Грэм Хэнкок - Ковчег завета
— Да, хотя я и полагаю, что ковчег вполне мог быть доставлен в какое-то другое место в Эфиопии, из которого преданием был позже перенесен в Аксум. В легенде существует и много других нестыковок, анахронизмов и неточностей. Вот почему ни один историк или археолог, достойный своей профессии, не тратил напрасно времени на ее исследование… И тем не менее не все, что фалаши рассказывают о себе, является фантазиями, и некоторые аспекты их происхождения заслуживают дополнительного изучения.
— Какие, например?
— Упомянутое мною утверждение о том, что когда-то в Эфиопии существовала династия еврейских царей… Если мы вернемся, скажем, в XV или XVI век н. э., то найдем множество доказательств этой версии. Вполне возможно, что их монархическая система существовала и задолго до этого. Как бы то ни было, евреи в этой стране были когда-то силой, с которой приходилось считаться: порой они даже вели успешные войны с христианскими правителями ради сохранения своей независимости. Но с годами потомки этих древних переселенцев постепенно ослабли и начали исчезать. Мы знаем, что их число значительно уменьшилось между пятнадцатым и восемнадцатым столетиями. С тех пор они, к сожалению, приходили во все больший упадок. Сейчас их осталось, вероятно, не больше двадцати тысяч, и большинство из них стремится перебраться в Израиль.
Мы с Ричардом проработали вместе с Аддис-Абебе следующие три дня, и я многое узнал от него об эфиопской культуре и истории. Затем он вернулся в Лондон, а мы с Кэрол и Дунканом отправились в поездку на озеро Тана, в город Гондэр и Симиенские горы.
ТАБОТЫ: ТОЧНЫЕ КОПИИ КОВЧЕГА?
Выехав из Аддис-Абебы на предоставленной нам правительством старенькой «тойоте-лендкруизер», мы вскарабкались по огромному, заросшему эвкалиптами склону горы Энтото и затем проехали в северно-западном направлении много миль по высокогорной, суровой, поросшей вереском местности.
В Дэбр-Лйбанос (название означает «Гора Ливан») мы остановились, чтобы сфотографировать построенную в XVI веке церковь, где собрались тысячи паломников для празднования дня знаменитого и славного своими чудесами эфиопского святого Теклы Хайманота. Мы были свидетелями того, как обычно застенчивые и консервативные мужчины и женщины сбрасывали все свои одежды, чтобы искупаться нагими в источнике святой воды. Одержимые требовательным духом собственного религиозного пыла, они казались завороженными, зачарованными, потерянными для мира.
Дальше к северу мы пересекли великолепный Голубой Нил и наконец прибыли в Бахр-Дар — небольшой городок на южном берегу озера Тана, настоящего внутреннего моря Эфиопии. Здесь мы провели несколько дней, плавая по обрамленным камышами водам на большом катере с дизельным двигателем, предоставленном нам морским командованием. Мы посетили некоторые из двух десятков монастырей, разбросанных по многочисленным островам, и фотографировали их удивительные коллекции древних иллюстрированных рукописей, религиозных картин и фресок.
Благодаря своей естественной изолированности эти монастыри, как нам рассказали, часто использовались в трудные времена в качестве мест хранения художественных ценностей и святых реликвий со всех концов страны. Главное же их назначение — обеспечить обитателям покой и уединение. Один монах сообщил мне, что не покидал свой крошечный, заросший лесом островок на протяжении двадцати пяти лет и не собирался когда-либо сделать это.
— Уединившись таким образом, — утверждал он, — я достиг истинного счастья. Каждый прожитый мной здесь день я хранил верность Богу и продолжу в том же духе, пока не умру. Я отдалился от жизни мира. Я свободен от его соблазнов.
Каждая монашеская община имеет свою церковь. Эти здания, обычно круглые, а не прямоугольные в плане, часто были очень старыми. Как правило, их опоясывала широкая пешеходная дорожка, открытая по бокам, но закрытая сверху выступающей тростниковой крышей; затем был внутренний круг (к'ане-махлет), богато украшенный росписями, потом шел второй круг (кеддест, используемый общиной), который, в свою очередь, опоясывает скрытое стенами центральное помещение (макдас), где находится святая святых.
