В Винокуров - Энциклопедия загадочного и неведомого. Полтергейсты.
В конце января - начале февраля 1663 года "нехороший" дом посетил Гленвиль. Вот что он там наблюдал: "При мне это досаждало детям как раз в то время, когда они ложились спать… Поднимаясь по лестнице, я слышал какое-то странное поскребывание, а когда мы вошли в комнату, заметил, что это было как раз позади валика, подкладываемого под подушки детской кровати… Царапанье было такое сильное, какое только возможно сделать длинными когтями… В кровати лежали две маленькие скромные девочки, примерно семи и одиннадцати лет. Я видел их ручки, лежавшие поверх одеял, так что они никак не могли издавать звуки, которые слышались за их головами. Так как мне сказали, что он может подражать всякого рода звукам, то я, ради опыта, попробовал поцарапать несколько раз по простыне - пять, семь, десять раз подряд, - и все это было воспроизведено с остановкой после каждого повтора. Я осматривал под кроватью и позади, поднимал одеяла и простыни, ощупывал валик, обстукивал стену за кроватью - словом, я проделал все возможное, чтобы только убедиться, не было ли тут какой-нибудь проделки или естественной причины; то же самое сделал и мой коллега, но мы ничего не могли обнаружить… После царапанья, которое продолжалось около получаса или более, это перешло в середину постели, под детей, и тут стало пыхтеть очень громко, подобно запыхавшейся собаке. Я положил руку на это место и почувствовал, что постель приподнимается к моей руке, как если бы кто-нибудь изнутри подталкивал её… Это пыхтение было до того сильно, что производило весьма заметное сотрясение комнаты и окон… В то время, как слышалось пыхтение, я случайно увидел, что в холщовом мешке, висевшем у другой кровати, как будто что-то шевелится. Думая, что это крыса или мышь, я схватил мешок одной рукой за верхний конец, . а другой прощупал его сверху донизу, но ровно ничего не нашел. Поблизости никто не стоял, так что шевелить мешок было некому, да если бы и было кому, то, во всяком случае, никто не мог бы произвести именно такого рода движение, которое, казалось, происходило изнутри, как бы от шевеления какого-нибудь живого существа".
По завершении исследования Гленвиль пришел к таким выводам: "Я вполне убедился, убежден и поныне, что эти звуки - дело какого-либо демона или духа… тут было нечто необычайное, нечто такое, что у нас принято называть сверхъестественным". Он уехал, сетуя на то, что собственная его лошадь заболела на обратном пути и через несколько дней пала.
А барабанщика Уильяма Друри, похоже, подвел длинный язык. Он с марта 1662 года был на свободе, но попался на воровстве и с конца ноября или начала декабря 1662 года сидел в тюрьме. Там его как-то навестил земляк. Барабанщик поинтересовался, какие новости на воле, но знакомый ответил, что там вроде бы все по-старому.
"Как так, - переспросил Друри, - а разве ты не слышал о барабанном бое в доме одного джентльмена, который живет в Тедворте?"
"Ну, об этом-то все говорят", - ответил посетитель.
"Это моя работа, - неожиданно признался заключенный, - и я не оставлю его в покое до тех пор, пока он не заплатит за конфискованный барабан".
Земляк бродяжки, конечно же, поделился новостью с друзьями и знакомыми. Так признание Друри достигло ушей судьи, который уже давно сжег барабан в чистом поле, надеясь заодно избавиться и от дьявола, но не тут-то было, и Момпессон принялся за того, кто, по собственному признанию, все это напустил. Прежде всего, судья навел о нем справки, подтвердившие его наихудшие опасения: бродяжка много болтал о каких-то книгах, будто бы полученных от некоего старика, слывшего за чародея. Друри четыре года служит в армии Кромвеля, но, вернувшись к мирной жизни, нигде не работал, а ходил по деревням: показывал фокусы, демонстрировал ловкость рук, прыгал через обручи, в общем, жил, как говорится, в свое удовольствие, благо возраст, похоже, позволял. Однако попался на краже поросят. К тому же теперь ему предстояло сразиться со своим главным обидчиком - судьей, который достаточно серьезно воспринял столь опрометчивое признание заключенного. "Если его слова будут доказаны, - писал Момпессон, - они обернутся для него самыми тяжкими последствиями".
В истории многое повторяется. Так, тот самый Сидоров, который подозревал соседку в колдовстве, нашел-таки некоего "деда", и тот 21 февраля 1989 года подтвердил ему, что так оно и было, добавив при этом: "Кажется, у соседки есть какая-то черная книга. Вот она и болтает по ней". Сидоров уточняет: "Можно верить. Она мужа своего загнала в петлю. Он повесился. Так говорили мне об этом".
