Уильям Энгдаль - Семена разрушения. Тайная подоплёка генетических манипуляций
Патенты на сперму хряков и быков?
В августе 2005 года исследователи в Германии обнародовали заявку корпорации «Монсанто» на европейский патент, которая подает новый тревожный сигнал об очередной попытке частных гигантов агробизнеса контролировать, патентовать и лицензировать все продовольственные поставки планеты.
«Монсанто» подала заявку на международный патент на то, что она провозгласила своим развитием средств идентифицировать специфические гены у свиней методами генной инженерии. И разумеется, эти гены были выделены из спермы генетически измененных и уже запатентованных «Монсанто» хряков[455].
Представитель «Монсанто» Крис Хорнер утверждал, что компания просто хотела обеспечить защиту своих методик селекционного разведения, своего рода евгеники для свиней, включая туда и средства идентификации специфических генов в свиньях и использование специализированного устройства оплодотворения. «Мы говорим о самом процессе», – утверждал Хорнер[456].
Фактическая формулировка заявки на патент опровергла заявления Хорнера. В дополнение к стремлению запатентовать методы свиноводства «Монсанто» добивалась патентных прав и, следовательно, права собрать лицензионные отчисления за «потомство свиньи, произведенное методом…», «поголовье свиней, имеющее увеличенную частоту специфического… гена», «популяции свиней, произведенных методом» и «поголовья свиней, произведенное методом.» соответственно[457]. Будучи оформленными, эти патенты предоставят «Монсанто» права интеллектуальной собственности на личных сельскохозяйственных животных и личные стада домашнего скота.
«Любые свиньи, которые будут произведены, используя эту репродуктивную технику, будут охватываться этими патентами», – подтвердил Хорнер в интервью агентству «Рейтер». На практике «Монсанто» хотела запатентовать вовлеченные гены, которые приводят к желательным признакам в свинье, селекционируя животных для достижения этих признаков и используя специализированное устройство, чтобы осеменять свиней методом, который использует меньше спермы, чем обычно требуется. «Мы предложили протокол, который сворачивает много этих методов вместе», – сказал эксперт «Монсанто» по молекулярной селекции свиней Майк Лохойс[458].
Существует несколько методов, используемых в генетической инженерии животных. Один метод использует вирусы, особенно так называемые ретровирусы, как «векторы», чтобы вводить новый генетический материал в клетки, потому что они хорошо оборудованы природой, чтобы проникать в них. Ретровирус – тип вируса, который воспроизводится, интегрируя себя в ДНК хозяина и затем копируясь вместе с генетическим материалом хозяина, когда ячейка делится.
Второй метод вовлекает использование эмбриональных стволовых клеток. Эта техника позволяла более целенаправленные методы модификации с некоторым контролем над местом интеграции гена. Например, модификация может предназначаться, чтобы трансген заменял эквивалентный родной ген, или чтобы «выбить» гены – сделать их неэффективными через удаление или разрушение.
Третью технику назвали «опосредованной передачей спермы». Генетически модифицированная сперма использовалась как направляющая для того, чтобы ввести чужеродную ДНК в яйцеклетку. У этого метода были очевидные положительные моменты, поскольку искусственное оплодотворение домашнего скота и птицы было привычным.
Все эти техники патентуются с той же скоростью, с которой адвокаты промышленности ГМО успевают заполнять заявки на патенты[459].
Постановление Верховного суда США 1980 года
Десятилетиями Фонд Рокфеллера лелеял область молекулярной биологии, финансировал ее проекты секвенирования геномов и развития клонирования. В результате сегодня гиганты биотехнологии, такие как «Монсанто» или «Каргил», вложили и вкладывают огромные средства в генетическую модификацию животных. Эти компании сосредоточены на одной цели: патенты и лицензионные права на результаты. Это определило радикальную и очень спорную арену борьбы за патентование жизни.
Впервые признанию таких патентов был дан «зеленый свет» американским Верховным судом. В 1980 году Верховный суд США в постановлении 5–4 по делу «Дайамонд против Чакрабарти» объявил, что «все под солнцем, что сделано человеком», может быть запатентовано. Конкретно этот случай касался патентования генетически спроектированных бактерий, которые питаются нефтяным осадком. В 1987 году Патентное ведомство США выпустило заявление о принципиальной патентоспособности нечеловеческих многоклеточных организмов, которые не появились естественным путем. Это решение сопровождалось знаковым патентом на так называемую «гарвардскую мышь», которая была спроектирована восприимчивой к раку[460].
