В Винокуров - Энциклопедия загадочного и неведомого. Полтергейсты.
Читатель может не беспокоиться за судьбу автора: ему не светит роль ответчика на процессе по делу о колдовстве. А ведь как было бы занимательно, если бы таковое произошло в конце второго тысячелетия! Случись это в позапрошлом веке, было бы не до шуток.
Итак, если один процент всех вспышек феномена объясняется естественными причинами и если к последним причислить восемь процентов случаев, обязанных обманам, то необъяснимыми остаются свыше девяноста процентов случаев, грубо говоря - девять из каждых десяти. Можно ли их объяснить? Как и чем? Рассмотрим эти вопросы.
Феномен и наука. Перейдем от разговора о том, что же есть полтергейст, к обсуждению того, чем он может быть. Ведь человек всегда пытался понять тайну полтергейста - задолго до того папирусного письма владельца вдруг ставшего беспокойным дома, обвинявшего в том свою покойную жену. С тех пор мы почти не продвинулись в разгадке тайны, оставаясь, по существу, на позициях древнего египтянина. Об этом, кстати, свидетельствует и термин - полтергейст: "шумный" дух. В общем, игра духов!
Полтергейст - термин-гипотеза, подобный термину "винный спирт", по-латыни - спиритус вини, что в переводе означает "дух вина". Мы определили химическую формулу "духа вина", но по традиции используем старый термин-гипотезу. Найдем ли мы когда-нибудь "формулу" полтергейста?
В попытках найти эту "формулу" предложено несколько дюжин гипотез, предположений, версий, догадок. Их так много, что об этом можно было бы написать отдельную книгу. Возможно, когда-нибудь кто-нибудь из моих будущих коллег это сделает. Но не я, время еще не пришло. Я не сторонник поспешного выдвижения гипотез об этом темном, коварном и каверзном феномене - одном из самых сложных и непостижимых, с которым когда-либо встречалось человечество. Еще не созрели условия, способствующие хоть чуть-чуть продвинуть нас к разгадке его тайны. Во-первых, о нем самом мы пока знаем очень немного, а накопленные к настоящему времени сведения не в полном объеме соответствуют общепринятым в науке требованиям и критериям. Например, инструментальных, и вообще физических, исследований проведено недопустимо мало. Но это не вина исследователей, а их беда. Чаще всего бывает так, что, когда есть приборы, нет явления, когда же оно есть, феномен, бывает, избегает проявляться в присутствии приборов и исследователей. Он как бы сторонится их!
Имеется еще одна, более серьезная, причина, препятствующая, с моей точки зрения, выдвижению плодотворных гипотез о природе феномена, по крайней мере, в настоящее время. Она коренится в возможностях самой науки как орудия познания истинной картины мира. Высказываются сомнения в ее всемогуществе. Правда, одни считают, что она не всесильна только на нынешнем этапе ее развития: придет время, и с ее помощью человек завтра познает то, что не поддается расшифровке сегодня. Другие же говорят, что возможности науки как средства познания ограничены в принципе - ее всемогуществу есть некий предел. Например, мой соавтор по книге "Психотронная война", кандидат технических и доктор биологических наук, профессор Г. К. Гуртовой, не исключает, что в ходе эволюции мозг человека сформировался с особенностями, которые не позволяют ему достаточно полно познать все первичные свойства и основы Вселенной. "Поэтому возможно - заключает Георгий Константинович, - что глубинные особенности мироздания иные, чем совокупный ум человечества их может представить". Если это дейстрительно так и если полтергейстные проявления отражают те самые, в принципе непознаваемые, глубинные особенности мироздания, то феномен навсегда останется для человечества тайной.
Но у человека, помимо науки, есть и другие способы познания мира. Кстати, человечество миллионы лет развивалось, вообще не имея представления о таком понятии, как наука. Ведь история научного в современном смысле познания мира насчитывает несколько столетий всего лишь миг в сравнении с миллионами лет, прожитыми "не наученным" человечеством. Зато история интуитивного, религиозно-духовного, художественного познания мира неизмеримо длиннее. Неизмеримо богаче и глубже знания, накопленные этими средствами постижения себя и мира в целом. Некоторые из добытых таким образом откровений принимаются наукой, другие отторгаются ею как неприемлемые. Опыт же религиозно-духовного, интуитивного и художественного постижения более терпим к восприятию ценностей, открытых наукой. Подобный опыт, бывает, приводит к прозрениям, до 'которых науке еще очень и очень далеко. Пока науки как таковой не было или когда она спит, дремлет, а также яростно отрицает реальность какого-либо аномального явления, будучи не в силах поэтому помочь человеку при встречах с ним, люди накапливали знания о странном феномене во вненаучных нишах, например в фольклоре. Там же хранятся и сведения о том, как противостоять феномену или вести себя при неожиданной встрече с ним. Если бы не было подобных механизмов самообороны - и не только в отношении, скажем, полтергейстов, но и по отношению к природным катаклизмам, атмосферным явлениям, вообще всему кругу опасностей, с которыми может встретиться человек, человечество вообще вряд ли бы выжило.