Однако Друри сидел в тюрьме другого города и к тому же обвинялся по статье о воровстве, что создавало для Момпессона некоторые трудности в привлечении того еще и к ответственности за предполагаемое колдовство. В начале апреля 1663 года суд приговорил барабанщика, как вора и бродягу, к ссылке. 10 апреля 1663 года его, вместе с другими заключенными, погрузили на баржу для доставки на судно, следующее в Бристоль. Однако Друри ухитрился освободиться от оков, прыгнуть за борт и доплыть до берега, но, прежде чем прибыть на место постоянного жительства - а оно у него все-таки было и располагалось в том же графстве Уилтшир, - он как-то исхитрился купить новый барабан. К несчастью для бродяги, в это же время поблизости оказался Момпессон. Услышав о возвращении Друри, судья тут же распорядился арестовать его.
Момпессон возбудил против Друри уголовное дело по статье 12 Закона о колдовстве, принятого в 1604 году. По ней привлекались подозреваемые в этом черном деле. Суд состоялся быстро. Большое жюри склонялось к признанию Друри виновным в колдовстве, поскольку вынесло решение предать его суду, малое же, то есть собственно суд, вынесло, правда, не без некоторых трудностей, оправдательный приговор, признав участие подсудимого в свалившихся на дом Момпессона напастях недоказанным. Однако сам факт таинственных явлений был удостоверен на суде рядом свидетелей, которые дали показания под присягой, что видели и слышали следующее: "Движение кресел, стульев и других предметов без всякого к ним прикосновения, звуки барабанного боя в воздухе, над домом, Х в светлые ночи, без видимого в том участия кого бы то ни было, сотрясение пола и самых массивных частей дома в совершенно тихие ночи и много "других вещей того же характера".
О дальнейшей судьбе барабанщика история умалчивает, о Тедвортском же барабанщике люди помнят до сих пор.
Как бы то ни было, но судебный процесс вывел тедвортского барабанщика на новый виток популярности. Многие приезжали в Тедворт специально в надежде лично засвидетельствовать необычное. Некоторые возвращались удовлетворенными, другие нет. Даже король направил к Момпессону двух придворных, лорда Фелмута и лорда Честерфилда. Но члены этой высочайшей комиссии сделали типичную при подобных проверках, однако, роковую для репутации.
Гленвиль отлично понимал ошибочность отрицательного заключения лордов: "Не надо забывать, что явления происходили не постоянно, а с перерывами, иногда на несколько дней, а то и недель, так что затишье во время пребывания придворных могло быть случайным". Он сравнивает логику лордов с умозаключением одного испанца, который, пробыв в Англии шесть недель при пасмурной погоде, пришел к выводу, что в той стране вообще нет солнца…
Тем не менее, многие с торжеством восприняли вывод комиссии как полное опровержение фактов. Среди них были и злостные скептики, и те, кому так и не удалось соприкоснуться с необычным во время посещения дома судьи - ведь полтергейсту действительно свойственно протекать с перерывами, когда бы он ни пакостил - во времена Гленвиля или в наши дни. Скептики же, естественно, во всем усматривали обман. Если бы это было действительно так, то какой интерес мог бы в том иметь Момпессон? Никакого, отвечает Гленвиль и поясняет: "От напастей страдало его доброе имя, его состояние, дела и общее спокойствие семьи. Не признающие духов и чародейства считали его обманщиком. Многие другие в выпавших на долю судьи злоключениях видели Божью кару за какое-то особо дурное или нечестивое деяние. Таким образом, его имя постоянно подвергалось всяческим пересудам, недвижимость, имущество и состояние в целом страдали от постоянного наплыва толп любопытных, от неизбежного отвлечения от собственных дел, от страха, наводимого всем этим на слуг, из-за чего он с трудом находил соглашавшихся служить в его доме. Если же к этому добавить вечно тревожное состояние семьи, преследования детей - их запугивание, подкидывания, нарушения сна и покоя во всем доме, то мало разумного в предположении, что весь этот якобы обман подстроил Момпессон, который сам же более чем кто-либо, и пострадал".
К тому же, считает Гленвиль, во всей этой истории засвидетельствованы проявления, которые уж никак нельзя подделать или объяснить обманом: "Самопроизвольное движение досок и стульев; барабанный бой посреди комнаты и в воздухе, когда не было видно ничего стучащего; внезапный сильный жар в нетопленой комнате суровой зимой; царапание и пыхтение, сильные стуки в кроватях и их сотрясение без всякой очевидной причины".
