Мария Згурская - Отцы-основатели
Теперь Израиль владел большей территорией, чем та, которая отводилась ему по плану ООН. Бен-Гурион, в свое время принявший условия раздела Палестины, указывал теперь, что план ООН потерял свое значение после согласованного нападения арабских стран, имевшего целью уничтожение еврейского государства.
Когда Египет отказался выполнить требование Совета Безопасности ООН и не вступил с Израилем в переговоры о перемирии, Бен-Гурион отдал приказ начать последнюю кампанию Войны за независимость — кампанию, в ходе которой Армия обороны Израиля дошла до Эйлата и вторглась на Синай. Лишь получив от Соединенных Штатов предупреждение, что Великобритания, в соответствии с англо-египетским военным договором, вступит в войну на стороне Египта, Бен-Гурион распорядился вывести израильские войска с Синая.
Во время Войны за независимость стоял вопрос о самом существовании Израиля. Страна была спасена благодаря руководству Бен-Гуриона, который возглавил нацию в борьбе не на жизнь, а на смерть.
В это время Бен-Гурион-реалист одержал верх над Бен-Гурионом-мечтателем. Предвидя трудности, связанные с управлением большим арабским населением, конфликт с ООН и великими державами, он отказался от своего плана завоевания Иудеи и Самарии и даже восточной части Иерусалима. У Израиля теперь работы невпроворот, говорил он, дел хватит на много лет.
Во второй половине 1948 года, когда еще шла война, сто тысяч иммигрантов прибыли в новое государство, которое сумело обеспечить их и жильем, и работой. Теперь перед Бен-Гурионом стояла новая задача — собирание диаспоры.
В молодости Бен-Гурион работал на земле. Затем он стал лидером сионистского рабочего движения, превращенного им в основную силу национального возрождения. После этого он повел политическую борьбу за независимость Израиля. Когда же молодое государство оказалось под угрозой, он стал стратегом и выдающимся военачальником.
После окончания Войны за независимость Бен-Гурион продолжал заниматься проблемами армии, однако основные усилия он сосредоточил на том, чтобы убедить своих коллег в выполнимости на первый взгляд невозможной задачи: он предложил удвоить население страны за четыре года.
В 1948–1951 годах из соседних арабских стран, подписавших перемирие, но не соблюдающих его условия, и из Европы хлынул поток иммигрантов, спасающихся от убийств и преследований. Евреи прибывали в основном из Германии, Румынии, Болгарии, Турции, Ирака, Йемена, Марокко, Алжира и Туниса.
Возникли значительные экономические и социальные проблемы, и многие начали высказываться за то, чтобы притормозить иммиграцию. Однако Бен-Гурион настаивал на ее продолжении.
Наступил момент, когда около 200 тысяч иммигрантов жили в палатках. По всему Израилю были разбросаны палаточные лагеря. Правительство прилагало гигантские усилия, чтобы заручиться займами и кредитами в западных странах и получить пожертвования у зарубежных еврейских общин, но средств все равно не хватало. Случалось так, что вся страна, сидя в буквальном смысле слова на голодном пайке, ждала прибытия одного-единственного корабля с продовольствием. И все же Бен-Гурион и слышать не хотел о прекращении иммиграции.
Хотя в те годы основная задача заключалась в абсорбции новых иммигрантов и в создании национальной экономики, политические проблемы Израиля оставались неразрешенными. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, призывавшую к превращению Иерусалима в международную зону. Бен-Гурион готов был отказаться от Иудеи и Самарии, он мог бы смириться с разделом Иерусалима, но не более того. «У Израиля есть и будет только одна столица — вечный Иерусалим», — заявил он, обращаясь к Кнессету. Парламент и большинство министерств были переведены в Иерусалим, что вызвало бурную реакцию во всем мире.
В это же время Бен-Гурион вступил в секретные контакты с королем Абдаллой, хотя британские советники и пытались отговорить короля от переговоров. Тем не менее, было достигнуто принципиальное соглашение. Конец этим контактам был положен в 1951 году убийством иорданского монарха в мечети Ал-Акса в присутствии его внука, нынешнего иорданского короля Хусейна.
