Личность и государство - Герберт Спенсер
«Но мы, разумеется, несем известную ответственность даже и тогда, когда страдают люди, недостойные участия».
Если под словом «мы» подразумеваемся не только мы сами, но подразумеваются также и наши предки и в особенности те из них, которые сочиняли законы, то мне нечего отвечать. Я допускаю, что все, которые издали, изменили и выполнили старый закон о бедных, ответственны в том, что произвели страшную деморализацию, влияние которой не изгладится в нескольких поколениях. Я допускаю, что последние и нынешние законодатели частью ответственны за меры, создавшие постоянное войско бродяг, переходящих от одной ассоциации к другой, и что они также ответственны за постоянную наличность между нами преступного элемента, так как они допустили освобождение преступников в таких условиях, которые почти заставляют их совершать новые преступления. Кроме того, я допускаю, что и филантропы несут на себе часть ответственности, так как, чтобы помогать детям недостаточных родителей, они наносят ущерб детям людей, достойных участия, обременяя их родителей все возрастающими местными поборами. Затем я допускаю также, что эти стаи негодяев, выкормленных и умноженных общественными и частными учреждениями, пострадали бы иначе – но разве это именно та ответственность, о которой мы говорим? Я не думаю.
Если мы теперь оставим в стороне вопрос об ответственности, в каком бы смысле ее ни понимали, и если мы только будем рассматривать зло само в себе, то что мы должны сказать о том, как к нему относятся? Возьмем следующий факт.
Один из моих покойных родственников, пастор Томас Спенсер, управлявший в течение двадцати лет заведением Hinton Charlerhouse близ Бата, как только вступил в должность, стал заботиться о благосостоянии бедных: учредил школу, библиотеку, общество раздачи одежды, раздавал земельные участки и строил образцовые коттеджи. Более того: до 1833 г. он был другом бедных, защищая их всегда от сборщика налогов на бедных. Между тем возникли прения о законе о бедных, пояснившие ему дурные результаты существовавшей в то время системы. Будучи горячим филантропом, он тем не менее не был робким сентименталистом, поэтому, как только был издан новый закон о бедных, он начал применять его в своем приходе и встретил почти всеобщее сопротивление, так как против него оказались не только бедняки, но также и фермеры, на которых легло бремя тяжелых налогов в пользу бедных. И действительно, странно сказать, им, по-видимому, было выгоднее поддерживать старую систему, налагавшую на них столь тяжелые обязательства. Вот чем это объясняется. Среди населения установился обычай платить вместе с налогом часть заработной платы каждого деревенского рабочего: эта сумма называлась «дополнением к заработной плате», и хотя фермеры доставляли большую часть сумм, из которых черпалось это дополнение к заработной плате, однако так как в этих платежах участвовали и другие плательщики, то для фермеров эта система, по-видимому, была выгоднее. Мой дядя, которого не так-то легко было испугать, вступил в борьбу с этой оппозицией и добился применения закона. В результате оказалось, что подати с 700 ф. ст. уменьшились на 200 ф. ст. и состояние прихода значительно улучшилось. «Те, которые до сих пор шлялись без дела по улицам или по кабакам, занялись другим делом, и один за другим принялись за работу». Таким образом, из населения в 800 душ, из которых человек сто получали прежде пособие на дому, только 15 пришлось отправить в Бат, когда там образовался Союз. Если мне скажут, что телескоп в 20 ф. ст., который поднесен был моему дяде несколькими годами позднее, доказывал только благодарность плательщиков податей, то я отвечу на это, что когда мой дядя некоторое время спустя умер, надорвавшись от непосильной работы для народного блага, и когда тело его привезли хоронить в Гинтон, то за гробом его шли не одни только богатые, но также и бедняки.
Несколько причин побудили меня рассказать этот факт. Мне хотелось доказать, во-первых, что любовь к народу и бескорыстные заботы о его благосостоянии не бывают неизбежно связаны с одобрением бесплатной помощи, во-вторых, что добро может быть результатом не увеличения искусственных средств для облегчения нужды, а наоборот – следствием уменьшения этих средств, и, наконец, в-третьих: я хотел подготовить почву для аналогичного рассуждения.
В другом виде и в иной сфере мы расширяем теперь год от года все более и более систему, совершенно тождественную системе «дополнительных заработных плат» (make-wages), существовавшей при прежнем законе о бедных. Хотя политики и не признают этого факта, но трудно доказать, что различные общественные меры для доставления комфорта рабочему классу, оплачиваемые плательщиками податей, в сущности тождественны с теми, которые некогда применялись к сельскому рабочему, считавшемуся отчасти рабочим, отчасти нищим. В том и другом случае рабочий, взамен того, что он делает, получает деньги, чтобы купить известное количество нужных для него предметов, а для доставления ему остального даются деньги из общего фонда, составленного из налогов. Не все ли равно, какого рода будут предметы, доставляемые даром плательщикам податей? Принцип один и тот же. Заменим выплачиваемые суммы товарами и другими покупными благами и посмотрим, что из этого выйдет. Когда был в силе старый закон о бедных, фермер давал за исполненную работу соответствующую плату жильем, хлебом, одеждой или топливом, тогда как плательщики податей доставляли рабочему и его семье обувь, чай, сахар, свечи, сало и т. д. Разумеется, распределение количества и качества этих предметов было произвольно, но несомненно также, что фермеры и плательщики податей доставляли эти предметы сообща. В настоящее время рабочий получает от хозяина в виде заработной платы эквивалент необходимых ему предметов потребления, тогда как общество доставляет ему возможность удовлетворять другие потребности, другие желания. На средства плательщиков он в некоторых случаях, – а скоро и в весьма многих случаях, – будет иметь возможность приобрести дом ниже его продажной цены; ибо когда, например, в Ливерпуле муниципалитет тратит около 200 000 ф. ст. на разрушение и построение вновь жилищ низших классов и готовится истратить еще столько же, мы можем заключить, что плательщики податей дают бедным более удобное жилище, чем они могли бы иметь иначе за обычную квартирную плату. Эти же плательщики податей