Прежде я побывал во многих эфиопских церквах, но те, что я увидел на озере Тана, были первыми, в которых я получил некоторое представление о значении святая святых. Я обнаружил, что в каждом таком внутреннем святилище — в которое могут входить только старшие священники — хранится некий предмет, считающийся в высшей степени священным. С помощью выделенного нам правительством переводчика я спросил в монастыре Кебран Гэбриэл XIV века, что это за священный предмет.
— Это табот, — ответил мой собеседник — девяностолетний Абба Хайле Мариам.
Слово показалось мне знакомым, и после минутного размышления я вспомнил, что слышал его в Аксуме, когда сидел во дворике часовни храма и беседовал с монахом-хранителем, — это было эфиопское название ковчега завета.
— Что он имеет в виду под словом табот? — спросил я переродчика. — Уж не ковчег ли завета? Две недели назад мы побывали в Аксуме, и нам сказали, что ковчег хранится там… — Я помолчал в немалом недоумении, затем, запнувшись, проговорил: — Не понимаю, как он может находиться и здесь.
Последовала довольно долгая дискуссия, к которой присоединились и другие монахи. Я уже было отчаялся узнать что-нибудь существенное от этих людей, которые, еще мгновение назад спокойные и замкнутые, сейчас оказались говорливыми, оживленными и любящими поспорить. В конце концов с помощью наводящих вопросов и благодаря стараниям переводчика я несколько прояснил картину.
Каждая православная церковь в. Эфиопии, оказывается, имеет собственную святая святых, и в каждой из них есть свой табот. Никто не утверждал, что речь действительно идет о ковчеге завета. Есть только один истинный ковчег завета, правильное название которого — табота сион и который на самом деле был доставлен в Эфиопию Менеликом во времена Соломона и теперь находится в часовне храма в Аксуме. Остальные же таботы по всей стране были точными копиями священного и неприкосновенного оригинала.
Эти копии имели, однако, большое значение. В самом деле они были в высшей степени важны. Символические во многих отношениях, они были, как мне объяснили, полным воплощением неуловимого понятия святости. Во время нашей беседы в Кебран Гэбриэл Абба Хайле Мари-ам старательно объяснил мне:
— Именно ради таботов, а не церквей приходят посвященные: без табота в ее сердце, в святая святых церковь — лишь пустая скорлупа, мертвое здание, не более и не менее значимое, чем любое другое.
ЧЕРНЫЕ ЕВРЕИ ЭФИОПИИ
Завершив работу в островных монастырях, мы вернулись в Бахр-Дар, а затем отправились на север вдоль восточного берега озера Тана в город Гондэр, основанный в XVII веке Фасилидасом — тем самым императором, который заново отстроил церковь Святой Марии Сионской в Аксуме. Во время путешествия я продолжал размышлять о традиции таботов, о которой только что узнал.
По крайней мере — помню, думал я — занимательно и странно то, что эфиопские христиане приписывают такое большое значение ковчегу завета, что считают необходимым иметь его копии в каждой из своих церквей. В конце концов, ковчег был дохристианской реликвией и не имел ничего общего с учением Иисуса. Так что же тогда здесь происходит?
Я неизбежно снова начал задаваться вопросом об обоснованности утверждений жителей Аксума относительно царицы Савской, царя Соломона и их сына Менелика. Быть может, в конечном счете есть какое-то основание для этих легенд? Наличие в стране туземных черных евреев, происхождение которых представляется окутанным тайной, также интригует, и два факта могут быть, как мне казалось, связаны друг с другом. Поэтому я предвкушал много интересного от посещения поселков фалашей, которые, мы уже знали, будут все чаще попадаться нам на следующем отрезке нашего путешествия.
Перед тем как мы покинули Гондэр, местный начальник предостерег нас, чтобы мы ни в коем случае не пытались расспрашивать и фотографировать эфиопских евреев. Я был страшно расстроен этим обстоятельством и еще более раздосадован, когда наш переводчик и официальный гид объяснил причину запрета. С самым серьезным выражением лица он сказал мне:
— В этом году позиция нашего правительства заключается в том, что фалашей просто нет. Если же их нет, тогда вы, понятное дело, не можете беседовать с ними и фотографировать их… Возникнет противоречие.
Менее чем через десять минут пути от города я заметил звезду Давида над одной хижиной в маленькой деревушке у дороги.
