Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 4
Теперь будет казаться, что я одновременно утверждаю два противоположных положения: будто пространство и время суть собственно содержание сознания вообще, и будто они все-таки составляют содержание индивидуального сознания. Но ведь чистое и индивидуальное Я не суть два различных Я одно в другом или одно подле другого, как два индивидуальных Я. Первое обозначено мною, как родовой момент последнего, и это родовое общее, противоположное индивидуальному, должно заключаться только в содержании сознания. Подлинный обладатель или носитель, или субъект этих определений есть таким образом один и тот же, один раз мыслимый с абстрактно наиобщей определенностью какого-то нечто в качестве своего содержания, а другой раз – с индивидуальной пространственной и временной определенностью, без которой он не был бы действительным, т. е. индивидуальным Я.
Если я только мыслю в общем что-нибудь как данное, то мыслимо также применение категорий и то, что последние заключаются в отдельных мыслях, как общее в специальном; далее мыслимо также, что существует более общее и менее общее, и одно относится к другому, как род к виду. Если же я направляю внимание на пространство и время, то они не представляются мне9родовыми понятиями в отношении к каждой отдельной точке пространства и времени. Последние не могут быть подведены, как индивидуумы, под пространство и время, как под свое родовое понятие. Точка пространства и времени всегда есть часть всего бесконечного пространства и всего бесконечного времени. Таким образом, на первый взгляд, остается только отнести все это пространство и все это время к общему сознанию. Но это бессмыслица, потому что пространство и время невозможно иметь содержанием сознания, не занимая какой-нибудь части их: только исходя из какой-нибудь точки их, можно их созерцать и представлять себе.
Если пространство и время не суть – как полагает материализм – нечто существующее само по себе, если они, следовательно, в понятии своего существования имеют отношение к сознанию, то сознание вообще должно таким образом занимать какую-нибудь точку в пространстве и времени и вместе с тем иметь своим содержанием все пространство и все время вне этой точки; но в таком случае оно ео ipso не есть уже более сознание вообще, а только индивидуальное сознание. Но если это положение, как я и думаю, есть в самом деле выражение абсолютной необходимости мышления, той необходимости, которую я определил, как истину и действительность10, то и оно имеет свое основание в сознании вообще, в одной и той же, общей всем индивидуумам сущности.
Итак, это сознание находит себя в индивидуальной части пространства и времени, а все остальное пространство и время вне ее. И от этого свойства находиться внутри определенной части, а остальное находить вне ее непосредственно зависит то, что пространство и время может быть найдено только каждым воспринимающим и мыслящим индивидуумом, как его восприятие и его мысль. Но если это связано с бытием Я или сознанием вообще, т. е. принадлежит к сущности одного и того же родового момента, то в индивидуальном содержании сознания должно совершиться то разделение, о котором уже упомянуто выше, когда речь шла об объективности истины и нормы чувствования и поведения. Тогда частица пространства и времени, которую Я занимает своим телом и жизнью, будет отнесена этим Я к себе, и однако в то же время, – в виду изменчивости места и множественности вещей, которые заполняют ту же часть времени, а также в виду познаваемой собственной закономерности времени и пространства, независимых от индивидуальностей – к единому пространству и времени, за которыми признается объективное существование. Таким образом одно и то же Я или субъект вообще находится во многих точках пространства и времени (поэтому оно ео ipso не есть уже более сознание вообще, но индивидуальное сознание, не чистое Я, но индивидуальное), это Я видит все пространство и время вне себя, только исходя из занимаемой им точки; именно благодаря этому, время и пространство выделяются из индивидуального сознания и приобретают объективное, т. е. независимое от индивидуальностей, но зависимое от сознания вообще и к нему относящееся существование, – так получается одно и то же пространство и одно и то же время для всех.
