Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1994 год
В глубине ущелья, там, где оно начинало расширяться, мы встретили чабанов. Один из них рассказал, что на месте кашары находили старинные чайники, нашли и большой прямой, длинный камень. Его археологи еле подняли на машину. Но ГАЗ-53 почему-то не мог тронуться с места, а когда все-таки уехал, перевернулся. Шофер погиб.
— Духи охраняют Тамгалы, — сказал чабан.
Часто от местных жителей приходится
слышать подобные рассказы. И невольно начинаешь верить в охранные поля, защищающие древнюю культуру и древние могилы.
Мы вернулись к алтарю — скале в центре урочища и заночевали рядом с ней. Прохладный ветер донес шум и запах возвращающейся отары.
В небе появился месяц, очень похожий на горного козла с золотыми рогами, спрыгнул на скалу, и, похоже, там осталось его изображение.
Б.Б.Резванцев, Б.З.Резванцев В этом номере журнала «Глобус» подготовлен по материалам «Geo», «Grands Reportages», «National Geographic» Последнее сообщение прислано читателями из Алма-Аты. Рубрику ведет Л.Чешкова
Красная земля королевы Нзинги. Часть II
Окончание. Начало см. в № 7/1994
Таинственный каркадэ
Даже если его нет в природе, его следовало бы выдумать, — так решила я, покидая Анголу. Но — по порядку... Еще в Москве один мой знакомый, человек, много путешествовавший, попросил:
— Привезите мне, пожалуйста, каркадэ.
— Что?
— Кар-ка-дэ. То ли растение так называется, то ли уже напиток из него. Завариваешь — настой получается бордово-красный, вкусный, прямо-таки живительный. Мы пили его холодным. А продается как обычная заварка, на каждом шагу.
— А вы сами бывали в Анголе?
— Нет, но каркадэ привозили оттуда мои друзья.
Я записала в блокнот это странное слово и при первой же встрече с моими друзьями и новыми знакомыми в офисе «Юралекса» спросила, где поблизости можно купить каркадэ.
Недоуменное молчание повисло в воздухе. Ни этого слова, ни чая из каркадэ никто не знал. А ведь эти люди живут в Луанде не один год.
— Для начала, — сказал Саша, — надо еще поспрашивать у своих.
В один из ближайших вечеров мы прогуливались по двору нашего посольства. Здесь эти вечерние прогулки своего рода ритуал: встречаются, чтобы пообщаться. Асфальтовый пятачок, волейбольная площадка, где носятся дети, у внутренней ограды — свалка старых холодильников, телевизоров, какого-то металлолома... В одном из помещений стоит телевизор, сюда в 7 часов вечера (по московскому времени — 9) стекаются люди послушать «Новости». Здесь же лежат подшивки газет (не очень, естественно, свежих), стоят сиротливо синие томики собрания сочинений В.И.Ленина... В этот день в «Новостях» сообщали о программной речи президента, но вдруг вырубился свет — и слова Ельцина поглотила темнота. Правда, вскоре где-то заработал генератор, и экран вспыхнул вновь.
Мы вышли во двор, в духоту вечера. Стойко пахло жилым запахом общежития, ветерок еле шевелил листья фигового дерева: вверху — зеленые, снизу желтые, красные, бордовые... Дети собирали опавшие листья и крупные, с куриное яйцо, темно-зеленые плоды.
— Вот пройдет дождь, и дерево все станет зеленым, — сказала Наташа, жена повара Вадима из «Юралекса». — Мы собирали фиги — не здесь, конечно, на природе — и варили из них компот. Очень вкусный, цвета черной смородины. А еще здесь растет лимонник, как трава — из него можно делать хороший тонизирующий на
стой...
— А каркадэ знаете?
Все стали припоминать местные травы и кустарники, но о каркадэ не слышал никто. Продолжать беседу на ботаническую тему было трудно: на дворе глазу не за что было зацепиться. Зато за высокой стеной, отделяющей двор от участка при офисе посольства, темнела густая зелень. Но туда вход был закрыт.
На следующее утро мы с Мариной поехали на рынок Сан-Пауло. Гурьба мальчишек бросилась на нас, как только мы вышли из машины... Протиснувшись сквозь толпу у первых рядов, где продавали все тот же набор привозных товаров, мы остановились у прилавка с овощами и фруктами. Здесь можно было оглядеться. За прилавками — полные матроны в длинных рубахах-платьях, девушки в джинсах и майках, с черным водопадом косичек; молодые женщины, словно запеленутые в кусок пестрой материи. На прилавках — темно-зеленые, похожие на большие груши, плоды авакадо; желтая, круглая, словно мелкий апельсин, — маракужа; папайя, гуаява, манго, ананасы, бананы... Рядом — фасоль, огурцы, зелень, маниока, похожая на большую бугристую картошку. Для ангольцев маниока то же, что для нас картошка и хлеб.
