Фарли Моуэт - От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку

Я переадресовал эти вопросы Лену Мьюизу.

— Да ничего подобного. Они могли преспокойно пройти туда и обратно, когда им заблагорассудится, по Сельской тропе.

— Ты имеешь в виду дорогу, протянувшуюся от Сент-Джордж Бэй? — недоверчиво переспросил я.

— Да нет, вовсе не дорогу, старина. Я говорю — Сельская тропа. Отправляешься из Флат Бэй Брук неподалеку от Кэйрн Маунтейн, поднимаешься на горную гряду вдоль Три Брукс до тех пор, пока не доберешься до перевала. А затем, прогулявшись немного по горным пустошам, преспокойно спускаешься к озеру Короля Георга, или Крисс Понд, как его привыкли называть наши старики. Протяженность всей тропы — не больше тридцати-сорока миль; два дня пути — и все дела; и притом дорога — то нетрудная. Мелвин Уайт, он, кстати, тоже джако[179], как и я, бывал на озере Короля Георга не менее дюжины раз.

Мы расстались, и как-то раз ноябрьским вечером Лен позвонил мне:

— Послушай, старина, у меня для тебя новость. Мелвин Уайт говорит, что перегнать коров, пони и овец к Крис Понд по Сельской тропе пара пустяков, можно сказать, плевое дело. Мел говорит, что там, на вершине высокого холма, как раз посередине Сельской тропы, есть башня выше человеческого роста. Он говорит, тебе надо держать курс прямо на нее. А холм тот называется Долли Лукаут (Дозор Долли), по имени одной старухи из микмау, которая часто бродила там. Да, чуть не забыл. Когда будешь смотреть с вершины Кэйрн Маунтейн на восток, непременно заметишь башню на Дозоре Долли. А с вершины Дозора Долли погляди прямо на Блю Хилл (Синий Холм) и Ллойдс Ривер, возле того места, где она впадает в озеро Короля Георга. Некоторые говорят, что на вершине Блю Хилл тоже есть развалины какой — то башни…

Лен пояснил, что он с Мелвином Уайтом собираются съездить на своих снегоходах к Долли Лукаут, когда выпадет побольше снега.

— Мы привезем тебе снимок башни. Непременно, чтобы ты не думал, будто мы рассказываем басни…

И вот в начале 1997 г. он прислал мне письмо, а также кучу фотографий.

«Рад сообщить тебе, что мы с Мелвином съездили на снегоходах к этой башне. Когда мы приехали туда в первый раз, погода выдалась настолько плохой, что, когда мы поднялись на вершину, ветер буквально валил нас с ног, так что нам пришлось спуститься.

В воскресенье мы предприняли новую попытку. Было ужасно холодно, мороз — 25 °C, да вдобавок пронизывающий ветер. Башня стоит на высоте 1800 футов; по форме она весьма необычна, высота ее — ок. семи футов, а ширина — более трех. Было слишком холодно, чтобы сделать более точные обмеры. Едва мы снимали перчатки, как руки тотчас начинали коченеть от стужи. Эта башня — знак, отмечающий половину Сельской тропы, которая проходит через все внутренние районы Ньюфаундленда».

Мелвин Уайт с женой все же съездили еще раз к Долли Лукаут зимой 1997/98 г., выбрав для этого день, когда они не слишком рисковали превратиться в ледяные столбы. На этот раз им удалось сфотографировать груду довольно крупных камней с острыми краями, находившуюся футах в двухстах к югу от уцелевшей башенки.

«Камней там было вполне достаточно, — сообщал Мелвин, — чтобы соорудить такую же башню. Я уверен, что когда-то так оно и было и там стояли две башни. Видно, они были построены слишком уж хорошо. Вершина Долли Лукаут гладкая, как темя лысого старика. На ней не осталось ни единого камешка. Вероятно, все их утащил отступивший ледник. Так что камни для башен приходилось приносить со дна оврага, находящегося в полумиле отсюда, на триста, а то и все четыреста футов ниже перевала».

Лен Мьюиз добавил:

«Какой-то идиот послал ко всем чертям огромный труд, разрушив башни на Кэйрн Маунтейн и Долли Лукаут. Образуя пары, они выглядели как некий код или шифр, указывавший путь к озеру Короля Георга. Я не верю, что эти башни — дело рук старины капитана Кука. Ни микмау, ни беотуки также не могли воздвигнуть ничего подобного. Я расспрашивал лесорубов и фермеров, и они уверяли, что на всем Ньюфаундленде нигде нет ничего похожего на эти башни».

