Джон Кампфнер - Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи
Дальше в списке сенсационных дубайских достопримечательностей — пара искусственных архипелагов, Острова Пальм и Мировые острова (The World). Они стали любимым местом отдыха для футболистов-мультимиллионеров, звезд кино и моды. Дубаю настолько хотелось пропиариться за их счет, что многим выдали субсидии на приобретение люксовой недвижимости. Город превратился во всемирный центр алчности. Всякий новый символ роскоши должен был затмить предыдущий. Самым впечатляющим из них стал небоскреб Бурдж-Халифа.
Возведение этого гигантского офисного центра, отеля и комплекса апартаментов началось в 2004 году; тогда он назывался Бурдж-Дубай. Ему удалось опередить «Тайбэй-101» в борьбе за звание самого высокого здания в мире. Невероятные постройки, бросающие вызов гравитации, морю и пустыне, стали ключевой частью бизнес-плана шейха Мо по превращению Дубая в город-корпорацию. Он вспоминал первые обсуждения городского переустройства: «Группа людей принесла мне рисунок небольшого торгового центра и зданий вокруг него. Я сказал лишь два слова: «Мыслите масштабно». После трех дней разговоров и дискуссий создатели последовали этому совету. Dubai Mall — крупнейший в мире торговый центр, а Бурдж-Халифа — высочайшая в мире башня»[742].
Шейх Мо и его архитекторы отвергли профессиональные конвенции, объявив о своих грандиозных идеях задолго до того, как были начерчены сами планы. Этот ажиотаж, связанный с борьбой каждого за свой кусок пирога, порождал шумиху, питавшую быстрый экономический рост Дубая. Финансовый успех или даже сама реализация проекты были необязательны. Для рекламы и привлечения иностранных инвестиций главным был сам бренд Дубая.
Гламур и гигантизм были необходимыми, но недостаточными ингредиентами успеха. Не менее важные условия — налоговый режим и наличие инфраструктуры. Были созданы специальные дерегулированные «свободные зоны», позволявшие международным компаниям работать в них, не платя корпоративного или подоходного налога. Изначально иностранным гражданам не разрешалось покупать недвижимость. Но как только эти правила были смягчены, стабильный приток денег превратился в настоящий потоп. В игру рвались вступить все — ведь здесь не требовалось ничего отдавать назад. А шейх Мо с самого начала был на коне, так как его активы освобождались от налогов.
Дубай оказался налоговой гаванью в проблемном регионе. Жить там было легко, попасть туда становилось все проще. Развитие инфраструктуры не следовало из экономического роста, а катализировало его (в отличие от многих западных стран, где о транспортных связях часто задумываются в последнюю очередь). Всего за двадцать лет Emirates вошла в число десяти крупнейших авиакомпаний мира. Ожидается, что к 2020 она станет крупнейшим международным перевозчиком на дальние расстояния. Аэропорт приносит Дубаю почти треть ВВП и обеспечивает 20 % занятости в эмирате[743]. Порты и дорожная сеть растут не менее впечатляющими темпами. В 90-х Абу-Даби и Дубай объединились, чтобы построить дорогу между двумя эмиратами длиной в 150 миль. Когда-то их разделяла пустыня, в которой иногда можно было увидеть одинокого бедуина, бредущего по песку. Все это ушло в прошлое. Теперь города соединены мрамором и бетоном, который везде, куда ни кинь взор.
Бум не случился бы, если бы не крупнейшая группа населения Дубая — невидимый низший класс строительных рабочих с Индийского субконтинента. С начала 2000-х годов организации гражданского общества пытались привлечь внимание к их бедственному положению. В 2006 году организация Human Rights Watch сообщала: «Один из крупнейших в мире строительных бумов зиждется на работниках, с которыми обращаются как со скотом»[744].
Работников этих искали в трущобах рекрутинговые компании из их собственных стран. Им предлагали оплатить перелет в Дубай (где улицы вымощены золотом), предоставить работу, адекватные условия жизни и достаточную для жизни зарплату. По прибытии от работников требовалось сдать паспорт и оплатить суммы, которые им ссудили на авиабилеты. Газеты писали, что правительство получило больше двадцати тысяч жалоб на невыплату зарплат и на условия проживания, напоминавшие о трудовом лагере. Это была современная форма рабства: у людей не было выбора, кроме как работать на палящей жаре, чтобы выплатить свои долги. Впоследствии работников благотворительных фондов и журналистов, пытавшихся расследовать эту ситуацию, зачастую не пускали в Дубай.
