Владимир Авдеев - Расология
К. М. Хайлов в своей программной статье «К эволюции теоретического мышления в биологии: от моноцентризма к полицентризму» из ежегодного сборника статей «Системные исследования» за 1973 год пишет: «Моноцентрическое мышление выделяет в каждом конкретном случае лишь часть реального мира, тогда как насущные нужды человека связаны со всеми его частями. Новый системный подход в теоретической биологии заключается в том, что он позволяет критически пересмотреть принцип моноцентризма и отказаться от него в пользу гораздо более плодотворной идеи полицентризма, с точки зрения которой все составные элементы живой природы — суборганизменные структуры, организмы, виды, сообщества, экосистемы — рассматриваются как равноважные ее элементы. Это значит, что и в биохимическом плане идея моноцентризма должна уступить место полицентризму».
Подчеркнем и нашу позицию, ибо эволюционный, системный подход к большим экосистемам автоматически избавляет нас от всяких обвинений в пропаганде расизма. Расизм — это разновидность фрагментарного моноцентрического мышления, толкующего о «плохих» и «хороших» расах. Полицентрический, системный подход снимает сам принцип этого искусственного деления. Разноочаговость происхождения человеческих рас уводит нас от примитивного дуалистического мышления, потому что сложную динамически эволюционирующую систему невозможно качественно характеризовать в этой парадигме. Ведь не говорим же мы, что лиса в расовом отношении лучше зайца, просто у каждого из них своя «экологическая ниша». То же самое имеет место и среди человеческих сообществ, где каждая раса, в силу уникальности своего происхождения, подчинена своим собственным законам развития, не подлежащим вульгарной унификации.
Данная умеренная точка зрения отражена и в декларации ЮНЕСКО «Предложения по биологическим аспектам расовой проблемы» (Москва, 12–18 августа 1964 г.), где в первой же статье говорится: «Остается спорным вопрос о том, как и когда обособились различные группы людей».
Но если принять за основу такую весьма толерантную формулировку и дополнить ее постановкой задачи современной эволюционной теории, то совершенно повисает в воздухе «Декларация ЮНЕСКО о расе и расовых предрассудках» (Париж, 26 сентября 1967 г.), где в первой главе сказано: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах» — ибо становится совершенно непонятным, что такое «люди», если все в разных пропорциях перемешаны с обезьянами. В документе нигде не указано, какой процент «обезьяньей» крови считать допустимым для определения равенства «достоинств и прав», а какой нет. Не приводится для ясности и таблица распределения по народам этой самой «животной» примеси, с которой согласны антропологи, но которую упорно не признают правоведы-международники. Налицо явный разрыв теории с практикой, чреватый многочисленными судебными ошибками, в том числе и международного характера. Правосубъектность многих институтов власти даже на самом высоком уровне может быть подвергнута сомнению и оспорена в суде. Открывается перспектива, например, отвода всего состава суда, как несоответствующего минимально-допустимым критериям «человечности» на основе расово-биологических показателей, и несогласия подсудимого с процедурой оглашения приговора, выносимого ему представителями более низкой, в эволюционном отношении, «группы гоминидов». Характер свидетельских показаний также может оказаться неудовлетворительным ввиду эволюционной неразвитости органов восприятия ассоциативного аппарата свидетеля. А подбор присяжных заседателей должен осуществляться по принципу общности фенотипических признаков. Предметом рассмотрения в суде должно быть не само деяние, а дееспособность субъекта в соответствии с его расово-биологическим статусом.
Американский биолог Энтони Барнетт поясняет, что большинство проблем в гуманитарной сфере связано как раз с тем, что обществоведы и социологи неверно трактуют биологические понятия. «Биологический вопрос о врожденных различиях часто путают с политическим вопросом о равенстве возможностей. Несмотря на величественность выражений и благие намерения, Американская Декларация Независимости утверждает право каждого человека на жизнь, свободу и стремление к счастью, но это не имеет никакого отношения к врожденным различиям между индивидуумами». Этот же автор делает и такое утверждение: «Словом „дикость“ принято обозначать ранние общественные формации. Термин этот вполне научен и не имеет никакого унизительного смысла. Он относится к образу жизни всех людей до появления homo sapiens». Но тогда получается, что многочисленные племена экваториальной Африки и Австралии, ведущие первобытно-общинный, дикий образ жизни в биологическом плане, не принадлежат к виду homo sapiens, являясь в прямом смысле этого слова «дочеловеками» или «недочеловеками».
