Фредерик Пол - Путь на врата. Нашествие Квантовых Котов.
— Ах, тот! — сказал, забавляясь, доктор. — Ладно, я тоже не тот Дом! Он пошел проведать свою жену.
Я моргнул:
— Тогда ладно, передай ему, что я заходил!
Отвернувшись, я подумал, что было бы неплохо, если бы вместо бесполой женщины похитили мою Найлу… и тогда…
Я осекся, сглотнув комок.
— Эй! — сказал я. — Они же не похищали его жену, ведь она не работала над паравременем и находится в собственном мире!
— Разумеется, она не занималась паравременем! — другой Дом озадаченно посмотрел на меня, — Он попросил, чтобы она присоединилась к нему, только и всего! И пошел встречать.
— Попросил… присоединилась… вы хотите сказать, что…
И Дом в самом деле имел в виду именно это. Это было политикой — похитители не бесчеловечны! Они позволяли перенести семьи, если те согласятся.
Нужно только сделать запрос!
Через сорок минут я был в отеле «Билтмор», ожидая своей очереди и… полагаю, здесь уместно слово «предложение». Я был не одинок, в очереди стояло пятьдесят человек. Мы мало говорили, и каждый зубрил свою речь. Когда я почувствовал удар в плечо, я вздрогнул.
Но это был всего лишь Ники.
— Ты тоже сюда, Дом? — его рот растянулся до ушей. — Я уже кончил. Теперь, если только Грета скажет «да»…
Мы оказались в центре внимания. Все обернулись, чтобы услышать, о чем поведает человек, уже прошедший это.
— Она еще не ответила? — спросил я.
— Ответ? Нет! Ты говоришь не непосредственно с ней, — пояснил он. — Полагаю, для этого недостаточно туннелей. Знаешь, ты заходишь в комнату, и они делают нечто вроде фильма. Это не совсем фильм, во всяком случае, ты говоришь то, что хочешь, потом они засекают местонахождение адресата и пересылают… Как называется эта штуковина?.. Голограмма? Что-то вроде этого. Ты говоришь ровно минуту, затем послание направится ей…
Направится ей.
Что надо сказать женщине, чтобы она оставила свой мир во имя рискованных приключений в изгнании? Медленно продвигаясь в очереди, я искал веские причины. Их не было. Посулы. Легкомысленные призрачные обещания, что наша жизнь будет подобна… чему, если бы я только знал!..
Когда, наконец, я очутился перед объективом и яркий свет ослепил мои глаза, я отказался от всех обещаний и причин. И сказал просто: «Найла, моя дорогая! Я люблю тебя! Пожалуйста, иди ко мне и выйди за меня замуж!»
В субботу мы окончательно избавились от всех микробов и готовились начать новую жизнь. К этому времени мы успели намозолить глаза женщине из «Билтмора». Число туннелей в другие времена строго ограничено, объясняла она, и трудно проверить все сразу. Нет, она еще не знает, получила ли Найла мое послание. Да, ей скажут все, что она захочет узнать об этом мире: на что он похож и как сюда попасть. Нет, она даже не знает, сколько это протянется. Иногда требуется меньше дня, но некоторые не имеют ответа и спустя три недели…
Я не хотел ждать три недели — не мог быть одиноким столько времени… особенно если узнаю, что остался таким навсегда.
Я тянул время, у Ники была та же проблема, но он, казалось, не был взволнован. Когда он не работал, он слонялся вокруг, когда и это надоедало, Ники сгибался над терминалом и пытался чему-нибудь научиться. В трудное время я как-то зашел спросить его, как много ути перешло в одди-пут, и он сказал:
— В самом деле, Дом, как ты будешь здесь жить, если не можешь сделать элементарный перевод?
— Ники; это так умопомрачительно для моих мозгов, эти нули и единицы!
— Это двоичная система, — поправил он:
I = 1
10 = 2
11 = 3 — И он вытянул строчку. —
100 = 4
101 =5.
— Ну хорошо, Ники, это действительно так! — проворчал я, — Но когда получатся десяти или двенадцатизначные числа? Как их выговорить?
Он серьезно ответил:
— Сейчас ты будешь изучать код!
— Кто, я? Нет-нет, я его знаю! Я должен учить этот код только потому, что торчу здесь, а если бы я находился в Риме, мне пришлось бы изучать римские цифры? Только это глупо? Должны же иметь цену их миллионы, переложенные с десятичной в двоичную систему!
Он засмеялся:
— Ты хочешь знать их цену? Имей в виду, что они перекладывают данные в электронную память. Где-нибудь нажимается кнопка, и машины производят глобальные замены-поиски. Все сразу и повсюду! Это стандарт!
