Генрих Иоффе - Революция и семья Романовых
В этих условиях Соколов находил все меньшую поддержку в белоэмигрантской среде; только откровенно черносотенные круги еще проявляли интерес к «следственному делу» и изданию его отдельной книгой. Соколов фактически в одиночестве и бедности жил в Париже, и лишь старые друзья по екатеринбургскому следствию – капитан Булыгин, английский журналист Р. Вильтон и воспитатель бывшего наследника П. Жильяр иногда посещали его. Как это ни странно на первый взгляд, помощь пришла из США. К «досье» Соколова по совету белоэмигранта Б. Бразоля проявил живой интерес не кто иной, как автомобильный король Г. Форд, которому оказались близки черносотенные «откровения» монархистов. В 1923 г. Соколов был приглашен Фордом в США, неоднократно встречался с ним, вручил ему копию вывезенных из Сибири следственных материалов. Правая печать охотно интервьюировала и рекламировала его[772]. Так колчаковское следствие «дела о Романовых», начатое на Урале, завершило свой путь в деловом офисе американского промышленного магната и миллионера.
1987
Приложения
«Неужели доброе сделалось мне смертоносным?»
Жизнь и смерть доктора Боткина
В Государственном архиве Российской федерации (ГА РФ) хранится фонд‚ в котором собраны материалы, связанные с жизнью и деятельностью лейб-медика семьи последнего царя – Евгения Сергеевича Боткина. В ночь с 16 на 17 июля 1918 г. он был расстрелян в том же самом подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге, в котором убили всю семью отрекшегося от престола Николая II. Но и теперь, после того, как о екатеринбургском кошмаре написаны десятки книг, немного известно о докторе Боткине.
Два сына чаеторговца Петра Боткина прославили эту фамилию и Россию. Василий Петрович (1811–1869) – «западник», либерал, друг Герцена, Белинского, Бакунина. Был знаком с К. Марксом, Луи Бланом. Широко известный искусствовед и литературовед. Сергей Петрович (1832–1889) – светило русской медицины первой величины. Это он создал основы российской клинической медицины, положил начало организации бесплатной медицинской помощи и пропаганды среди населения. Борец за равноправие женщин, организовал женские врачебные курсы. Добивался и добился постройки бесплатной больницы, которую открыли в 1880 г. Тогда ее называли Александровская барачная больница. Теперь, не раз перестроенная и расширенная, она носит имя ее основателя – доктора Боткина. Это имя больнице было присвоено уже при большевиках, но не все знают, что при большевиках же был убит его сын – Евгений Сергеевич Боткин, тоже доктор, тоже профессор медицины.
Сергей Петрович, помогая всем больным и страждущим, был еще и лейб-медиком императоров Александра II и Александра III. Преемником его долгое время состоял доктор Г. Гирш. Когда он умер, императрицу Александру Федоровну спросили, кого бы она хотела видеть на его месте. Она сказала: «Боткина», – и добавила: – «того, который был на войне». Евгений Сергеевич всю Японскую войну провел на театре военных действий, отличился самоотверженной работой и личной храбростью. Он написал интересные воспоминания – «Свет и тени Русско-японской войны 1904–1905 гг.» (СПб., 1908 г.), которые и сегодня читаются с большим интересом.
Боткин всего лишь два или три раза ездил с царем в Ставку, он почти постоянно оставался в Царском Селе. Николай II говорил, что «желает его видеть при ее величестве и детях».
Боткин беззаветно любил своих детей. Без какого-либо труда он мог оставить всех их «при себе», когда началась война. Но один из сыновей – хорунжий лейб-гвардии Его Величества Казачьего полка Дмитрий Боткин не уклонился от «передовой». В декабре 1914 г. во главе казачьего разъезда ворвался в деревню, занятую противником. Во время отхода был ранен, упал с лошади. Он мог сдаться в плен, но вел огонь из пистолета по приближавшимся немецким солдатам и был застрелен. Посмертно был награжден орденом Святого Георгия 4 степени. Протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский 25 Января 1915 г. переслал Е. С. Боткину предсмертное письмо сына – исповедь, и от себя писал: «Сама исповедь может только свидетельствовать о кристальной чистоте его души и предчувствии перехода в иной мир… Молюсь за Вас, чтобы Господь укрепил и утешил Вас. Храни Вас Господь всегда и во всем».
Когда в Петрограде и в Царском Селе начался «февральский обвал», Е. С. Боткин, выполняя свой долг, днем и ночью оставался в Александровском дворце. В Петрограде власть уже фактически рухнула. Оттуда шли вести одна хуже другой и, как на беду, один за другим заболевали тяжелой корью царские дети. Николай II выехал из Ставки (Могилев) в Царское Село. Между тем, останься он в Ставке, скорее всего, не потерял бы контроля за развитием событий, как «то случилось во время блуждания его поезда между Могилевом, Малой Вишерой, Бологим и Псковом.