Сельская тропа — это вполне реальный ответ на вопрос о том, как фермеры из прибрежных районов могли преодолевать путь между морем и озером Короля Георга. Но могли ли они и их скот выжить в глубинных районах острова?

Озеро Короля Георга было как бы заново открыто и получило широкую известность в 1980-е гг., когда через горы была проложена автомагистраль, соединившая целый ряд изолированных поселений на южном побережье с системой провинциальных автодорог. Благодаря этому на плато Анниопскуотч, которое прежде было практически недоступным, хлынул поток тяжелых грузовиков, трейлеров и аэросаней. И озеро Короля Георга чуть ли не на следующий день сделалось Меккой охотников, рыбаков и туристов. За ними пожаловали и ученые. И были настолько поражены увиденным, что сразу же дали настоятельные рекомендации взять озеро под охрану. И вот в 1996 г. администрация провинции объявила южный рукав озера и прилегающие берега экологическим заповедником[180].

Этот акт явился запоздалым признанием уникальности этого региона, где, как давно установили ученые, жили беотуки, микмау, джакатары и, по моему глубокому убеждению, обитатели Альбы на Западе.

Пышные травяные луга, или «грассы», в дельтах и нижнем течении двух рек (Секонд Иксплойт и Ллойдс), впадающих в южный рукав озера, занимают площадь свыше 1600 акров. По оценкам Мелвина Уайта, самым тщательным образом обследовавшего эти места, луга у южных берегов озера Короля Георга сегодня способны обеспечить фураж для сорока-пятидесяти небольших фермерских хозяйств, — таких, какими были большинство хозяйств его народа в прошлом, а в значительной мере и в наши дни. Более того, в этих местах много аллювиальных почв, на которых можно выращивать зерновые, овощи и даже фрукты.

«На всем Ньюфаундленде нет лучших земель для фермеров», — говорит Мелвин. Данные новейших исследований подтверждают его мнение. Анклав озера Короля Георга не только обладает богатейшей на Ньюфаундленде экосистемой, но и имеет самый длительный сезон вегетации. В нем всегда обитало множество видов животных — от полярных зайцев до оленей карибу, от белых куропаток до канадских казарок, от угрей до лососей, от лесных куниц до медведей-барибалов. И нет никаких сомнений, что в этих местах могло возникнуть достаточно крупное поселение фермеров.

Но было ли оно прибежищем для жителей Альбы на Западе?

«Если в старину людям пришлось уйти с обжитых мест на побережье и попытаться найти новое прибежище, вполне вероятно, что многие из них умерли в пути, — говорит Лен. — Но ведь кто-то же дошел, и выжил, и, невзирая на трудности, соорудил эти башенки на Сельской тропе, чтобы другие знали, куда им держать путь.

Рано или поздно их следы вокруг Крисс Понд непременно будут обнаружены. Может быть, это окажется коровий череп. Возможно — яма в земле, на месте которой некогда стоял дом. Мы с Мелвином следующим летом отправимся туда и все хорошенько осмотрим. Ты же знаешь: это земля джакатаров, и все, кто жил на ней в давние времена, тоже принадлежали к нашему народу».

ПОСЛЕСЛОВИЕ

БОЛЬШИНСТВО ТУЗЕМНЫХ НАРОДОВ, ЖИВШИХ В ПРОШЛОМ на побережье Западной Атлантики, на протяжении XVI в. неуклонно отступали все дальше и дальше в глубь территории, чтобы избежать частых столкновений с рыбаками, добытчиками зверя, охотниками за рабами, рейнджерами и прочими любителями легкой наживы, приплывавшими из Европы.

Поскольку наиболее уязвимыми из таких народов были скотоводы и земледельцы, они были вынуждены уйти в числе первых. На мой взгляд, какие-то рудименты старинных аграрно-скотоводческих традиций сохранились в Грассе и на берегах озера Короля Георга, но альбаны, пытаясь выжить, по всей видимости, приняли уклад и образ жизни беотуков.

В течение XVII в. разгул беззакония и свирепства мародеров на этих землях в известной мере пошли на спад, когда Франция и Англия фактически взяли под свой контроль обширные прибрежные районы Нового Света. И туземцы, бежавшие в прошлом в глубинные районы, осторожно и постепенно стали возвращаться на побережье, понемногу возобновив торговлю с европейцами, а впоследствии — занявшись рыболовством и промыслом морского зверя и, наконец (не исключено), вернувшись к скотоводству и земледелию.

Однако вернуться на прибрежные земли удалось далеко не везде. Так, на восточном и северо-восточном побережье Ньюфаундленда английские плантаторы и рыбаки, приплывавшие сюда летом, продолжали относиться к беотукам с откровенной враждебностью, граничащей с настоящим геноцидом.