Александр Чернов - Гомо акватикус
В красноморской экспедиции Кусто принял участие еще один пионер аквалангистики — Фредерик Дюма. Он был экспертом-консультантом «Преконтинента-два». Медицинскую службу возглавил профессор Жак Шуто.
В гостях у жителей подводного городка побывала и жена Кусто, Симона, тоже отличная аквалангистка. Симона и Жак-Ив Кусто отметили на дне моря 26-летие своего супружества. По этому случаю в «Морскую звезду» доставили в специальном герметическом контейнере традиционный пирог, приготовленный корабельными кулинарами, и шампанское.
Более четверти века жизни отдал подводным исследованиям Жак-Ив Кусто и его сподвижник Жак Алина
Симона Кусто была полноправным членом экспедиции. Целых пять месяцев — от первых приготовлений в Красном море до последнего часа «Преконтинента-два» — провела она на борту «Калипсо», деля все радости, тревоги и невзгоды покорителей глубин. Симона помогала по хозяйству, поддерживала, как отметил ее муж, «светские отношения с местными властями», помогала врачам, ухаживала за теми, кто занемог. Словом, работала со всеми наравне. Незадолго до окончания экспедиции, очень усталая и сильно похудевшая, она спустилась в Большой дом, чтобы отдохнуть. Пять дней прожила эта обаятельная и отважная женщина в подводном городе, ни в чем не отставая от океанавтов-мужчин. Работала среди коралловой чащи, бесстрашно пускалась в подводные странствия.
К этой компании время от времени присоединялись связные. Они доставляли термосы с пищей, фрукты, почту и запасные детали. Тут же со своими кинокамерами и юпитерами в герметической упаковке, которые, впрочем, требовались далеко не всегда сновали аквалангисты-операторы из группы Пьера Гупиля.
Медицинские наблюдения за океанавтами возлагались на доктора Бурда, который ежедневно посещал подводный город на рифах. Его бдительность немало докучала океанавтам. Но приходилось безропотно подчиняться всем требованиям подводного эскулапа.
В свободное время Бурд присоединялся к товарищам, не отказываясь ни от какой другой работы под водой или на палубе кораблей.
Воды Красного моря настолько чисты и прозрачны, что днем с поверхности были прекрасно видны подводные дома «Преконтинента-два», стоящие на дне атолла. Можно было разглядеть и океанавтов, плавающих или работающих среди кораллов, похожих на яркие кусты цветов.
Чтобы отличить жителей подводной деревни от остальных участников экспедиции — это было особенно важно при съемках фильма и наблюдениях, — все члены экипажа «Преконтинента-два» облачались в серебристые гидрокостюмы. Столь же красивы и элегантны были наряды остальных, но они были другого цвета. Конечно, не возбранялось пользоваться и более облегченным туалетом. Вода в Красном море очень теплая. Но все же, работая по целым часам в море, лучше было одеться потеплее. К тому же костюмы уберегали океанавтов от шипов ядовитых рыб, от всевозможных уколов и порезов — ран, наносимых донными позвоночными.
Металлические, уютно обставленные комнаты Большого дома не вызывали нареканий его жильцов. В кубриках и кают-компании все было устроено очень удобно и просто. Стены, пол, потолок обиты темной бархатистой драпировкой. Бытовым принадлежностям подводного дома могла бы позавидовать самая образцовая домашняя хозяйка. Умеренная температура поддерживалась автоматически. Однако искусственный климат не всегда соответствовал желаниям океанавтов. Иногда становилось душно. Много хлопот доставила излишняя влажность воздуха. Вновь и вновь возникали короткие замыкания в электроприборах.
Как и во времена «Диогена», океанавты имели четко налаженную связь с оставшимися наверху. Даже если временно нарушалась телевизионная линия, океанавты не оставались без присмотра. Включался телефон. Один вид связи постоянно дублировался другим. Шло генеральное сражение за право и возможность владения континентальным шельфом, и команда Кусто делала все, чтобы оправдать надежды, связанные с «Преконтинентом».
Океанавты с «Преконтинента», подобно подводным жителям Марсельской бухты, могли спускаться в море почти вдвое глубже, чем их товарищи — связные и кинооператоры, жившие на кораблях.
Тайны «Мариленда»
На «Преконтиненте» открылась первая в мире обитаемая биологическая лаборатория на дне моря. Это было владение Раймона Вессьера. Многие часы напролет просиживал в ней профессор, изучая пойманных животных и рыб. Самые ценные и редкие экземпляры живыми переправлялись в Океанографический музей в Монако.