Полтергейст и политика. Я уже отмечал учащение вспышек феномена в годы бурных политических изменений, по крайней мере, в России. Другие авторы рассматривают связь феномена и политики в несколько ином ракурсе. Например, Гарри Прайс. Его книга "Полтергейст над Англией" вышла в свет в 1945 году. Вторая мировая война только что закончилась. И Прайс, размышляя об ее истоках, задается странным вопросом: может ли полтергейст являться в образе человека? Да, отвечает он, например в лице Адольфа Гитлера.
Английский охотник за шумными духами ссылается при этом на мнение неназванного автора статьи, напечатанной 25 июля 1941 года в газете "Гардиан", и на позицию своего английского коллеги С. Ситуэлла, отраженную в его книге "Полтергейсты", которая вышла в 1940 году в Лондоне. Так, автор статьи в "Гардиан" пишет следующее:
"Имеются в высшей степени знаменательные черты сходства между полтергейстом и нацистским движением. В обоих случаях проявляется неудержимое стремление к власти <…>; оба феномена впитывают, подобно упырям, энергию подростков, оба выражают себя шумом, разрушениями, огнем и террором <…>. Свои лучшие речи Гитлер произносит в состоянии полутранса <…>. Вопрос о том, не лежит ли в основе потока аккумулируемой им и впитываемой психофизическими структурами немецкой молодежи энергии некое неосознаваемое народными массами стремление к мировому господству, или же, как в случае полтергейста, та разрушительная энергия поступает из другого источника, остается открытым".
Нечто подобное утверждает и Ситуэлл: "Адольф Гитлер - самый совершенный из когда-либо живших на Земле медиумов <…>. Мы готовы поверить в то, что этот необыкновенный человек, если захочет, может перемещать предметы и заставлять их двигаться по кривым траекториям, отвечать стуками на вопросы и даже вызывать падение горящих спичек с потолка".
Прошло чуть больше полувека, и о политическом "полтергейсте" заговорили в Москве. Я имею в виду известный очерк доктора исторических наук Сергея Кулешова "Полтергейст в Кремле", напечатанный в газете "Труд" 6 марта 1996 года под рубрикой "История и мистика". Как сказано в редакционном примечании, историк на страницах газеты "…размышляет (и серьезно, и не без иронии) о роли мистического, сверхъестественного и паранормального как пока непознанной компоненты истории и политики". В основу его размышлений положено сопоставление демонизма полтергейстам большевизма.
Что касается демонизма полтергейста, даже если этот его дьявольский атрибут понимать в переносном смысле, он, несомненно, присущ феномену, составляя его самую характерную черту. В отношении же демонизма нацизма, большевизма, нынешнего нашего, по выражению Е. Т. Гайдара, "вороватого капитализма" и прочих "режимов", дело сложнее. За исключением нацизма, который возвел оккультизм и мистику в ранг как бы государственной политики и тем самым демонизировал общество, другие "режимы", видимо, из чувства самосохранения или по какой-то другой причине проявляют в отношении иррационального сдержанность и осторожность. Во всяком случае, они не возводят мистическое в ранг государственной политики, а большевизм, как известно, отнюдь не одобрял интереса масс к сверхъестественному, что, к сожалению, весьма поощряется в наши дни.
Другое дело, когда к этому предмету проявляют внимание вожди в интересах государственной безопасности. Ведь это их прямая обязанность! В книге "Психотронная война" мы с Г. К. Гуртовым показали, что начиная еще с довоенных времен так пали лидеры многих стран, включая и СССР. Поэтому вряд ли стоит упрекать большевизм,- как это делает Сергей Кулешов, за то, что "Берией была создана секретная лаборатория по изучению паранормальных явлений". Ведь другие страны поступали точно так же! Делают они это и сейчас.
