Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - фон Икскюль Якоб
Последнее изображение (илл. 11d) приблизительно передает зрительное представление моллюска. Становится ясно, что зрительное пространство улиток и мидий состоит лишь из нескольких темных и светлых пятен.
Как и в пространстве осязания, в зрительном пространстве связи между разными местами возникают за счет шагов ориентации. Если мы будем препарировать предмет под лупой, задача которой состоит в объединении на малой поверхности большого количества мест, мы обнаружим, что не только наши глаза, но и наша рука, орудующая препаровальной иглой, будет выполнять гораздо более короткие шаги ориентации, в соответствии с близостью размещения распознаваемых мест.
2. Самый дальний план
В отличие от пространства действия и пространства осязания, зрительное пространство со всех сторон ограничено непроницаемой стеной, которую мы называем горизонтом или самым дальним планом.
Солнце, луна и звезды, в равной степени отдаленные от нас, блуждают на самой дальней плоскости, замыкающей собой всё зримое. Положение самого дальнего плана не является неизменным. Когда я, тяжело переболев тифом, впервые решил прогуляться, самая дальняя плоскость оказалась передо мной на расстоянии около двадцати метров и была подобна пестрой драпировке, на которой были отображены все видимые предметы. За ней уже не существовало более или менее отдаленных предметов, но лишь предметы меньшего или большего размера. И даже повозки, проезжавшие мимо меня, достигнув самой дальней плоскости, становились не отдаленнее, а попросту меньше.
Хрусталик нашего глаза выполняет ту же задачу, что и объектив фотокамеры, а именно: четко отображает на сетчатке, соответствующей светочувствительной панели, находящиеся перед глазом предметы. Хрусталик человеческого глаза эластичен и благодаря особенным мышцам может искривляться (такой же результат получается при передвижении объектива фотоаппарата).
При сокращении мышц хрусталиков сигналы ориентации направляются вперед. Когда расслабленные мышцы растягиваются эластичным хрусталиком, начинают действовать сигналы ориентации, которые задают направление назад.
Если мышцы расслаблены полностью, глаз настраивается на расстояние от десяти метров до бесконечности.
Благодаря движениям мышц предметы окружающего мира в радиусе десяти метров идентифицируются как близкие или дальние. За пределами этого радиуса младенец может распознать лишь увеличение или уменьшение предметов. Здесь положена граница его зрительного пространства, замкнутая охватом самой далекой плоскости. Лишь постепенно при помощи сигналов отдаления мы научаемся отодвигать самую далекую плоскость всё дальше, и у взрослого человека она оканчивается на отдалении в шесть или восемь километров, там, где начинается горизонт.
Илл. 12. Самая далекая плоскость у взрослого человека (внизу) и у ребенка (вверху)
Разницу между зрительным пространством ребенка и взрослого поясняет илл. 12, наглядно демонстрирующая наблюдения, изложенные Г. Гельмгольцем[46]. Он рассказал, как, будучи маленьким мальчиком, проходил мимо Потсдамской гарнизонной церкви и заметил на ее колокольне нескольких рабочих. Тогда он спросил у своей матери, не может ли она достать ему этих маленьких куколок. Церковь и рабочие находились как раз на самой дальней для него плоскости и потому были не далекими, а маленькими. Вследствие этого он имел все основания предполагать, что мать своей длинной рукой может снять куколок с колокольни. Он не знал, что в окружающем мире его матери у церкви совсем иные размеры, а на колокольне находятся не маленькие, а отдаленные от нас люди. Нам трудно представить себе положение самой дальней плоскости в окружающих мирах животных, поскольку в большинстве случаев непросто установить экспериментально, когда предмет, находящийся в окружении субъекта и приближающийся к нему, становится в его окружении не просто больше, но ближе. Если мы попытаемся поймать комнатную муху, то увидим, что она улетает лишь тогда, когда приближающаяся рука человека оказывается в полуметре от нее. Из этого можно было бы заключить, что самую дальнюю плоскость мухи следует искать на таком расстоянии.
Между тем другие наблюдения над домашней мухой позволяют допустить, что в ее окружающем мире самая дальняя плоскость проявляет себя еще одним способом. Известно, что мухи не просто кружат вокруг висящей лампы или люстры, но всегда совершают разворот в тот момент, когда отдаляются от источника света на полметра, чтобы затем пролететь под ним или мимо него в обратную сторону. При этом они ведут себя как боцман, который, управляя парусником, не хочет потерять из виду остров.
Глаз мухи (илл. 13) устроен так, что его зрительные элементы (рабдомы) представляют собой длинные нервные структуры, которые на различной глубине должны улавливать фиксируемое их линзами изображение в соответствии с расстоянием до видимого предмета. З. Экснер[47] высказал предположение, что здесь речь может идти о подобии мышечного линзового аппарата нашего глаза.
Илл. 13. Схема строения сложного глаза мухи (а – глаз с вырезанной справа частью (по Гессе); b — два омматидия)
Условные обозначения: Cor — роговичные фасетки; К — ядро; Kr — кристаллический конус; Krz — клетка хрустального конуса; Nf — нервное волокно; P — пигмент; Pz — пигментные клетки; Retl — ретинула; Rh — рабдом; Sz — зрительная клетка.
Если мы предположим, что оптический аппарат зрительных элементов действует как насадочная линза, то на определенном отдалении люстра должна исчезать и тем самым обуславливать возвращение мухи. В пользу такой гипотезы говорит сравнение илл. 14 и 15, где показаны снимки люстры, сделанные с насадочной линзой и без нее.
Илл. 14. Люстра в восприятии человека
Каким бы образом ни ограничивала самая дальняя плоскость зрительное пространство — она всегда существует. Поэтому мы можем себе представить, что каждое животное, населяющее окружающую нас природу, например жуки, бабочки, мухи, комары или стрекозы на поляне, будто заключено в мыльный пузырь, стенками которого положен предел его зрительного пространства и который заключает в себе всё, что доступно его зрению. В каждом мыльном пузыре содержатся другие места, а также находятся плоскости ориентации для действия, служащие прочным каркасом для пространства. Порхающие кругом птицы, перепрыгивающие с ветки на ветку белки или пасущиеся на лугу коровы — все они постоянно пребывают в своем мыльном пузыре, замыкающем их пространство.
Илл. 15. Люстра в восприятии мухи
Лишь после того, как мы живо вообразим это положение вещей, мы станем распознавать мыльный пузырь вокруг каждого из нас и в нашем мире. И тогда мы увидим, что мыльные пузыри окружают всякого человека, их границы беспрепятственно пересекаются, поскольку они выстроены из субъективных сигналов восприятия. Пространства, не зависящего от субъектов, попросту не существует. Если мы всё-таки, несмотря ни на что, продолжаем придерживаться фиктивного представления о всеохватной вселенной, то лишь по той причине, что эта принятая всеми иллюзия позволяет нам легче условиться друг с другом.
3. Воспринимаемое время
Время — порождение субъекта, и убедительным тому доказательствам мы обязаны Карлу Эрнсту фон Бэру[48]. Время как последовательность мгновений разнится от умвельта к умвельту и зависит от того количества мгновений, которые субъекты могут пережить за один и тот же временной отрезок. Мгновения — это мельчайшие неделимые ячейки времени, ибо они суть выражение неделимых элементарных ощущений, так называемых временных сигналов. Как уже было отмечено, у человека длительность одного мгновения составляет 1/18 секунды. Примечательно, что момент остается неизменным для всех областей чувств, так как ощущениям сопутствуют одни и те же временные сигналы.
