Мария Згурская - Отцы-основатели
4 октября 1946 года, выступая в день Йом Кипура, Трумэн заявил, что «Соединенные Штаты будут поддерживать создание жизнеспособного еврейского государства, контролирующего свою эмиграцию и экономическую политику в соответствующем районе Палестины».
В глазах многих это означало прямую поддержку Трумэном сионистского движения. Да и большинство сионистов полагало, что политика США в отношении Палестины полностью совпадает с их политикой. Когда же они находили отличия, то тут же обвиняли Белый дом в проарабской позиции. Арабы тоже считали, что Трумэн стоит на позициях сионизма, и относились к нему с нескрываемой агрессивностью. Нарастало давление на президента и внутри страны. Только за вторую половину 1947 года Трумэн получил более 135 тысяч писем, телеграмм и петиций в поддержку создания еврейского государства в Палестине.
В ноябре 1947 года Трумэн тайно встретился с самым уважаемым лидером сионизма 74-летним ученым Хаимом Вейцманом, только что проигравшим перевыборы в качестве председателя Всемирного сионистского конгресса. Вейцман был одним из создателей Декларации Бальфура, с Трумэном они уже были знакомы и чувствовали взаимную симпатию.
На встрече Вейцман рассказал Трумэну о своем видении того, как евреи могут возродить Палестину и превратить ее в процветающую индустриальную державу, как они будут осваивать пустыню. Новое еврейское государство, по его словам, должно стать примером для всего региона. Гость показывал президенту карты, которые предлагали возможные планы разделения Палестины, и рассказывал о том, как он планирует устроить сельское хозяйство в новом государстве. Трумэн, который провел много лет на ферме в Миссури, не только горячо заинтересовался этими планами, но и пообещал Вейцману свою поддержку. Сразу по окончании встречи президент поручил американской делегации поддержать в ООН проект разделения Палестины на две части.
Опасение у Трумэна вызывало только то, что такое разделение может быть использовано Советским Союзом для укрепления своих позиций в регионе. Вейцман был не согласен. «Наши эмигранты из Восточной Европы, — утверждал Вейцман, — это именно те люди, кто оставляет коммунистические районы <…> Если бы существовала серьезная попытка Советов распространить коммунистическое влияние через нашу эмиграцию, они легко могли бы это сделать в предыдущие десятилетия. Но каждые выборы свидетельствуют о том, что коммунизм достиг крайне небольшой популярности в нашем обществе. Образованные крестьяне и квалифицированные рабочие стремятся к высоким стандартам жизни, которые никогда не будут приняты коммунистами. Опасность коммунизма существует только в неграмотных и обедневших слоях, не способных самостоятельно ему сопротивляться».
К этому времени английская администрация Палестины стала главной мишенью сионистского движения. Нарастало насилие, события приобретали неуправляемый характер. 22 июля 1946 года еврейские террористы взорвали английский военный центр, располагавшийся в гостинице «Царь Давид» в Тель-Авиве, погиб 91 человек.
В начале 1947 года под воздействием мирового общественного мнения и давления со стороны США и европейских стран Англия разрешила переезд в Палестину евреям-беженцам из Европы. Не будучи более в состоянии контролировать ситуацию и поддерживать порядок, Лондон объявил, что прекращает действие своего мандата с 15 мая 1948 года. Арабские лидеры тут же публично заявили, что этот день станет началом «защиты прав арабов».
ООН немедленно создала специальную комиссию по рассмотрению палестинского вопроса и под давлением США 29 ноября 1947 года приняла решение, предусматривающее разделение Палестины на арабскую и еврейскую части.
Вожди сионизма быстро увидели в этом решении свою окончательную победу. Однако арабские лидеры, не согласные с ООН, развернули прямые военные действия, пытаясь помешать евреям установить контроль над полученной ими частью территории Палестины. Конфликт приобретал все большую остроту, к началу 1948 года арабы и евреи открыто воевали друг с другом. Лондон не вмешивался. Практическое осуществление резолюции ООН о разделении Палестины становилось все более проблематичным.
