Нурали Латыпов - Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи
Погибший глава компании родился 1951.08.06 и в довольно скором времени должен был уйти на покой. Он уже готовил себе в преемники сразу двоих своих заместителей – дабы и у него самого, и у тех, кто будет решать вопрос, был выбор. Но понятно, выбор возможен только между какими-то подробностями делового стиля. Ключевые же политические взгляды кандидатов, выбранных самим президентом Total, должны обеспечить преемственность его курса.
Впрочем, акционеры и члены совета директоров компании вовсе не обязаны разделять все убеждения её главы. Они могут избрать даже человека, соответствующего планам возможных заговорщиков. Особенно когда прежний президент уже никоим образом не может повлиять на обсуждение и голосование.
Выходит, политика Total от замены главы действительно может измениться?
2014.10.10 в передаче «Беседка» на радиостанции «Комсомольская правда» историк Борис Витальевич Юлин обсуждал с ведущим программы – одним из авторов этой книги – проблему роли личности в истории. Это очень давняя тема размышлений множества исследователей.
Скажем, в Средневековье весь ход истории представляли последовательностью описаний деяний разнообразных (и разнобезобразных) личностей. Да и сейчас, когда мир старательно обваливают обратно в очень средние века, исторические исследования всё чаще подменяют перечнями исторических фигур и их шагов. Так, Хрущёв объявил значительную часть истории СССР следствием болезненной безграмотности, жестокости и жажды власти Сталина, а в постсоветское время столь же опасным и разрушительным назвали Ленина. Правда, Российскую империю сокрушили не большевики: они как раз собирали обломки страны, разрушенной февралистами. Но ответственным за государственный переворот в феврале по юлианскому календарю (марте по григорианскому) ещё февралисты провозгласили слабого и глупого, по их утверждениям, Николая II – то есть опять же личность.
В то же время существует и множество концепций закономерного хода истории. Они полезны уже хотя бы тем, что позволяют что-то предсказать, а не только гадать задним числом: какой личный каприз или нелепый случай породил взлёт или падение могучих людей, народов, держав.
В нашей стране более прочих известен формационный подход, развитый Марксом. Он рассматривает историю прежде всего как процесс развития производства. Все конкретные исторические события считаются прямыми или косвенными следствиями изменения возможностей производства. Этот подход не в полной мере учитывает влияние культурных надстроек на экономический базис, за что его долго критиковал, например, видный историк войн Меринг. После почти двух десятилетий спора он признал правоту Маркса, стал активным деятелем социалистического движения, а под конец жизни оказался даже одним из главных создателей коммунистической партии Германии. Тем не менее многие последователи Маркса по сей день догматизируют экономическую сторону понятия формации, а Меринг даже в советское время был малоизвестен (один из авторов в Одессе живёт на Нежинской улице, носившей в ту эпоху имя Франца Меринга, но таких улиц в СССР было многократно меньше, чем названных в честь других соучредителей КПГ – Карла Либкнехта и Розы Люксембург, чему, впрочем, способствовала их трагическая гибель 1919.01.15 от рук офицеров, подавлявших коммунистическое восстание, тогда как престарелый – родившийся 1846.02.27 – Меринг избежал такой участи: он не попал в руки карателям, но, подавленный смертью соратников, умер 1919.01.29).
На Западе популярнее цивилизационный подход. Его создал в основном Тойнби. По его идее, цивилизация – прежде всего привычный способ ответа на внешний вызов (так, русская цивилизация – по Тойнби – прежде всего резко сжимается, как бы удаляясь от источника вызова, но вскоре столь же резко расширяется, вбирая его в себя и превращая в один из источников своей силы). Важнейшее, на мой взгляд, дополнение – концепцию конкуренции цивилизаций – внёс один из основателей либертарианства Хайек (по иронии истории, адепт учения о благотворности неограниченной свободы личности безо всякой оглядки на общество существенно уточнил представление о взаимодействии обществ как единых целых без учёта структуры личностей). Итак, в рамках этого подхода история – в первую очередь конкуренция различных цивилизаций, где выживают те, чьи способы ответа на внешние вызовы наиболее совершенны, и по мере выживания способы ответа совершенствуются естественным отбором.
Есть и другие – не столь крупномасштабные – подходы. Но в любом случае все, кто рассматривает историю как процесс, порождающий взаимосвязанные события, а не череду случайных капризов, сознают: личность может лишь незначительно затормозить или ускорить этот процесс.