Данные термины также вполне научны и не несут никакого унизительного смысла, всецело отражая естественнонаучное положение вещей, подтверждаемое эволюционной теорией. В соответствии с предыдущими умозаключениями мы намерены подчеркнуть, что «недочеловеки» существуют внутри всех рас и популяций, в том числе и среди европеоидов, но везде они составляют различную концентрацию и представлены различными формами дикости в эволюционном плане.
Главный вывод современной эволюционной теории, повергающий в шок всех «гуманистов», состоит в том, что никакой ясной и конкретной границы между человеком и животным нет, а между расами есть.
Многие антропологи, нейроморфологи и эволюционисты считают, что сам процесс «очеловечивания» не ознаменован изменениями в области морфологии, но только в области поведения. Т. О. Бажутина в монографии «Происхождение человека» (Новосибирск, 1993), обобщая множество данных, утверждает: «Бесспорное качественное отличие человеческой психики, заключающееся в выходе за пределы животной стереотипности, от психики высших обезьян базируется на незначительной количественной разнице в морфофизиологическом субстрате мозга. Найти и зафиксировать четкие морфофизиологические критерии „человечности“ невозможно». Я. Я. Рогинский в своей фундаментальной работе «Проблемы антропогенеза» (М., 1969) писал, что «ни о каком резком морфологическом критерии между „последним животным“ и „первым человеком“ говорить не приходится, поэтому невозможно угадать самый момент зарождения человеческого сознания». Данную точку зрения разделяли крупнейшие отечественные антропологи В. П. Алексеев, Б. Ф. Поршнев, М. И. Урысон, Г. Ф. Хрустов, а также всемирно известный авторитет в области эволюционной теории американский ученый Эрнст Майр. В 1964 году в Москве проходил VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук, в рамках которого состоялся симпозиум с характерным названием «Проблема грани между животным и человеком». Большинство участников дискуссии, развернувшейся в ходе этого научного мероприятия, также пришли к выводу, что никакой четко фиксируемой границы в эволюционной цепи между последним антропоидом и первым человеком не существует. Из всего вышеизложенного логически вытекает, что существуют «более животные» и «менее животные» расы.
Основоположник русской расовой теории Степан Васильевич Ешевский (1829–1865), еще в своей базовой работе «О значении рас в истории» (1862) писал, что «современная наука дает нам возможность, уничтожая глубокий рубеж между человеком вообще и животным, провести зато еще резче границу между человеком высшей расы и человеком низшей организации — существом, еще переходным от мира собственно животного к миру несомненно человеческому в высшем его значении. Чем ближе знакомится исследователь с различными племенами и чем более увеличивается количество этнологического материала, тем дробнее становится деление, и он доходит в своих выводах до предположения о сотворении рода человеческого по племенам».
Крупнейший немецкий антрополог Роберт Видерсгейм (1848–1923) в книге «Строение человека со сравнительно-анатомической точки зрения» (М., 1900), основываясь на обширном статистическом материале, пришел к следующему выводу: «При попытке восстановить первоначального человека, то есть найти следы предков человека, необходимо останавливаться и на других точках зрения, которые заставляют рассматривать организацию человека в ряду других животных отчасти как развивающуюся прогрессивно, отчасти — регрессивно». И он был не одинок в своих обобщениях. Таким образом, становится совершенно очевидным, что необходимо отбросить всякие разговоры об однонаправленности эволюции для всего человеческого рода как крайне наивные и не соответствующие действительности. Если бы все человечество и вправду развивалось в одном направлении, то тогда не существовало бы такого количества исчезнувших народов и цивилизаций, которыми пестрят все учебники по истории и археологии.
