Георгий Далидович - Заметки об искусственном интеллекте
Конечно, расчет конфигурации цветка был не единственной и не главной задачей, выполнявшейся на "Марке 1". Спустя несколько лет он был использован при создании английской атомной бомбы. Сохранились свидетельства того, что Тьюринг проводил на нем и "несанкционированные" вычисления. Что еще считал "Марк" — известно только ему и Тьюрингу. Возможно, это были работы для правительственного Департамента кодов GCHQ (Government Code unit) — организации, продолжавшей работы по дешифровке, начатые во время войны в Блечли, с которой Тьюринг не прекращал сотрудничество, о котором в Манчестерском университете никто и не подозревал. На этот раз в центре внимания GCHQ были шифры советской резидентуры в Англии. Но не исключено, что вычислительные эксперименты касались ранних "детских" увлечений Тьюринга: в этот период он разрабатывает квантовую теорию спиноров — компонентов элементарных частиц — и работает над некоторыми вопросами теории относительности. Тогда же он проявляет серьезный интерес к методике психоанализа Юнга и записывает все свои сны. Эти записи не сохранились.
С 1952 года у Тьюринга новая страсть — Скандинавия: страны, города и широкий круг знакомств. В названиях многих его программ начинают звучать скандинавские имена: начиная с Ибсена и заканчивая его новым другом из Норвегии — Кьелем (Kjell). Увлечение скандинавской природой, скандинавским искусством и скандинавскими друзьями многое говорит о душевном состоянии и настроениях Тьюринга в этот период. Он всегда внимательно и тонко чувствовал природу. Норвежские ландшафты, как и многочисленные, но мимолетные знакомства, — идеальный мир для уставшего сознания.
Несмотря на видимое благополучие, Тьюринг все это время балансирует на грани допустимого. Надо напомнить, что середина 50-х — это расцвет маккартизма в США и разгар "холодной войны", а волна охоты на "неблагонадежных" докатилась и до Британских островов. Тьюринг мог себе позволить игнорировать общественное мнение и настроения в обществе, хотя никогда не вел себя вызывающе. Возможно, он даже пытался найти компромисс с гетеросексуальным окружением. Еще во время войны Тьюринг сделал официальное предложение одной из своих коллег-математиков, но впоследствии отказался от него, признавшись в своих пристрастиях. Но общество не хотело игнорировать слишком независимого математика, не скрывавшего своей гомосексуальности. Поэтому и произошло то, что, в общем-то, не могло не произойти.
Криминальный сюжет этой истории выглядит обыденно и банально. Наверное, подобные ситуации не раз происходили до него и многократно, с некоторыми вариациями повторялись и после. То, что это случилось именно с ним, было закономерно. В 1952 году дом Тьюринга был взломан и ограблен одним из друзей его сексуального партнера. Не поддавшись на шантаж, Тьюринг сообщил об ограблении в полицию. В процессе расследования всплыли и особенности его взаимоотношений с молодым "другом". В результате, против него было выдвинуто обвинение в "крайне непристойном" поведении на основании британского закона о гомосексуализме. Тьюринг не испытывал раздражения или злости по отношению к полицейским. Сохранилось свидетельство того, что он называл их "милыми бедняжками" (the poor sweeties). Суд состоялся 31 марта 1953 года. Единственное, что заявил Тьюринг в свою защиту, — это то, что "он не видит в своих действиях ничего противозаконного". Однако это мало волновало суд. Приговор был на выбор: либо тюремное заключение, либо инъекции эстрогена — женского гормона "для снижения либидо" — в течение года, что являлось способом химической кастрации. Тьюринг выбрал последнее.