Пиар-команда, нанятая правительством Дубая, намеревалась рассказать миру совсем другую историю. Да и его состоятельные жители не желали замечать этих проблем, проносясь мимо строек в своих автомобилях с кондиционерами. Грустная правда в том, что почти никому нет дела до подобных реалий — ни сотрудникам-экспатам в деловых центрах и финансовых компаниях, ни тысячам туристов, приезжающим по схеме «все включено» в пятизвездочные (и семизвездочные) отели ОАЭ. Дешевый отдых на уикенд, дешевый труд.
Одной из блестящих находок шейхов Мохаммеда, Халифы и Хамада было то, что они смогли обслуживать и удовлетворять две совершенно разные категории населения. Без иностранцев ничто бы не сработало, а они составляли в Дубае 80 % населения и имели абсолютно другие нужды и культурные ориентиры, чем местные жители. Люди обеих категорий скользили друг мимо друга в бутиках и дорогих ресторанах, но помимо этого практически не взаимодействовали. На западный гедонизм здесь закрывали глаза, только если он практиковался за закрытыми дверьми. Экспаты, бизнесмены в командировке и туристы могли нежиться в своих отелях или виллах, играть в теннис и обильно употреблять алкоголь. Проблемы возникали лишь тогда, когда их задерживали за появление в пьяном виде и поцелуи (или что похуже) на публике.
Для всеобщих безопасных развлечений строились торговые центры и другие площадки. Местных жителей и иностранцев объединяла общая цель — зарабатывать деньги и тратить их. Первый торговый фестиваль состоялся в 1996 году и за первый же год принес 1 миллиард долларов. Дубай стал площадкой для спортивных соревнований мирового класса. На его международный фестиваль прилетали голливудские суперзвезды вроде Орландо Блума, Джорджа Клуни и Тома Круза, не говоря о массе участников из арабских стран. Там выступали с концертами Элтон Джон, Iron Maiden, Дженнифер Лопес и Джастин Бибер. Для шейха Мо их запросы — сущая мелочь. В 2008 году Кайли Миноуг заплатили, по слухам, 1,5 миллиона долларов за появление на открытии Atlantis — монструозного розового отеля[745]. Порядка двух тысяч светских знаменитостей прилетели на открытие, чтобы отужинать лобстерами, а фейерверки, по словам организаторов, были «в семь раз грандиознее», чем на недавнем открытии Олимпиады в Пекине. Как всегда, главное тут — масштаб[746].
К концу первого десятилетия XXI века, первых десяти лет славы Дубая, ВВП на душу населения превысил 40 тысяч долларов в год — Дубай стал одной из богатейших стран мира[747]. Если бы не экспатрианты, то для местного населения этот показатель был бы еще выше — доходя, вероятно, до сотен тысяч долларов. Недвижимость и система личных связей сделали многих местных жителей богачами, и они могут оставаться таковыми, если только не будут критиковать режим. А публичной критики здесь практически нет. Медиа жестко контролируются режимом. Общественное мнение направляется через местные меджлисы, или форумы для обсуждений, а их результаты передаются в личную канцелярию шейха Мо.
В основе этой системы — рентное благосостояние, перераспределение денег от более богатых к менее богатым жителям Эмиратов. Еще в 1970-х, когда в страну потекли нефтяные деньги, шейх Рашид предлагал своим бедным подданным бесплатное жилье. Эта практика сохраняется и сейчас, наряду с бесплатным образованием и здравоохранением. Государство также помогает с трудоустройством, например, предоставляет стартапам бесплатные офисные помещения и финансовую поддержку. Семьи, получившие недвижимость на раннем этапе роста, смогли хорошо заработать, продав или сдавая ее в аренду девелоперам и иностранным менеджерам. Экономика была на подъеме, и арендная плата стремительно росла, но никто, похоже, не возражал. Издержки экспатов оплачивали их работодатели, и государство устраивала эта ситуация, так как чем больше получали местные домовладельцы, тем меньше субсидий требовалось выдавать из бюджета.
За сверкающим глобализованным фасадом скрывается этноцентричная политика, направленная на сохранение национальной элиты и разделения между иностранцами и местными гражданами. В 1992 году был учрежден брачный фонд шейха Зайда, который каждый год выплачивает примерно по 19 тысяч долларов трем тысячам вступающих в брак местных пар, которые не могут наскрести денег на приданое. Одна из прямо заявленных целей фонда — «поощрять браки между гражданами ОАЭ»[748]. Финансовый пряник подкрепляется законодательным кнутом. Местные женщины, выходящие замуж за иностранцев, и их дети лишаются гражданства. Иностранцы, привлекающие к себе внимание властей, рискуют получить отказ в продлении вида на жительство или даже требование покинуть страну досрочно. Финансовые санкции за несоблюдение этих требований слишком суровы, чтобы их игнорировать. Словом, у всех есть стимулы к конформизму.
