А. Злочевская - Три лика мистической метапрозы XX века: Герман Гессе – Владимир Набоков – Михаил Булгаков
В этом смысле наше расширительное толкование понятия «реальность» представляется вполне оправданным и даже очевидным. У современного человека идея трехчастной модели мира ни изумления, ни тем более отторжения вызывать не должна.
Гораздо большие недоумения могут возникнуть по поводу столь ограниченного круга авторов, создавших данный феномен в литературе XX в., ведь он представлен в нашей монографии творчеством всего лишь трех писателей: Г. Гессе, В. Набокова, М. Булгакова, и прежде всего их культовыми романами – «Степной волк», «Дар» и «Мастер и Маргарита». Однако творчество гениального художника, в силу огромной энергии креации и интенсивности выразительной силы, в нем сконцентрированной, может вобрать в себя и воплотить во всей полноте целое явление литературы. Гениальное произведение может стать «знаковым» для своего времени.
К тому же, круг мистической метапрозы, разумеется, может быть расширен в ходе дальнейших исследований. В этом смысле мне представляется перспективным изучение «Доктора Живаго» Б. Пастернака. А возможно, и отдельных произведений Т. Манна. Поле для изысканий здесь может оказаться достаточно широким.
И все же, несмотря на единственность (пока!) своих образцов, мистический метароман обладает устойчивым набором основных характеристик и устойчивых признаков, благодаря чему и возможно говорить об этом явлении как о сформировавшемся феномене, со своей особой креативно-эстетической концепцией и поэтикой.
Мистическая метапроза представляет собой в определенном смысле законченное явление литературы XX в., значительное не только в плане высочайшего художественного уровня текстов, но и с точки зрения тех выводов, которые на ее материале можно сделать.
В диахронном аспекте мистическая метапроза оказалась связующим звеном между мистическим реализмом и метапрозой как доминантными линиями развития мирового литературного процесса XX в. Эволюция изящной словесности XX в.: мистический реализм – мистическая метапроза – металитература, – проявила себя в трансформации самой структуры художественного текста. Двухуровневая модель мистического реализма, унаследованная от романтического «двоемирия» и соединявшая эмпирический и метафизический уровни бытия, развилась до трехмерной модели с появлением третьей составляющей – реальности художественного текста. В следующей фазе движения, собственно в метапрозе – в произведениях Х.-Л. Борхеса, Х. Кортасара, У. Эко, Дж. Барта, Р. Кувера, Т. Пинчона, В. Гасса и некоторых других – выпадает мистико-трансцендентная составляющая, и остается двухмерная структура «жизнь действительная» / художественный мир. Происходит упрощение структуры поэтической картины мира: из трехчастной она преобразуется в двухмерную.
В синхронном аспекте треугольник типологических параллелей Гессе – Набоков – Булгаков стал связующим звеном между тремя потоками литературного процесса XX в.: европейским и российским – в его зарубежном и метропольном варианте, включающим как собственно советское искусство, так и творчество так называемых писателей внутренней эмиграции.
С точки зрения культурологической, мистико-метафикциональная линия развития литературного процесса как бы дважды свершила движение маятника Европа – Россия. В XIX в. из Германии романтическое «двоемирие» перекочевало в Россию, трансформировавшись в «фантастический реализм» Достоевского, воспринятый им через Вл. Одоевского и Гоголя – от Гофмана. Затем мистический реализм, прежде всего через влияние Достоевского на мировую литературу XX в., распространился в Западной Европе. Набоков, развиваясь в русле европейского художественного процесса, воспринял эстетику мистического реализма, в частности, в его немецкой версии прозы Гессе, и оба оплодотворили ее начатками металитературы. Советская культура 20 – 30-х гг., в силу идеологической изолированности, оказалась почти «чиста» от актуальных тенденций европейского искусства. Но Булгаков контрабандный импульс воспринял и, благодаря его творчеству, мистический реализм, в его метафикциональной версии, посетил и Россию. Замечательно, что трансцендентное бытие мастера несет на себе «немецкий» культурологический отсвет: в гости к нему придут Шуберт, Фауст… Культурологический маятник вернулся к начальной точке своего колебания.
