Алексей Прийма - На перепутье двух миров

Лесли Кейси, возвратясь после того разговора домой, спросил с любопытством у сына:

- Как ты делаешь это, парень, а?

- Да я просто сую книги под подушку и сплю на них, - сказал Эдгар. - А когда просыпаюсь, знаю все, что в них написано.

- Ты не шутишь, сынок?

- Нет. Сам не понимаю, в чем здесь фокус и как это происходит. Но оно происходит. Я учусь во сне.

Лесли Кейси ошарашенно покачал головой.

- Искренне надеюсь, ты не тронулся умом, - проговорил он, недоуменно почесывая рукой в затылке. - Да, от всей души надеюсь, что мозги у тебя не съехали набок

А спустя короткое время мозги у его сына чуть было и в самом деле не "съехали набок".

Мальчишки играли в мяч на спортивном поле возле здания школы. Среди них был и Эдгар. Мяч быстро перелетал из одних рук в другие. В один из моментов игры он очень сильно врезался в затылок зазевавшегося Эдгара. Подросток покачнулся, однако все же устоял на ногах.

Его поведение почти тотчас изменилось, словно от удара мячом по голове произошло легкое помутнение рассудка. То и дело мальчик беспричинно и глупо хихикал, строил рожи своим товарищам, а то вдруг начинал истерически хохотать. До сего дня ничего подобного за ним не водилось.

Возвращаясь из школы домой, Эдгар продолжал почти безостановочно похохатывать, прыгал в придорожные канавы, носился влево-вправо по проезжей части улицы с растопыренными в стороны руками.

Поведение подростка ничуть не изменилось, когда он добрался до своего дома.

Мать Эдгара в тот момент на кухне жарила зерна кофе. Она пришла в ужас, увидев, как ее сын вбежал с хохотом и жутким оскалом на лице в кухню, подхватил с плиты сковородку с недожаренными зернами, потом ринулся из дома во двор. А там начал, визгливо посмеиваясь, разбрасывать кофейные зерна по земле.

- Что ты делаешь? - спросила испуганно мать, выбежав следом за сыном на порог дома.

- Сею, ха-ха-ха, кофе! Пусть у нас на дворе, хи-хи-хи, вырастут кофейные деревья!

Лесли Кейси, вернувшись ближе к вечеру домой, хмуро выслушал рассказ своей супруги о "посеве" кофейных зерен, не менее хмуро понаблюдал какое-то время за продолжавшим беспричинно хихикать подростком. И мрачно заключил:

- Давно уже я подозревал, что у этого дурня мозги малость набекрень. И вот, пожалуйста, я был прав. Сегодня у нашего придурка окончательно поехала крыша. Завтра вызовем врача.

Обеспокоенным родителям с немалым трудом удалось уложить мальчика, дергающегося в нервном возбуждении, в постель.

Едва Лесли Кейси укрыл сына одеялом, как тот вдруг мгновенно успокоился. Негромким, расслабленным голосом он настойчиво попросил:

- Срочно поставьте мне на всю ночь припарку на затылок. Я получил удар мячом по голове. Если не поставите припарку, к утру я полностью сойду с ума. А если поставите, выздоровею.

Произнеся эти слова, Эдгар уснул крепким сном.

- Ну? - повернулся Лесли Кейси к супруге. - Что будем делать, дорогая?

- Давай сделаем Эдгару припарку, уж коли он просит, - сказала она. - Вреда от нее не будет. А кукурузная мука и лечебные травы для припарки у меня найдутся.

На другой день утром Эдгар проснулся совершенно здоровым - за исключением одной странности. Он не помнил ничего из того, что происходило с ним вчера после попадания мяча по затылку.

История о чудесном излечении получила широкую огласку в округе. Об Эдгаре Кейси стали говорить как о "том самом пареньке, который сам себе прописал лекарство от сумасшествия и чудесным образом исцелился".

Годы шли. В крохотном городке Хопкинсвилле, где жила семья Кейси, не происходило никаких примечательных событий.

Эдгар великолепно учился. Он был на хорошем счету в своем классе. Когда наступал очередной учебный год, подросток собирал в одну кучу все новые учебники, выданные ему в школе, и засовывал их под подушку. Потом укладывался спать. А на другой день знал, проснувшись, все, что было написано в учебниках, наизусть.

Он нимало не задумывался над тем, каким таинственным путем знания из учебников перетекают в его голову.

Эдгар вообще редко задумывался. На уроках в школе, когда учителя вызывали его к доске, он шпарил наизусть нужные страницы из учебников. Страницы сами собой возникали перед его взором. Раскрытый учебник, незримый для всех остальных, непонятно откуда появлялся в воздухе и зависал перед его глазами.