«Монсанто» была не одинока в попытке контролировать все животные генетические семенные линии. В июле 2006 года корпорация «Каргил» из Миннесоты, крупнейшая в мире сельскохозяйственная торговая компания и одна из доминирующих фирм в производстве и обработке говядины, свинины, индейки и бройлеров, подала в Патентное ведомство США заявку на за номером US 2007/0026493 A1. Заявка была озаглавлена «Системы и методы оптимизации производства животных, используя информацию генотипа» и формулировала свою цель как необходимость «оптимизировать производство животных, основанную на информации генотипа животных»[461]. «Каргил» была вовлечена в совместное с «Монсанто» предприятие «Ренессен Фид эн Проусессинг» около Чикаго, где применялись передовые методы селекции и трансгенные [методы] для запатентованных видов кормовых зерен, семян масличных культур и других зерновых культур[462].
С уловками, системой и хорошо налаженной кампанией лжи и подтасовок эти четыре главных ГМО-гиганта агробизнеса – «Монсанто», «Сингента», «Дюпон» и «Доу» – продвигались к цели, о которой когда-то мечтал Генри Киссинджер как об окончательном контроле: «Контролируя нефть, вы контролируете государства. Контролируя продовольствие, вы контролируете население».
Отличительным признаком администрации Буша-Чейни было упорное стремление к глобальному контролю над нефтью. И лишь немногие понимали, что преследование второй цели Киссинджера – контроля над продовольствием – продвигалось не менее эффективно, что весьма опасно для будущего мирового народонаселения. Возможно, самым эффективным инструментом влиятельной и высокомерной элиты, стоящей за процветанием ГМО-агробизнеса, было их расчетливое культивирование опасного мифа, что абстрактная «наука» – это всегда «прогресс». Это наивное и широко распространенное мнение об идее научного прогресса как аксиомы было одним из существенных инструментов в процессе захвата контроля над производством и поставками мирового продовольствия к концу первого десятилетия нового столетия.
Глава 15
Крысы с раковыми опухолями, коррупция и семена «Терминатор»
Раковая опухоль коррупции в Брюсселе
В сентябре 2012 года авторитетный научный журнал «Фуд энд Кемикал Токсиколоджи» (Food and Chemical Toxicology) выпустил публикацию группы ученых Каннского Университета во Франции, возглавляемой профессором Жилем-Эриком Сералини (Gilles-Eric Seralini). Исследование Сералини проверялось независимыми учеными в течение 4 месяцев на предмет методологии и было сочтено годным для публикации. Это было не любительское исследование, а детально запротоколированные результаты тестов, проводимых на группе из 200 крыс в течение 2 лет. Одна из групп – крысы, питание которых не содержало ГМО, так называемая контрольная группа, вторая группа – крысы, которых кормили ГМО.
Данное исследование стало продолжением долгой «битвы» с «Монсанто», имевшей целью заставить корпорацию обнародовать результаты исследований о степени безопасности кукурузы NK603 их собственного производства. Сералини и его коллеги возобновили исследование 2004 года, которое было использовано Европейским агентством по безопасности продуктов питания (European Food Safety Authority, далее – ЕФСА) для позитивной оценки NK603 и опубликовано в том же журнале. Группа ученых Сералини основывала свои эксперименты на том же протоколе, что и «Монсанто», но они подходили более критично, тестируя больше параметров и с большей частотой. Их крысы исследовались намного дольше – полные 2 года, что составляет их среднюю продолжительность жизни, вместо 90 дней в исследованиях «Монсанто».
Долгосрочные исследования себя оправдали. Первые опухоли появились через 4–7 месяцев. Предыдущие 90-дневные тестирования той же кукурузы NK603 также обнаружили признаки токсичности, но они были названы «биологически бессмысленными» и не были приняты в расчет ни производителями, ни ЕФСА. Кроме того, исследование Сералини проводилось с участием большего количества крыс по сравнению со стандартными исследованиями ГМО. Они впервые тестировали «3 дозы (а не 2, как принято в 90-дневных протоколах) генномодифицированной кукурузы NK603: устойчивой к глифосату, обработанной глифосатом и только глифосат в малых дозах без вреда для окружающей среды, даже ниже уровня содержания, разрешенного правительственными органами в воде и генномодифицированных продуктах»[463].
