Пол Кривачек - Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э.
Вавилон в том виде, в каком его нашли современные археологи, является в основном результатом далекоидущих и дорогостоящих восстановительных проектов Навуходоносора. Но это не означает, что город как-то существенно изменился. Те, кто восстанавливал Вавилон, старались не изменять то, что, по их мнению, было его богом данной формой. Действительно, археологические пласты, лежащие один на другом, по которым ученые определяют историю этого места, в случае Месопотамии являются не столько результатом естественного разрушения и реставрации, сколько плодами сознательной политики тщательного сохранения старого в контексте нового, которая восходит к традиции строительства и перестройки священного Эриду более чем 3 тысячами лет ранее.
Так, Навуходоносор, восстанавливая оборонительную стену Имгур-Энлиль («Энлиль милосердный»), сказал, что он «искал ее древний фундамент и нашел его». Он назвал себя тем, кто «ищет древние фундаменты… кто находит кирпичи прошлого, кто строит заново… на первоначальном фундаменте». Несколько десятилетий спустя последний царь династии Набонид перестроил храм Иштар в Агаде, утверждая, что его кирпичная кладка была положена непосредственно «поверх изначального фундамента… и даже на ширину пальца не выступала ни наружу, ни внутрь».
Точное воспроизведение древней структуры Вавилона при реставрации и повторном строительстве имело первостепенную важность, потому что этот город был символом всей шумеро-аккадской истории. Подъезжавшие к городу с любого направления путешественники в первую очередь заметили бы издалека огромные стены и возвышающийся зиккурат. Подъехав ближе, они увидели бы, что эти стены поднимаются из болота подобно тому, как древние мифы описывали сотворение земли Шумера и Аккада, появившейся из подземных вод под названием Абзу, в которых пребывал даровавший людям цивилизацию бог Энки/Эа, далеко на юге от Эриду вблизи побережья верхней части Персидского залива. «Вокруг Вавилона я насыпал огромные земляные валы, – написал Навуходоносор. – Огромные разрушительные потоки воды, подобные гигантским волнам, я заставил течь вокруг него; болотом я окружил его».
Войдя во внутреннюю часть города, находящуюся за двойной стеной на восточном берегу Евфрата, через бдительно охраняемые ворота, названные в честь бога Ураша (это про них сказано: «Их ненавидит враг»), посетители быстро пересекают торговый район под названием Шуанна и вскоре подходят к другим воротам – Рыночным. Согласно топографии города того времени, «от Рыночных ворот до Больших ворот местность называется Эриду». В квартале, носящем это таинственное название и представляющем сами истоки Древнего Шумера, известного нам как колыбель цивилизации, находилось самое важное религиозное здание Вавилона – Эсагила (что в переводе с шумерского означает «Дом, в котором поднимают голову»), являющееся земной обителью бога Мардука – основателя и защитника Вавилона, а также царя всех богов. Эсагила – это то самое название, которое носил храм Энки в Эриду. И, отделенная от него открытой площадкой 75-метровой ширины, здесь стояла самая известная постройка – Этеменанки («Дом основания неба и земли») – огромный, высотой 90 м зиккурат Вавилона, вдохновивший на сочинение рассказа о Вавилонской башне. Автор Библии, вероятно, знал ее аккадское название, когда писал: «И они сказали: „Идите; давайте построим себе город и башню, вершина которой достигнет неба“ (Быт., 11: 4). Не всегда надежный в своих рассказах Геродот написал о ней так:
«Башня массивной каменной кладки, имеющая один фарлонг в длину и ширину, на которой была возведена вторая башня, а на ней – третья, и так до восьми ступеней. Взойти на вершину можно по внешней стороне постройки по дорожке, которая обвивается вокруг всех башен. Приблизительно на полпути к вершине есть место для отдыха и сиденья, где люди обычно сидят некоторое время по дороге к вершине. На самой верхней части башни находится просторный храм, и внутри храма стоит кушетка необычных размеров, богато украшенная, а рядом с ней – золотой столик. Здесь нет никаких статуй, и это помещение ночью занимает лишь одна женщина из числа местных жительниц, которая, по утверждениям халдейских жрецов этого бога, избрана им для себя из всех женщин этой страны.
Они также заявляют – но я не верю этому, – что бог лично приходит в этот зал и спит на этой кушетке».