Более того, когда начинается очередной этап исторического процесса, он сам подбирает личности, наиболее подходящие для осуществления этого этапа. Например, если бы генерал Бонапарт погиб в итальянском походе, диктатором Франции стал бы генерал Моро: его очень серьёзно рассматривали на эту роль те же люди, что выдвигали и Бонапарта. Другое дело, что Бонапарт в итоге оказался достаточно силён, чтобы переиграть тех, кто его выдвигал. Но скорее всего Моро удалось бы то же самое – просто потому, что сами эти люди были уже достаточно скомпрометированы, чтобы любой, кто выдвинется на первый план, имел богатейшие возможности их сковырнуть.
Опираясь на закономерность хода истории, вернёмся к недавней – скорее всего случайной – катастрофе и попробуем оценить её последствия.
В нынешних экономических обстоятельствах и в обозримом будущем взаимодействие Европейского союза с Российской Федерацией в высшей степени выгодно не только РФ, но прежде всего ЕС. Это видно хотя бы из того, какие титанические усилия предпринимают США, чтобы нарушить это взаимодействие.
Следовательно, глава (ныне, к сожалению, покойный) одной из крупнейших в мире нефтяных компаний и одной из крупнейших компаний Франции поддерживал это взаимодействие не только и даже не столько по своим личным убеждениям (хотя они, несомненно, тоже играли значительную роль), но прежде всего потому, что оно выгодно и его родной стране, и вверенной ему компании. Значит, и его преемник скорее всего продолжит тот же путь. Ну, а если не продолжит, то опять же скорее всего сами акционеры Total сместят его и найдут другого – придерживающегося курса, выгодного этим акционерам. Ещё раз повторю: личность может лишь незначительно ускорить или замедлить закономерные процессы, а процесс сближения ЕС и РФ, несомненно, закономерен.
Однако нельзя уповать только на веру в торжество разума и/или логики истории. По старой поговорке, бог справедлив, но черти проворнее. Заокеанские черти делают и будут делать всё, чтобы синергия ЕС – РФ не восторжествовала – ведь в этом случае США автоматически останутся на задворках истории. Поэтому, как сказал Даннинг, нет такого преступления, на которое не пойдёт этот капитал. Вспомним хотя бы организованный США разгром Югославии, дошедший до превращения автономного края Косово в центр торговли человеческими органами и перевалочную базу афганского героина, прилетающего на американских транспортных самолётах и развозимого албанскими бандитами по всей Европе, или перерастание киевского государственного переворота в военно-террористическую кампанию против Донбасса. Но всё же планомерному разрушению можно противопоставить столь же планомерное созидание – и рано или поздно историческая закономерность всё же победит.
Если возможные соучастники возможного заговора это осознают – они вряд ли пойдут на преступление, способное разве что чуть отсрочить нежелательное для них сближение. Если же не осознают – значит, столь мало способны представить себе последствия своих деяний, что в скоробудущем времени сделают что-нибудь вовсе самоубийственное. И мы воспользуемся плодами их глупости.
Неоколониализм – дело не русское
Активную политику Российской Федерации в странах, с нелёгкой руки западных пропагандистов именуемых Третьим миром, нынче объявляют неоколониализмом – мол, наша страна ничем не хуже Соединённых Штатов Америки, а потому тоже имеет право грабить тех, кто послабее.
Прежде всего, отметим: сам термин «Третий мир» – часть концептуальной ловушки, куда мы угодили ещё в советское время. Тогда наши противники провозгласили: Первый мир – страны капиталистические, Второй – социалистические, Третий – те, не соответствует стандартам Первого и в то же время не входит во Второй. Но само это деление ложно. В Первом и Третьем мире действует одна и та же рыночная экономика. Все многочисленные различия между ними – организация власти, традиции ведения дел, уровень образования и т. п. – не отменяют главного: там действует рынок, а всё остальное лишь подчинено его требованиям. Причём в современных условиях – как раз вследствие колониализма и неоколониализма – этот рынок един. Индия и Гаити – такие же неотъемлемые части общемирового рыночного хозяйства, как Германия и Люксембург. Деление рыночного мира на Первый и Третий было придумано для того, чтобы мы – Второй мир – сравнивали свой уровень жизни только с лучшими, не обращая внимания на средние показатели. Между тем средний по всем социалистическим странам уровень жизни всегда – с момента зарождения социализма и по сей день – выше среднего по всем капиталистическим. Этого-то мы и не замечали благодаря вере рассказам противника.