Однако, если возрождение мистического реализма почти одновременно в разных национальных литературах и, особенно, в столь различных социокультурных ситуациях, как в буржуазной Европе и Советской России, объяснимо общей литературной традицией, то возникновение и оформление в некий самостоятельный эстетический феномен новой его модели – мистической метапрозы – у писателей столь далеких по в обстоятельствам их жизни и творчества, как Г. Гессе, В. Набоков, М. Булгаков, приходится признать труднообъяснимым.
Какое место занимает феномен мистической метапрозы в литературном процессе XIX–XX вв.? Искусство классического реализма, ориентированное на познание личности «другого»[422], остается Г. Гессе, В. Набокову и М. Булгакову внутренне чуждым. Эстетика мистической метапрозы связана с солипсической линией развития европейской литературы нового времени: предромантизм – романтизм – неоромантизм, как одна из ветвей искусства модернизма. Ведь, как писал Ф. Шлегель, «каждый человек в душе своей держит роман» – «энциклопедию всей духовной жизни некоего гениального индивидуума»[423].
Факт типологической корреляции художественных стилей Гессе – Набокова – Булгакова не только иллюстрирует общность художественных процессов, протекавших в обоих ответвлениях русской литературы XX в., советском и зарубежном, но и позволяет сделать вывод об их тесной связи с общеевропейским художественным контекстом.
Парадокс в том, что будучи явлением исключительным, мистическая метапроза оказывается логически необходимым звеном эволюционного развития новой литературы.
Библиография
Источники:1. Антология французского сюрреализма. М., 1994.
2. Блок А. Собрание сочинений: В 8 т. М.—Л. 1960–1963. Письма. Т.5.
3. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 5 т. М., 1990.
4. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 8 т. СПб,2004. Т.7.
5. Булгаков М.А. Собрание сочинений: В 8 т. СПб, 2004.Т.8.
6. Гессе Г. Собрание сочинений: В 4 т. СПб, 1994.
7. Гессе Г. Магия книги. СПб, 2012.
8. Гоголь Н.В. Собрание сочинений: В 7 т. М., 1977.
9. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 томах. Л., 1972–1990.
10. Манн Т. Собрание сочинений в 8 т. М., 2009. Т.8.
11. Набоков В.В. Собрание сочинений американского периода: В 5 томах. СПб, 1997–1999.
12. Набоков В.В. Собрание сочинений русского периода: В 5 т. СПб, 2001–2004.
13. Набоков В.В. Лаура и ее оригинал. М., 2009.
14. Набоков В.В. Лекции по русской литературе. М., 1996.
15. Набоков В.В. Комментарий к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин». СПб, 1998.
16. Набоков В.В. Лекции по зарубежной литературе. М., 1998.
17. Набоков В.В. Лекции о «Дон Кихоте». М., 2002.
18. Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. Л., 1977–1979.
19. Шекспир В. Гамлет // пер. с англ. Б.Л. Пастернака. Собрание переводов: В 5 т. М., 2003. Т.1. С.10–42.
Литература:1. Абрагам П. Павел Флоренский и Михаил Булгаков // Философские науки. 1990. № 7. С.95—100.
2. Аверин Б. Гений тотального воспоминания: О прозе Набокова // Звезда. Владимир Набоков. К 100-летию со дня рождения. 1999. № 4. С. 158–164.
3. Аверин Б. Дар Мнемозины: Романы Набокова в контексте русской автобиографической традиции. СПб, 2003.
4. Аверинцев С. Путь Германа Гессе // Гессе Г. Избранное. М., 1977. С. 3–26.
5. Агарков В.И. Универсум игры Германа Гессе // [Электронный документ] URL: www.e-reading.by/bookreader.php/85092/ Agarkov_-_Universum_igry_Germana_Gesse.html
6. Агеев Б. Цепь молчания, или «Черт все устроит». «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова как роман-инициация // Москва. 2004. № 11. С.192–212.
7. Азадовский К. «Взгляд в хаос»(Достоевский глазами Германа Гессе) // Всемир. слово = Lettreintern. СПб, 1999. N 12. С.12–18.
8. Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М., 1994.
9. Александров В.Е. Набоков и потусторонность: Метафизика, этика, эстетика. СПб, 1999.
10. Амусин М.Ф. Зеркала и Зазеркалья. Статьи. СПб – М., 2008.
11. Андреев М.Л. Беатриче Данте и Маргарита Булгакова // Дантовские чтения, 1990. М., 1993. С.148–154.