Однако рассказ Геродота – это не все. Пытаясь представить себе, как выглядела эта постройка, мы все же можем опереться на одно-единственное, очевидно относящееся к тому времени изображение. На разбитой черной стеле, большая часть которой находится в частной коллекции, начертаны и горизонтальная проекция этого здания, и его профиль; рядом с ними стоит царь Навуходоносор, и есть надпись, которая гласит: «Этеменанки – я превратил ее в чудо для народов мира. Я устремил ее вершину в небо, сделал двери для ворот и покрыл ее битумом и кирпичами». Барельеф делает поправку к рассказу Геродота, показывая не восемь, а лишь шесть ступеней с «просторным храмом» наверху.
В настоящее время нет даже развалин на том месте, где когда-то устремлялась к небу Этеменанки. После завоеваний в Азии Александр Македонский намеревался сделать Вавилон столицей своей империи. Равняясь на месопотамские традиции, он принял решение восстановить вавилонский зиккурат и начал разбирать стареющую конструкцию, готовя ее к реконструкции. Он не дожил до исполнения своего честолюбивого плана, так что все, что мы видим сегодня на том месте, которое когда-то было вавилонским Эриду, – это полузатопленный фундамент.
После Эсагилы и Этеменанки гости Вавилона проходили через другие ворота, чтобы попасть в прилегающий квартал: «От Больших ворот до Ворот Иштар место называется Кадингирр», – говорится в путеводителе. Кадингирр – это шумерское название аккадского «Баб-илу» – Вавилона, что толкуется как «Врата бога». Возможно, этот район когда-то был центром городского образования. Так Эриду – изначальное средоточие месопотамской культуры и Вавилон – ее последнее и самое прославленное выражение были символично объединены на этой земле.
Квартал Кадингирр был местом, где находился самый впечатляющий из проектов Навуходоносора по обновлению города – его собственные великолепные дворцы, дорога для процессий со стенами, изумительно украшенными изразцами в виде львов, которая вела в храм Мардука через величественные Ворота Иштар высотой 18 м с их зубчатыми бастионами, сверкающими синими фасадами, украшенными быками и драконами белого и желтого цвета, на которых имеется длинная надпись самого царя: «Так как эта улица Вавилона стала все больше понижаться, я снес ворота и заново заложил их фундамент на сливной плите с помощью асфальта и кирпичей. Я приказал сделать их заново из кирпичей с синим камнем, на котором были изображены удивительные быки и драконы. Я настелил на них крышу, перекрыв их величественными кедрами во всю длину. Я установил на всех воротах двери из древесины кедра, отделанной бронзой. Я поставил диких быков и свирепых драконов в воротах и тем самым украсил их, придав им роскошь и великолепие, чтобы человечество могло глядеть на них в удивлении».
Страх перед будущим
Озабоченность воспроизведением прошлого в качестве гарантии того, что символизм города Вавилона сохранится в будущем, можно рассматривать как продолжение давней традиции Месопотамии. Это касается как учреждения Ашшурбанипалом библиотеки «ради далеких дней», так и правителей Вавилона в 1-м тысячелетии до н. э., по-видимому обеспокоенных тем, что прошлое может совсем исчезнуть.
Большинство культур либо смотрят в грядущее, либо вглядываются в минувшее. Редко бывает и то и другое. Когда будущее подает радужные надежды и кажется самым волнующим, истории обычно предоставляют самой позаботиться о себе. Германские поселенцы в Западной Европе позволили большей части римских городов разрушаться: крытые соломой деревянные хижины на рыночных площадях, загоны для скота, свинарники в общественных банях. Средневековые строители соборов проявляли минимум уважения к часовням своих предков. Архитекторы Викторианской эпохи, занимавшиеся индустриализацией и модернизацией Великобритании с ее быстро развивавшейся наукой и огромными достижениями в машиностроении, не могли дождаться сноса всех этих жутких старомодных неоклассических домов времен королей Георгов. Да, их часто заменяли зданиями, спроектированными в фантазийной версии средневекового стиля, но оставлять сами старинные постройки не стояло в повестке дня XIX в.
В 1940-х гг., когда швейцарский историк-искусствовед Зигфрид Гидион исследовал революционный период, в течение которого американская промышленность прокладывала дорогу принципам массового производства, он написал: «Я сам посетил большое предприятие в пригороде Бостона, на котором после 1850 г. впервые начали собирать настенные, настольные, башенные и наручные часы из стандартных деталей (этот принцип позднее стал широко применяться при производстве автомобилей). Первые изделия этого предприятия упоминались некоторыми европейскими экспертами в 1870-х гг. Я захотел увидеть эти экземпляры и изучить первые каталоги компании. Старых каталогов не существовало вообще – компания уничтожила их принципиально, когда им исполнилось три года, и единственными наручными часами были те, которые поступили для ремонта».