После того, как подробности дела стали достоянием публичного скандала, его лишили "допуска" (security clearance) и уволили из Департамента кодов. Так закончилась его служба Британской империи. Более того, широкий круг международных связей Тьюринга создал серьезные проблемы для Intelligence Service, которая начала тотальную проверку всех его друзей и знакомств. А поездка Тьюринга на Корфу, в Афины и Париж в 1953 году, сопровождавшаяся многочисленными новыми знакомствами, вызвала панику в Британской службе безопасности: Тьюринг был признан "неблагонадежным", а знал он слишком много. Европейские друзья Тьюринга не имели представления о его работе и не подозревали, что он является носителем важнейших государственных секретов. Приезд норвежского друга Кьеля в Ньюкасл всполошил всю полицию северной Англии, которая организовала за ним слежку.
Формально его работа в Манчестерском университете продолжалась, и, более того, как это называлось бы у нас, "трудовой коллектив взял его на поруки". Тьюринг, оставаясь исследователем, делился с коллегами своими наблюдениями над последствиями воздействия эстрогена на свой организм. Однако скандальные статьи в местных газетах и неприязненная атмосфера привели к тому, что он стал все реже появляться в университете.
Нельзя сказать, чтоб все злоключения этих лет вызвали у Тьюринга депрессию. Он изучает скандинавские языки и пытается найти работу во Франции, но безуспешно. Однако унижение от регулярных "процедур" и изоляция в среде коллег, несомненно, привели к стрессу. Умирающая Британская империя сполна отплатила ему за его службу своими консервативными законами и верностью традициям. Все переживания оставались внутри, и даже среди его ближайших друзей, которые по возрасту были моложе его, никто не мог бы сказать, что понимает или хотя бы знает Тьюринга по-настоящему. В марте 1954 года он отправил им несколько открыток, озаглавленных "Послания невидимого мира". На одной из них, адресованной Робину Гэнди (Robin Gandy), который был его аспирантом и длительное время интимным другом, было написано:
Hyperboloids of wondrous LightRolling for aye through Space and TimeHarbour those waves which somehow MightPlay out God's holy pantomime.
Удивительный свет не прекращает вековых скитаний,Пронзая пространства завесы.Прими его, и он, быть может, откроет сценарийБожественной пьесы.
Или:
Сверкающий света потокНе остановит пространство и время.Замысел своей пьесы откроет БогТому, кто примет знания бремя (или поток сей в темя).
Да простит меня Тьюринг за эти вариации.
Вот, собственно, и все.
8 июня 1954 года Алан Матисон Тьюринг, кавалер ордена Британской империи, член Королевского ученого общества, математик, многие работы которого были поняты только в 70-х годах, и скандально известный гомосексуалист, был найден мертвым в постели у себя дома в Вилмслоу. По полицейскому отчету, предположительно за день до этого он принял цианистый калий. Тьюрингу был 41 год. Рядом было найдено надкусанное яблоко, на которое был нанесен цианид.[1] Он использовал этот реактив в опытах по электролитическому нанесению покрытия на ложки. Химические эксперименты были его любимым увлечением с десятилетнего возраста.
Его мать отказывалась поверить в официальную версию о самоубийстве, она считала происшедшее несчастным случаем. Впрочем, она его мало знала и никогда не была особенно близка. Кроме гипотезы о несчастном случае, которую разделяла, похоже, только мать Тьюринга, могло бы иметь место и предположение, что британской Intelligence Service надоело заниматься проработкой контактов "неблагонадежного", общительного, часто бывающего за границей и слишком много знающего бывшего коллеги. Но для тех, кто пытался понять "мир Тьюринга", я думаю, сомнений в добровольности и осознанности его ухода не возникает.
Здесь я слышу читательскую реплику: "Минуточку, так это все? А каков же вывод?"
А выводов сегодня не будет. Это жизнь, а не выдуманная история с обязательной моралью в конце.
Примечания
1
Эмблема Apple-Mac и яблоко познания из библейского мифа. Он всегда выбирал свой путь, и даже цианистый калий он решил принять таким необычным способом. Или он хотел этим что-то сказать и оставить свое последнее послание?