Я пристально вгляделся в него.
— Это уже компьютерный разговор! — сказал я. — Ты многому научился с тех пор, как исчез из своего времени!
— У меня не было другого выбора, Дом! — сказал он, — Рано или поздно ты это поймешь… я хочу, чтобы ты начал учиться! — Он выбил на клавиатуре несколько команд и поднялся. — Тебе пора научиться считать! — И он оставил меня наедине с комсетом.
Да, он был совершенно прав.
Я стал серьезным, на время забыл все свои мысли и проблемы (даже Найлу!) и попытался сконцентрироваться.
Ники вызвал для меня старую документацию «Двоичное исчисление и человеческие привычки». Там было сказано все, что я хотел узнать, как записывать и произносить.
Научился записывать — очень легко. Числа двоичной системы записываются в группы из шести единиц (в середине ставится дефис), например, 000–000. Когда в числе более шести единиц, используются запятые (как для тысяч и миллионов!). Пример: 000–000, 000–000. Я старательно перевел текущий год в двоичное число, и год 1983 стал 1–111, 011–111.
Для меня это выглядело довольно необычно.
Прочитав дальше, я узнал, что каждую шестерку знаков они произносят в соответствии с одним смехотворно нелепым правилом. Это стало легче, когда я изучил таблицу. Каждая триада произносится по-разному, в зависимости от того, находится ли она до или после дефиса.
Так, числа, подобные 10, то есть 1–010, стали ути-пата, а50, или 110–010, стали дай-пата. Когда Ники возвратился, я сказал ему:
— Через четыре месяца, в канун Нового года, я пожелаю тебе счастливого Нового ути-ти, одди-ти!
— Превосходно, Дом! — он улыбнулся. — Только это текущий год! Следующий будет 1984 — ути-ти, ту-пол!
Я застонал:
— О, огни ада! Я никогда не научусь всем этим штукам!
Ники возразил весело:
— Было бы желание! В конце концов, как я сказал, у тебя нет выбора.
Я не мог постоянно витать в облаках, думая о Найле, или изучать арифметику. Решение было принято, и не просто решение: мы уходили работать! Не могли же мы вечно торчать в «Плаце»! Ведь в карантинные кварталы каждый день поступали тысячи новых Котов. Мы не могли идти работать в горничные или водители автобусов. В Эдеме не было свободных дорог, да и не могло быть! Раньше на всей этой планете едва ли было пятьдесят тысяч отважных пионеров, недовольных своим прежним правительством или просто героев. Сейчас сюда перемещено почти двести тысяч Котов, и их количество удвоится прежде, чем перемещение из других времен завершится. Каждый из нас нуждается в пище, жилье, в целом миллионе маленьких приспособлений и удобствах, составляющих цивилизованную жизнь. Еда — это почти все! Я никогда не был даже простым огородником, но первая же моя поездка в поисках работы была в северную часть парка, где я убирал бревна и выкорчевывал пни, распахивал поля и высеивал озимые культуры. Вторую поездку я совершил к Бруклинскому мосту, где инженеры проверяли прочность кабелей и опор, готовили старый мост к новой службе. Третью, четвертую и пятую поездки я совершил за город, где пришлось восстанавливать водопровод и линии электропередач, проверять готовность зданий к зиме и собирать металлолом, чтобы снова пустить металл в дело, создавая из отбросов старых времен новые механизмы и плуги, двухтавровые балки (железные рудники Месаби пока еще не начали давать руду). О, здесь, был непочатый край работы — еще больше, чем людей! Но, кажется, ни одно из этих занятий не подходило для человека, основным искусством которого было составлять речи и основывать денежные фонды, смотреть сквозь пальцы на то, как проект расчистки трущоб заменяется на программу обучения пилотов.
— Все будет отлично, черт возьми! — бодрился Ники. — Вот увидишь! Им нужны все, Дом, и рано или поздно им потребуется правительство! Когда приедет Грета… — он зажал рукой неземную идиотскую улыбку. — Дом! Жена! Семья! Пол-акра земли, огороженной высоким забором, где мы будем ходить нагишом, когда захотим…
— Извини, Ники! У меня деловая встреча! — сказал я и ушел, оставив его наедине с грезами.
Я не солгал — разговор с женщиной из «Билтмора» можно назвать и «деловой встречей». Она сразу признала меня:
— Доминик Де Сота? Я не ошиблась? Подождите секунду! — она пригнулась к комсету, изучая содержимое экрана. Затем ее выражение потемнело.
Прежде чем она смогла подыскать слова, я понял, что произошло.
— Я в самом деле, очень сожалею… — начала она и не закончила.
У меня всегда наготове улыбка, я приклеил ее, и это сработало.