Доктор Боткин находился под арестом в числе немногих, оставшихся при отрекшемся царе до конца мая. Его выпустили домой для лечения опасно заболевшей жены сына. Когда опасность для нее миновала, он обратился к коменданту царскосельского дворца полковнику Е. Кобылинскому с просьбой убедить А. Керенского разрешить ему вернуться к арестованной царской семье. Керенский вызвал Боткина к себе. О чем они говорили – неизвестно. «Но 30 июля, – писала в своих воспоминаниях дочь Боткина Татьяна Мельник, – мой отец вошел к арестованным в Александровский дворец, а в ночь с 31 июля на 1 августа их величеств увезли в Тобольск, причем до Тюмени они не знали, где их конечная остановка…» Из этого можно заключить, что Боткину, скорее всего, было известно о предстоящей далекой ссылке Романовых. Он не поколебался в своем решении. Кроме него, в далекую Сибирь согласились поехать генерал-адъютант И. Татищев, гофмаршал В. Долгоруков, воспитатель наследника швейцарец П. Жильяр, фрейлина, графиня А. Гендрикова, гофлектрисса Е. Шнейдер. Позднее в Тобольск прибыли учитель английского языка англичанин С. Гиббс, доктор В. Деревенько, фрейлина баронесса С. Буксгевден.
Более или менее свободная жизнь в Тобольске (осенью к Боткину приехали дочь Татьяна и сын Глеб) продолжалась до тех пор, пока Тобольск не захватила волна петроградского октябрьского переворота. Тогда режим стал ужесточаться. Из Москвы с отрядом красногвардейцев прибыл чрезвычайный комиссар В. Яковлев. Он никому не говорил, куда повезет царскую семью. Думали, что либо в Москву, либо через Москву в Петроград, а затем и в Европу. На самом деле местом нового временного заключения должен был стать Екатеринбург. Теперь это известно из рассекреченной переписки руководителей Уралоблсовета с председателем ВЦИКа Я. Свердловым. Свердлов писал им: «Задача Яковлева – доставить Николая в Екатеринбург живым и сдать председателю Белобородову или Голощекину». В Тобольске Яковлев заявил членам комитета Отряда особого назначения, охранявшего царскую семью: «Жизнь пленных гарантируется головами всех, кто не сумеет уберечь, и всех, кто сделает покушение на жизнь бывшего царя». Это было зафиксировано в протоколе заседания. Яковлев очень торопился и, когда стало известно, что Алексей Романов болен, решил увезти хотя бы часть семьи. С Николаем поехали Александра Федоровна, дочь Мария, В. Долгоруков, доктор Боткин и трое из прислуги: камердинер В. Чемодуров, горничная А. Демидова, официант И. Седнев. По свидетельству Татьяны Мельник, Боткин мог не поехать, вызвался сам, оставляя в Тобольске своих детей.
Путь от Тобольска до Тюмени, где предстояло сесть в поезд, был очень тяжелым. Уже начиналась распутица, повозки проваливались в воду. Боткин чувствовал себя очень плохо, у него начались приступы желчнокаменной болезни. Но несравненно хуже была угроза, которая нависла со стороны екатеринбургских красногвардейских отрядов, по пятам шедших за группой Яковлева. Председатель Уралоблсовета А. Белобородов в своих неоконченных воспоминаниях, которые только теперь стали известными, писал: «Мы считали, что, пожалуй, нет даже необходимости доставлять Николая в Екатеринбург, что если представятся благоприятные условия во время его перевода, он должен быть расстрелян в дороге». С большим трудом, связавшись со Свердловым, который потребовал, чтобы в Екатеринбург «груз» был доставлен в полном порядке, Яковлеву удалось осуществить свою миссию.
30 апреля вся группа прибыла в Екатеринбург. В «Дом особого назначения» (особняк инженера Ипатьева) были отправлены Николай II, Александра Федоровна, их дочь Мария, доктор Боткин, несколько слуг и А. Демидова. Остальные были арестованы и заключены в тюрьму.
23 мая 1918 г. председатель исполкома тобольского Совета, бывший матрос П. Хохряков доставил в Екатеринбург остальных членов семьи бывшего царя и некоторых лиц из их окружения и прислуги. В «Дом особого назначения» допустили повара И. Харитонова, «дядьку» Алексея – матроса К. Нагорного и племянника И. Седнева – поваренка Леню Седнева. Чемодурова заменили на прибывшего лакея Николая II – А. Труппа; Нагорного и И. Седнева забрали из «Дома особого назначения» в конце мая, после чего они уже не вернулись – были расстреляны. Остальных прибывших либо отправили в тюрьму (И. Татищева, А. Гендрикову, Е. Шнейдер и др.), где они позднее тоже были расстреляны, либо разрешили поселиться в городе, по-видимому, «для наблюдения». Среди них были доктор Деревенько и иностранные подданные Жильяр и Гиббс.
