История и память - Жак Ле Гофф
Атмосферу, в которой сегодня протекает историческая деятельность и рождаются размышления об истории, отличают критика идеологии прогресса и глубокое разочарование, вызванное состоянием последней, а также - явление более новое для Запада - разрыв с марксизмом, во всяком случае с марксизмом вульгарным. Вся та продукция, которая не представляла научной ценности и создавала некую иллюзию лишь благодаря воздействию моды и своего рода политико-интеллектуального терроризма, ныне утратила всякое доверие. Отметим, что процветает и антимарксистская псевдоистория, в качестве своего знамени избравшая, как видно, избитую тему иррационального.
В XX в. марксизм был единственным целостным - за исключением последователей Макса Вебера - течением исторической мысли, поэтому так важно рассмотреть происходящее, с одной стороны, с учетом имеющего место охлаждения к теории марксизма, а с другой - давно начавшегося на Западе обновления исторических практик, которое (если вместе с Мишелем Фуко задуматься о том, что некоторые важнейшие для историка проблемы все еще могут быть поставлены только при условии использования в качестве точки отсчета марксизма) не направлено против марксизма, но осуществляется за его рамками. Определенное число квалифицированных историков Запада старается показать, что марксизм не только был способен умело обращаться с «новой историей», но и является одним из отцов этой истории благодаря своей любви к структурам, концепции тотальной истории, интересу к сфере техники и материальной деятельности.
Пьер Вилар406 и Ги Буа407 хотели бы, чтобы «обновление проходило в форме своего рода возврата к истокам», а в таких коллективных работах, как «История сегодня», «Этнология и история», которые были опубликованы в Париже в 1975 и 1984 г. издательством «Edition Social», было выражено желание начать этот процесс. Интересная серия текстов, опубликованных несколько лет назад некоторыми итальянскими историками-марксистами, стала свидетельством жизнеспособности и дальнейшего развития подобного рода ис-следований408. Такая работа, как «Феодализм: теоретический обзор» Алена Герро, несмотря на содержащиеся в ней преувеличения, говорит о существовании сильной и обновленной марксистской мысли. На Западе плохо знают историческую продукцию стран Восточной Европы. То же, что известно, за исключением трудов ученых Польши и Венгрии, отнюдь не обнадеживает. Как видно, существуют интересные работы и исследовательские течения в Восточной Германии (см.: Guerreau).
Я уже указал на нескольких выдающихся историков прошлого как на прародителей новой истории - в силу отличающих их тяги к поиску причин, любознательности в отношении различных цивилизаций, интереса к материальной стороне жизни общества, повседневности, психологии. Можно назвать производящий сильное впечатление своим разнообразием целый ряд имен, начинающийся именем Ла Попелиньера, жившего в конце XVI в., и включающий Фенелона, Монтескье, Вольтера, Шатобриана, Гизо. К нему нужно добавить голландца Хейзингу (ум. в 1945 г.), благодаря шедевру которого «Осень Средневековья» (Гаарлем, 1919) в историю оказались введены чувственность и коллективная психология.
Основание Марком Блоком и Люсьеном Февром журнала «Анналы» («Анналы экономической и социальной истории» - с 1929 г., ас 1945 г. - «Анналы. Экономики. Общества. Цивилизации») следует рассматривать как акт рождения новой истории409. Идеи этого журнала вдохновили в 1947 г. Люсьена Февра (ум. в 1956 г.; Марк Блок, участник Сопротивления, был расстрелян немцами в 1944 г.) на создание некоей организации, занимающейся исследованиями в сфере гуманитарных и социальных наук, - VI секции (экономические и социальные науки) Практической школы высших исследований, что предполагал, но так и не смог сделать Виктор Дюрюи, учредивший эту Школу в 1868 г. Это учреждение, которое с 1975 г. стало называться Школой высших исследований в социальных науках и в котором истории наряду с географией, экономикой, социологией, антропологией, психологией, лингвистикой и семиологией принадлежало ведущее место, обеспечило распространение во Франции и за ее границами тех идей, которым обязаны своим рождением «Анналы».
Кратко эти идеи можно свести к критике исторического факта событийной истории, в частности политической, к поиску путей сотрудничества с другими социальными науками (экономист Франсуа Симиан, опубликоваший в 1903 г. в «Revue de synth se historique» статью «Исторический метод и общественная наука», в которой изобличил таких «идолов», как «политическое», «индивидуальное» и
«хронологическое», стал вдохновителем основателей «Анналов», а Эмиль Дюркгейм вместе с социологом и антропологом Марселем Моссом - считается создателем «духа* «Анналов»), к замене истории-повествования историей-проблемой, к вниманию, проявляемому в историческом исследовании к настоящему.
Фернан Бродель (1902-1985), автор поистине революционной «диссертации» «Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа И» (1-е изд. 1949 г.), в которой история подразделена на три надстраивающихся друг над другом плана («географическое время», «социальное время» и «индивидуальное время» - при том что событийная сторона была отнесена к третьей части), опубликовал в 1958 г. в «Анналах» статью о «longue durée» - долгой длительн сти («История и социальные науки: долгая длительность»), которая в дальнейшем вызвала к жизни значительную часть исторических исследований. В 1970-е гг. почти повсюду в ходе организуемых коллоквиумов и в создаваемых трудах, чаще всего коллективных, акцент делался на новых для истории ориентирах. В сборнике, включавшем целый ряд работ (3 тома, составленных под руководством Ж. Ле Гоффа и П. Нора), опубликованном в 1974 г. и имевшем название «Заниматься историей» («Faire Phistoire»), были представлены «новые проблемы», «новые подходы» и «новые объекты» истории. Среди первых - количественное в истории, концептуализирующая история, дописьменная история, история народов без истории, аккультурация, идеологическая история, марксистская история, новая событийная история. В круг вторых вошли археология, экономика, демография, религиозная антропология, новые методы истории литературы, искусства, наук, политики. Выбор новых объектов был направлен на исследование истории климата, бессознательного, мифов, ментальности, языка, книги, молодых людей, тела, кухни, общественного мнения, кино, праздников.
Четырьмя годами позже, в 1978 г., «Словарь новой истории», адре суясь к еще более широкой публике, зафиксировал успехи, достигнутые в деле популяризации новой концепции истории и стремительное изменение интересов последней, которые оказались направленными вглубь ее же исследовательского поля и были сфокусированы вокруг нескольких тем: исторической антропологии, материальной культуры, воображаемого, ближайшей истории, долгой длительности, вопросов второстепенного плана, ментальностей, структур.
Диалог истории с другими науками продолжался, становился все более содержательным, обретая большую конкретность и одновременно расширяясь в тематическом отношении.
Наряду с устойчивостью отношений, установившихся между историей и экономикой (охарактеризованных, например, работой 254
Jean Lhomme «Economie et Histoire» - Gen ve, 1967), историей и с циологией (выделим из многих свидетельств заявление социолога Alain Touraine, сделанное им в книге «Страсть к истории» - Un dési d'histoire, Paris, 1977, p. 274: «Я не отделяю работу социолога от исто рии общества»); особого