Теперь учеба давалась Эдгару легко.

Именуя всю эту паранормальную петрушку учебой, я немножко лукавлю, конечно. Она не имела или почти не имела отношения к настоящей учебе на школьной скамье, вдумчивой, последовательной, по возможности серьезной. Голова Эдгара напоминала портфель, битком набитый школьными учебниками. В определенный момент нужный учебник в мгновение ока извлекался из того невидимого портфеля и сам собой разворачивался на нужной же странице. А затем, когда потребность в нем отпадала, нырял обратно в портфель.

Процесс был нехитрым, отработанным за годы и давным-давно не вызывавшим у Эдгара удивления. Нисколько не преувеличивая, можно и нужно назвать этот процесс лжеучебой.

Кейси посещал школу, но вовсе не учился там в привычном смысле слова. В отличие от своих сверстников он не тренировал изо дня в день, из года в год мозги, не обучался наравне с товарищами умению не только запоминать, но и думать. Учеба в школе не дала Эдгару Кейси ничего, кроме умения писать и считать. Процесс обучения хотя бы самым несложным правилам самостоятельного мышления прошел мимо его сознания. На всю свою жизнь Кейси остался тем, кем он от рождения был, - тугодумом.

Многие другие его одноклассники разъехались после окончания школы из крохотного Хопкинсвилла по большим городам. Поступили там на учебу в колледжи, университеты, на худой конец - на бухгалтерские либо, скажем, секретарские курсы. А вот Эдгару даже на ум не пришла мысль о продолжении образования. Кейси вполне отчетливо осознавал, что его специфические мозги не приспособлены для интеллектуальной деятельности.

Это отчетливое осознание, которое сейчас назвали бы по-новомодному - комплексом неполноценности, Кейси пронес в своей душе сквозь всю свою жизнь. Собственное обидное неумение "шевелить мозгами" временами ужасно мешало ему жить, однако Эдгар давно смирился с ним. Оно было тем, что называется "непреодолимыми обстоятельствами".

Прекрасно понимая, кто он такой, если взглянуть на него чужими глазами со стороны, Эдгар Кейси взял за правило всегда держать себя с подчеркнутой скромностью. Она стала его второй натурой…

После окончания школы он поступил на работу продавцом в местный книжный магазин. Потом ненадолго перебрался в соседний, более крупный город Луисвилл, где устроился работать продавцом опять-таки в книжном магазине. Такую работу он находил идеальной для себя. Именно и только в книжном магазине, за его прилавком Эдгар видел свое место в жизни.

То единственное, что он умел, лишь здесь воплощалось в конкретные повседневные дела, в которых не было ему равных. Эти дела приносили юному продавцу книг чувство глубокого морального удовлетворения.

Кейси забирал из магазина домой очередной новый каталог книг, содержащий в себе краткие аннотации всех поступивших в продажу новинок, и клал его на ночь под подушку. На следующий день он знал каталог наизусть. И затем поражал покупателей в магазине абсолютным знанием всех книг, имевшихся в продаже, включая самые свежие поступления. Причем он не просто знал все книги по названиям, а мог дать краткую справку о содержании любой из них. В некотором смысле он был чем-то вроде разговаривающего справочного пособия для покупателей. Пользовался среди них не просто известностью, а даже любовью.

За всеми справками о новинках литературы покупатели предпочитали обращаться к "всезнайке Эдгару", а не к кому-то еще в магазине.

Жизнь Эдгара Кейси текла размеренно, спокойно, без каких-либо приключений.

Лишь два события несколько всколыхнули ее мерное течение.

Во-первых, Эдгар влюбился. А во-вторых, внезапно и очень тяжело заболел.

Избранницу его сердца, девушку тихую и скромную, звали Гертруда. В мою задачу не входит обсуждение "амурной темы" в биографии Эдгара Кейси. Моя книга о другом: о сверхъестественном даре ее героя, о его генезисе, эволюции и широте. Поэтому скажу коротко: Эдгар сделал Гертруде предложение, та ответила согласием, и они поженились. И потом прожили в любви, вообще без семейных скандалов, многие годы, нарожав кучу детей. Эдгар никогда не знал другой женщины. Гертруда никогда не знала другого мужчины. Им вполне хватало любви друг к другу.

бдруг Эдгар тяжело занемог. Ни с того ни с сего начала сильно болеть голова. Боли продолжались на протяжении нескольких недель. А затем в один далеко не прекрасный день, как это однажды уже случалось в детстве, у Эдгара ненадолго "поехала крыша". Кто-то из знакомых обнаружил его бродящим в беспамятстве по платформе возле железнодорожного вокзала.