Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 16

Если бы книга Майера не заключала в себе интересных психологических идей, то она, несмотря на свою солидность и обширность, не заслуживала бы внимания. Но в ней есть интересные для психолога мысли. Прежде всего у Майера ценно расширение понятия «суждение». Суждение в собственном смысле слова, конечно, связано со словесным высказыванием, но судящая деятельность рассудка привходит во все познавательные процессы: различение и отожествление ощущений, продуктов памяти и воображения, восприятие – все эти процессы заключают в себе множество актов суждения, хотя большинству их не соответствуют никакие словесные формы. Затем самые процессы мышления (как связанные с словесными высказываниями, так и не связанные с ними) Майер делит на судящее и эмоциональное мышления. Это разграничение ценно в том отношении, что оно рассеивает интеллектуалистический предрассудок, будто в мышлении познавательный интерес играет первостепенную роль. Исследование Майера убедительно показывает, что «эмоциональное мышление» занимает значительное место в умственной деятельности человека. Как часто, например, повторяется мысль Конта о трех фазисах, через которые проходила мысль человека: теологический, метафизический и позитивный. С этой точки зрения выходит, что религия есть низшая форма объяснения природы, между тем как зарождение религиозных представлений является продуктом примитивного эмоционального мышления, в котором познавательный интерес еще не дифференцировался от практического. При объяснении эстетических переживаний мы также встречаемся с указанным интеллектуалистическим предрассудком. Майер обнаруживает, как мы видим, подобную ошибку у Конрада Ланге, который в своей книге «Das Wesen der Kunst» вздумал утверждать, будто художественное переживание и в процессе творчества, и в процессе восприятия произведения искусства основывается на сознательном введении себя в обман. В области права Майер также оттесняет инстинктивные и эмоциональные источники в генезисе первобытных правовых норм. В различных областях человеческой деятельности своеобразная природа эмоционального мышления в общем тонко обрисована Майером, жаль только, что он не касается патологических форм эмоционального мышления, на изучении которых предрассудки интеллектуалистического толкования выступили бы с особенной яркостью.

Т. Рибо: «Логика чувств».

А. Шопенгауэр: «Эристика или искусство спорить».

Штерринг: Психопатология и ее значение для психологии.

Р. Авенариус: «Философия, как мышление о мире согласно принципу наименьшей меры сил» (о тимематологической апперцепции) изд. Образование. Спб. 1912.

Paul Sollier: «Le doute», 1909.

Camille Вon: Psychologie de la croyance.

Суханов: «Душевные болезни», 1913 (отдел о логопатии, стр. 84 и далее).

Соколов: «Вера». Москва, 1902.

Пэпо: «О веровании».

И. И. Лапшин: «О трусости в мышлении». («Вопросы фил. и псих.». 1899. Декабрь).

W. Urban: On voluntion. 1899.

Подробные библиографические указания читатель найдет в самой книге Майера.

Освальд Кюльпе.

Современная психология мышления3

По сравнению с другими представителями знания философ обладает тем великим преимуществом, что он находится в тесном единении с многообразным кругом интересов. К нему в самом деле применим афоризм: ничто человеческое мне не чуждо. Логика и теория познания находятся в живом взаимодействии со всякой наукой. При посредстве эстетики становится понятной громадная область искусства, а метафизика перебрасывает мост между верой и знанием. Но если в наше время хотели бы указать научную область, объединяющую вокруг себя всевозможное проявление человеческого гения, то пришлось бы назвать психологию. Она вскрывает в жизни духа основы науки, искусства, морали и религии, а также воспитания и образования. Ей одной удается найти отклик в душе каждого человека. Психолог может сказать каждому: tua res agitur.

Вот уже 50 лет существует экспериментальная психология. Основал ее Густав Теодор Фехнер, выпустив в свет свои «Элементы Психофизики» (1860). Его целью было изучить отношение между телом и душой. Уже при первых попытках он думал, что эта цель достижима благодаря установленному им закону, названному законом Вебера. Он показал, что если систематически и последовательно воздействовать на душевные явления при посредстве раздражения наших чувств, то и душевные явления подвергаются закономерному изменению. Он указал и применил точные методы с целью определить едва заметные раздражители, величину разницы в едва заметных раздражителях и равное им (эквиваленты) ощущение соответствующих органов чувств, вызванные этими раздражителями. Взаимоотношение раздражений и ощущений подчиняется определенным законам, и вся психофизика Фехнера не теряет своего значения до наших дней. Эти законы явились необычайно плодотворными особенно для экспериментальной психологии. Здесь произошло то, что так часто случается в истории наук: средства оказались более прочными и продуктивными, чем цель, для выполнения которой они первоначально были использованы. Методы, созданные вначале для достижения более общих задач, мало-помалу оказались с ними несвязанными, скрывая в себе зародыши бесконечного прогресса, а также возможность разностороннего и многообразного применения и углубления. Цель ушла вдаль, но найден был путь к ближайшей станции, и этот путь получил значение верной и прочной дороги для открытого и свободного устремления по ней множества искателей знания.