Доставить такую посылку — дело хлопотное. В полиэтиленовые мешочки, куда сажали рыб, подкачивали кислород. Затем все это упаковывали в пластмассовые коробки, как можно скорей доставляли в ближайший аэропорт и погружали в самолет. Такой сервис устраивал даже самых капризных к перевозкам рыб.
Из всех калипсян самым искусным охотником за живыми экспонатами считался Альбер Фалько. Найдя подходящий коралл, закидывал на него нейлоновую сеть с пробковыми поплавками и, не задерживаясь, шел дальше. Израсходовав запас сетей, Фалько начинал обход. Выплывавшие из кораллов рыбы запутывались в ячейках капроновых ловушек, и охотнику оставалось лишь переселить пленниц в прозрачные клетки.
Но нередко улов исчезал бесследно вместе с садком. Это означало, что экспонаты достались на обед хищникам. Хищники подплывали к садку, возбужденно кружились около него, тыкались носом в прозрачные стенки, словно обнюхивая их, а затем, разъярившись, таранили клетку, разрывая все в клочья.
Как-то океанавты наткнулись на стадо горбатых четырехпудовых рыб-попугаев. На заре эти гиганты, обитающие на рифах, едва очнувшись от сна, наводят туалет: купаются в песке. Затем, сгрудившись все вместе, во главе со своим предводителем отправляются завтракать. Мощным ударом головы отламывают они кусок коралла и, отправив его в рот, начинают усердно двигать челюстями.
Да, такой завтрак не каждому придется по вкусу…
Оказывается, рыбы — непревзойденные мимисты!
Наблюдая за жизнью подводной фауны, ученые заметили, что несколько изогнутое тело со слегка сжатыми плавниками означает примерно то же, что петушиное «ко-ко-ко-ко», сзывающее кур, — сигнал к трапезе.
Раздвинутые жаберные крышки, открытый рот, волнообразные движения спинного и хвостового плавников — все это на рыбьем языке означает «иду на вы».
С нескрываемым изумлением следили ученые за побежденными, отдающими себя во власть врага. Признав поражение, рыба поджимала плавники, приподнимала голову, опускала хвост и, подплыв к победителю, жертвеннически подставляла под удар самые уязвимые части тела…
А всегда ли одинакова их активность и, если хотите, настроение?
Наблюдения в искусственных условиях не так интересны, да и не так достоверны. Другое дело, если подсмотреть жизнь рыб у них дома — в море.
Вот как, например, держатся вечером дневные хищники. В это время они малоподвижны, почти ничего не едят. Найдя себе уютное местечко, они устраиваются на ночлег. Возможно, сейчас они сами дрожат от страха перед ночными разбойниками.
Иногда становилось не по себе и обитателям «Преконтинента».
— Ночью появлялось создание, вид которого пугал даже наших ветеранов. Представьте себе эдакий куст с пятью толстыми сучьями, множеством ветвей и тысячами толстых веточек. Он стоит на коралловой глыбе и вдруг… начинает двигаться. Слизистые сучья извиваются, будто кобры. Посветишь на куст — съежится и прильнет к кораллу. Потом отойдет в сторону, сожмется в комок и протиснется в трещину… Этот призрак из заколдованного леса — «голова Горгоны», один из представителей змееруких морских звезд офиур… — рассказывал Кусто.
Людей давно занимает тайна «навигации» перелетных птиц. Какие чудесные «приборы» используют птицы, безошибочно прокладывая курс в своих дальних странствиях? Но отличными «штурманами» оказываются и многие рыбы. Некоторые из них, как и большинство перелетных птиц, великолепно ориентируются по солнцу.
Вызывают изумление и выдающиеся навигаторские способности некоторых морских черепах. С точностью до сотых долей градуса крейсируют они морскими дорогами, оставляя позади тысячи миль, и ничто не может остановить их или заставить свернуть с избранного курса.
Да, жители океана должны еще о многом поведать людям, и особенно ценной их информация может оказаться для представителей новой науки — бионики, инженеров и конструкторов сверхчувствительной аппаратуры.
Несколько лет назад Кусто со своими помощниками составили десятилетний план биологических исследований в море:
— Было задумано построить в Монако большой маринариум на открытом воздухе. Нас вдохновили на это успешные опыты с «маринлендами» в США, но мы хотим кое-что усовершенствовать. Маринариум позволил бы нам расширить наши исследования.