В это время в самой администрации Трумэна все сильнее раздавались голоса противников разделения. Министр обороны Джеймс Форрестол, к примеру, пользовался любой возможностью выступить с критикой решения ООН. «Вы просто не понимаете, — говорил он, — что сорок миллионов арабов столкнут четыреста тысяч евреев в море. И в этом все дело. Нефть — мы должны быть на стороне нефти». Американские военные убеждали президента в невозможности посылки частей США в Палестину в случае начала там полномасштабного вооруженного конфликта. Практически все дипломаты, сотрудники государственного департамента были против даже самой идеи создания еврейского государства в Палестине. Их основной аргумент заключался в том, что на протяжении многих лет Англия могла сохранять свои позиции в регионе, лишь опираясь на арабов. Теперь, когда Англия уходит и передает всю ответственность за ситуацию там в руки США, Вашингтон должен делать то же самое, ибо если не дружить с арабами, то они перейдут в лагерь Советского Союза. Трумэн был не согласен с такой логикой, но перебороть мнение внешнеполитической элиты страны было непросто. К тому же его позиции ослаблялись тем, что против создания еврейского государства в Палестине был настроен самый популярный в то время политик, герой недавней войны, государственный секретарь США 68-летний генерал Джордж Маршалл.
По мнению американских военных, вероятность военного конфликта в Европе нарастала с каждым днем. В этой ситуации Маршалла заботила возможность беспрепятственного выхода к ближневосточной нефти. Поэтому все чаще и чаще в документах государственного департамента проскальзывала мысль о том, что надо отложить практическое осуществление решения ООН по Палестине.
Аналитическая записка, которую получил Трумэн из только что созданного им Центрального разведывательного управления, также говорила о том, что разделение Палестины не приведет к решению проблем региона, на что надеется Белый дом. Все это вызывало немалую тревогу у еврейского лобби США, усилившего давление на президента.
В начале 1948 года с просьбой о новой встрече с президентом обратился Хаим Вейцман. Однако в создавшихся условиях Трумэн принял решение больше не встречаться с лидерами сионизма, ибо такие встречи могли быть неправильно истолкованы американской и мировой общественностью.
Для Трумэна это было тяжелое время. Приближались выборы, которые он, по всеобщему мнению, должен был проиграть. Президенту надо было успевать следить за быстро меняющейся ситуацией в Европе, накануне он выступал на объединенной сессии Конгресса, где просил депутатов ускорить одобрение «Плана Маршалла» и программы всеобщей военной подготовки.
Стремительно нарастало напряжение в американо-советских отношениях. Первый раз в марте 1948 года Трумэн открыто назвал Советский Союз единственной страной, которая блокирует установление мира: «С конца войны Советский Союз и его агенты разрушают независимость и демократический характер целого ряда стран Восточной и Центральной Европы. Это безжалостный курс, и ясно, что СССР стремится распространить его на еще остающиеся свободными страны Европы. В результате, в Европе сегодня сложилась критическая ситуация… Я полагаю, что мы достигли положения, когда позиция Соединенных Штатов должна быть четкой и ясной. В истории бывают моменты, когда гораздо важнее действовать, чем выжидать. Мы должны быть готовы заплатить цену за мир, иначе мы наверняка будем вынуждены заплатить цену за войну».
Казалось, мир движется к новой кровопролитной схватке.
Популярность Трумэна стремительно снижалась. Согласно опросам, проводившимся институтом Гэллопа, уровень одобрения деятельности президента упал в 1948 году до 36 %. Газеты и журналы публиковали материалы, доказывающие, что Трумэн не может справиться с ситуацией ни в стране, ни в мире. Журнал «Нью-Репаблик» на обложке поместил фразу: «Трумэн должен уйти в отставку». «Нью-Йорк Таймс» писала, что Трумэн не обладает качествами, необходимыми президенту.
13 марта 1948 года Эдди Джакобсон посетил Белый дом. Это была редкая теперь встреча двух лучших друзей. Трумэн очень любил и ценил Джакобсона, в своих мемуарах он писал, что «нелегко было бы найти более достойного друга». Однако уже в самом начале встречи президент предупредил приятеля, что не хочет слышать ни слова о Палестине, и признался, что очень разозлен на сионистских лидеров, которые постоянно критикуют его политику и неуважительно отзываются о президенте лично. Они, сказал Трумэн, «почти превратили меня настолько в антисемита, насколько человек только может быть».