Последователям Фехнера удалось показать, что возможность экспериментальных исследований не ограничивается непосредственным результатом раздражения органов внешних чувств. В круг исследований вошли также: деятельность различения и узнавания, суждения и выбора, свойства и особенности памяти, чувства и аффекты. Росли методы и вспомогательные средства, точки отправления и проблемы. В 1879 году Вильгельм Вундт основал в Лейпциге первую психологическую лабораторию, в которую скоро устремились со всего цивилизованного мира молодые исследователи, чтобы приобщиться к новому направлению науки и затем насадить его на своей родине. В настоящее время в Северной Америке действует около 30 психологических институтов, столько же, сколько во всей Европе, тогда как Германия, родина новой науки, очень отстала в их насаждении. В Чикаго, Итаке, Кембридже существуют уже целые дома из 25—30 комнат, обставленные устройством, отвечающим нашему времени, с большим числом сотрудников. Скоро подобный же институт будет открыт и в России4. Там пожертвования для научных целей играют особую почетную роль. Напротив, Германию вследствие недостатка средств опережают другие страны в осуществлении ее же идей. Здесь, однако, речь идет не об одной безжизненной теории, в этом случае можно было бы оправдать такую отсталость. Напротив, экспериментальная психология направляет главное свое внимание по преимуществу в сторону практических интересов. Еще древние говорили, что для поведения человека важно познание самого себя, а познание чужой душевной жизни есть необходимое условие для воздействия на других, а особенно для взаимного понимания людей. Сколь велико практическое значение современной психологии, можно видеть лучше всего из того влияния, которое она начинает оказывать на образование и воспитание. Проникшая ныне в школу экспериментальная педагогика по отношению к ее методу является применением экспериментальной психологии. Уже на основании этого было бы до крайности желательно, если бы влиятельные силы более, чем до сих пор, принимали участие в этой юной и столь важной экспериментальной науке и чтобы частные лица способствовали созданию и снаряжению институтов. Можно рассматривать еще с другой стороны столь быстро и удачно совершившееся развитие современной психологии. Одним из важнейших правил развития человеческой деятельности – Вундт назвал его принципом гетерономии целей – можно считать требование, при котором первоначальные цели и исходные точки зрения не совпадают с позднейшими. Новые и непредвиденные результаты, которые возникают при первом применении какого-либо акта, влекут за собой при дальнейшем повторении его новые мотивы и научные намерения. История любой науки, поскольку она зависит от применения рук человека, подчиняется этому правилу. Так развитие экспериментальной психологии показывает нам, что цель, поставленная Фехнером – отыскать основной закон для отношения между телом и душой – при применении его методов и при переработке тех же научных фактов позднейшими исследователями, дало повод самостоятельным психологическим интересам, направленным совершенно иначе. После того как Вундт в своей книге «Основные направления физиологической психологии» (1874) значительно расширил цели новой науки и попытался привести ее в систему, открытие его психологического института для организации исследований в этой области имело значение новой научной эры. Однако лишь психологические исследования звука Штумпфом и сочинения Эббингауза о памяти решительно придали экспериментальным работам чисто психологический характер. В этот последний период нашей науки для эксперимента стала доступна большая психическая жизнь, память, чувства и воля, интеллектуальные функции и психическая активность. Самые главные для Фехнера элементы – раздражители и вызываемые ими ощущения – оттеснены в круг своих собственных интересов и проблем. Эволюцию такого рода легче всего иллюстрировать примером исследования Мюллером и Шуманом, начавшимся еще в конце 80-х годов. Уже Фехнер по этому вопросу провел круглым счетом 25 тысяч экспериментов. Единственной целью, которую он при этом имел в виду, было подтверждение веберовского закона, который был для него необходим как обоснование того отношения, которое он искал между телом и душою. Напротив, в работе Мюллера и Шумана этот вопрос совершенно устранен. Здесь говорится не о Веберовском законе, они его касаются лишь на немногих страницах, но о самом механизме сравнения, о проявлении моторных и сенсорных процессов, о мотивах, которые побуждают нас один вес считать тяжелее другого. Центром их рассуждений сделались сами предлагаемые раздражения и факторы, лежащие в их основе.