Наконец добрались до ряда, где продавались семена и травы. Торговцы сидели прямо на земле, и перед ними на подстилках лежали горки каких-то зерен, корешков, травинок, сухих стебельков, листиков. Оказалось, что одна трава от сглаза, другая — для рассеивания дыма, третья — для приворота. Мы так долго пытали торговцев незнакомым каркающим словом «кар-ка-дэ» (они, кстати, и произносили его с трудом, как какое-то неродное для их языка слово), что, право, неловко было уйти, ничего не купив. И мы купили брутуту — корень с ярко-желтым срезом; торговка уверяла, что тот, кто пьет настой из брутуту, никогда не будет жаловаться на печень. Может быть, и так, но все-таки не о том просил меня московский знакомый...
На Кенашиш, центральный рынок города, пошли уже просто для очистки совести. Рынок — большой, двухэтажный, крытый — был сплошь забит все той же пепси-колой, хотя название рынка было старинное, местное и означало «человек-рыба». Связано оно с легендой о неком человеке, который жил в пруду, когда-то существовавшем здесь, и заманивал людей в свое подводное царство...
Выйдя с рынка и стоя под поломанными часами у входа, я подумала, что пора начинать научный поиск таинственного каркадэ.
... Большое и довольно чистое здание Национального музея естественной истории внушало надежду. Но многие залы были закрыты. «У сотрудников свои проблемы», — пояснил молодой экскурсовод Салвадор Круш, высокий худой анголец, сидевший у входа с учебником биологии. Он любезно показывал нам многочисленные витрины с раковинами, и Лена, милая молодая женщина из «Юралекса», переводила его не слишком подробный комментарий. Здесь были собраны раковины-деньги — «зимбуш», раковины-пуговицы (сейчас предприятие по производству этих пуговиц не работает), раковины, которыми в провинции Намиб украшало себя племя мамуила... Одна витрина была отведена под коллекцию раковин Реналду душ Сантуша, который подарил ее музею в память о брате, известном писателе Антонио Жатинтосе.
— А сам-то коллекционер жив? — спросила я.
— Да, живет где-то под Луандой, — ответил Салвадор.
— А нельзя ли найти его?
— О, это очень трудно, но я попробую... — нетвердо пообещал Салвадор.
В эту минуту в зал впорхнула шумная стайка школьниц (вход в музей бесплатный), и Салвадор поспешил к ним. Сделав им строгое внушение, он — из доброго расположения к нам (так он сказал) — открыл запертые комнаты, и мы увидели обитателей подводного мира: рыбу-шар, рыбу-хирурга, гаропу, тунца, акулу... У стены стояли стенды с бабочками, и, Салвадор оживился, заговорил бойко и весело. Лена едва успевала переводить. Оказалось, что он — энтомолог, учился на Кубе, окончил среднее специальное заведение. Каркадэ он, конечно, не знал. Но обещал обязательно разузнать у своих коллег и тут же позвонить.
Больше Салвадора Круша мы не видели и не слышали.
Осечка с музеем еще не окончательно добила меня, и я попросила Юру съездить со мной в Ботанический сад. Говорили, что есть такой в Луанде и что там собраны всякие редкости.
... В это рабочее пасмурное утро народу в саду было мало. Только в беседке, полускрытой высоким кустом жакаранды с шапкой оранжевых цветов, кучковались бомжи. Садовник копался возле растений, рабочий тащил шланг. Дорожки были усыпаны листьями, сучьями, многие деревья выглядели засохшими. Из-за заборчика, огораживающего площадку с горшками, нас кто-то окликнул. Потом к забору подошел сухощавый пожилой человек. Познакомились. Это был Мартино Сарайво. Мартино сказал, что родился здесь неподалеку и, сколько себя помнит, помнит и этот сад; никуда не выезжал, кончил четырехклассную аграрную школу и всю жизнь работает здесь.
— Этот сад существует с 1945 года, а вот там, — Мартино махнул куда-то в сторону ограды, за которой ярко зеленели деревья, — более старый, маленький. Сейчас его приватизировали, а наш получает дотацию от государства, но она такая мизерная... С трудом содержим 15 человек, постоянные проблемы с водой... Если бы хорошо организовать дело, можно было бы много продавать, покупают охотно. Вот при португалах... — Мартино незаметно вздохнул.