Итак, картина восприятия каждого момента в своих границах и распределении частей зависит правда, непременно от пространственной и временной определенности воспринимающего индивидуума, т. е от его индивидуальности. Однако, при нашей способности менять место мы открываем строгую закономерность, по которой образы восприятия меняются в отношении границ и порядка в зависимости от занимаемого нами в данный момент положения, так что возможно точное вычисление; поэтому пространство освобождается в этом познании от случайного для него положения воспринимающего индивидуума и приобретает ту независимость, которую мы признаем за всякой объективной истиной и действительностью. К этому действительному пространству и действительному времени принадлежит и та часть пространства и времени, которая занята нашим собственным телом. Уже поэтому тело относится, если даже упустить из виду одинаковую для всех воспринимаемость этой пространственной и временной наполненности, к объективному телесному миру, принимается за часть последнего и отличается от «души». В этом смысле это делается с полным правом. С другой стороны не менее понятно, что каждое Я относит свое тело к самому себе и в таком случае ео ipso не относит к телу окружающий его телесный мир, а, следовательно, не относит этого окружающего, телесного мира к самому себе, поскольку оно, находя себя в своем теле, отождествляет себя с своим телом. В самом деле, каждое Я имеет воспринимаемое пространство всегда только, будучи чувственным, т. е. наполняющим пространство Я, в зависимости от места своего тела и через посредство своих органов. Объективное пространство и время, в состав которого входит также и место, заполненное телом, всегда только дается и заключается в этом воспринятом пространстве и времени и отличается от последнего тем, что мы познаем его независимым от воспринимающих индивидуумов, как таковых, и знаем, что только качество каждого образа, представляющегося в восприятии, находится в только что указанной зависимости от индивидуальности. Из этих образов выделяется объективное пространство так же легко и верно, как объективная истина из отдельных верных мыслей и нравственная норма из нормальных чувств оценки индивидуумов. Таким образом существование бесконечного пространства и времени вне нашего собственного тела и жизни перестает быть проблемой, и не стоит более в противоречии с прежде всего поражающим нас фактом, что они все же даются нам только, как содержание или объект нашего индивидуального сознания. И способ существования пространства, именно его отношение к сознанию, не может препятствовать тому, чтобы мы не приписывали нашему Я, находящемуся в теле, все то, что находится вне его тела.
Я находится, следовательно, в той частичке пространства, которое оно занимает своим телом, как созерцающее из этой точки пространство; оно не относит к себе всего пространства, поскольку последнее существует, имея отношение к чистому субъекту или к сознанию вообще, и поскольку Я, таким образом ограниченное, считает себя созерцающим из определенной точки в противоположность всему остальному.
Точно так же Я находит себя во времени, в известном моменте его, как созерцающее, исходя из этого момента, время, которое было до него и будет еще впереди; оно находит себя во времени только вместе со всем временем. Прошедшее до его рождения и будущее после его смерти суть неустранимые условия его собственного существования во времени. Все это время приобретает объективность таким же образом, как и пространство, и существует, имея отношение к сознанию вообще. Сомнение, что оно все же существует всегда только в сознании индивидуума, и поэтому не могло бы в действительности существовать до его рождения и после его смерти, легко развеять.
Непосредственное сознание есть настоящее. Если в рефлексии оно становится только точкой соприкосновения прошедшего и будущего, т. е. само не имеет длительности во времени, то время состоит собственно только в представлении протекшего и наступающего времени, в представлении прошедшего и будущего оно всегда есть нечто, – мы избегаем вызывающего недоразумения слова представление, – такое, что сознается в моменте настоящего времени. Трудно сказать, что еще такого в этом содержании сознания, благодаря чему оно, находясь в сознании в настоящее время называется прошедшим, некогда пережитым. Но мы пользуемся и здесь тоже только признанным положением, что мысль эта обладает тою неотразимостью, которая вытекает из сознания вообще, и что объективное, т. е. от индивидуальностей независимое время может быть найдено путем анализа временных переживаний индивидуумов.
