рождающей всех, кто жаждет родиться. Свобода и Полнота пропитывают моё существо и наполняют вселенную до самого её сияющего основания, и всё это так очевидно – так отчаянно, болезненно, ужасно очевидно.

– Значит, я создатель всей этой космической игры?

– Мы все создатели, юный Кен, – отвечает мой будущий я.