И все же самыми сложными оставались экономические проблемы. Хотя Бен-Гурион не слишком хорошо разбирался в экономике, он предпринял два шага, чтобы облегчить финансовое положение молодого государства. Против первого шага трудно было возражать: на митинге в нью-йоркском Медисон-сквер-гарден Бен-Гурион начал кампанию за распространение израильских облигаций — в течение многих последующих лет эти облигации играли большую роль в экономическом развитии Израиля.
Другой шаг Бен-Гуриона в очередной раз втянул его в жестокий конфликт с левыми и правыми: он потребовал от Западной Германии компенсации за еврейскую собственность, разграбленную нацистами.
После Холокоста, в котором с невероятной бесчеловечностью было уничтожено шесть миллионов евреев, среди них — миллион детей, все, связанное с Германией, порождало в еврейском государстве сильнейшую эмоциональную реакцию. Многие евреи, особенно те, чьи семьи погибли от рук нацистов, не могли слышать даже самого слова «Германия». Прославленный музыкант, гастролировавший в Израиле, подвергся нападению за то, что исполнил произведения композиторов, в частности Вагнера, которые, как сочли израильтяне, были близки к нацистскому режиму и его идеологии. К этой пороховой бочке и был поднесен фитиль германских репараций. Многие в стране были потрясены и возмущены. Серьезное сопротивление оказала политическая оппозиция слева и справа. Националисты из Херута, партии Менахема Бегина, вместе с социалистами из Мапам искренне негодовали.
Но Бен-Гурион проявил настойчивость, потребовав компенсации. Вся его жизнь была посвящена одной цели — возрождению еврейского народа на родине предков. Яснее многих своих товарищей и оппонентов Бен-Гурион видел, как в предвоенные годы нависла беда над головами европейских евреев. Никто не выступал за еврейскую иммиграцию с такой страстью, как Бен-Гурион. Никто с таким упорством не боролся с британскими властями за право евреев вернуться на землю предков. Бен-Гурион даже был готов бросить вызов своим товарищам и принять план комиссии Пиля. Он надеялся, что даже крошечное еврейское государство сумеет спасти часть евреев Европы.
После войны, объезжая нацистские лагеря уничтожения, он обращался к уцелевшим узникам с одним призывом: возвращайтесь домой! Он всегда мечтал об одном: создать сильное еврейское государство, в котором никогда не сможет повториться Холокост. И в вопросе о германских репарациях Бен-Гурион следовал одной всепоглощающей идее: обеспечить существование и процветание еврейского государства. Этой цели были подчинены все другие соображения.
В это время председателем Еврейского агентства был Нахум Гольдман. К нему и обратился Бен-Гурион с просьбой начать переговоры о будущем соглашении. Вдвоем они наметили объем репараций в один миллиард долларов. Гольдман изложил израильское предложение федеральному канцлеру Конраду Аденауэру, и тот принял эту цифру как основу для переговоров.
Когда Бен-Гурион вынес вопрос о компенсации на обсуждение Кнессета, забурлила вся страна. Левые и правые, объединившись против премьера, повсюду проводили демонстрации протеста. Прибывшие на сессию парламентарии пробирались в парламент под защитой полиции по проходу, огражденному колючей проволокой.
Объясняя Кнессету свое решение, Бен-Гурион признавал, что никакая компенсация не может окупить смерть миллионов евреев, детей и взрослых. Однако, подчеркивал он, нацисты не только убивали и мучили, они, кроме всего прочего, разграбили еврейское добро. Немецкий народ до сих пор извлекает выгоду из отнятых у евреев фабрик, контор, магазинов и жилых домов. «Правительство Израиля полагает, что обязано потребовать у немецкого народа компенсацию за похищенную у евреев собственность, — заявил Бен-Гурион. — Мы не допустим, чтобы наши палачи пользовались нашим имуществом».
В это время Менахем Бегин, стоя на площади Сиона в Иерусалиме, тоже произносил речь. Обращаясь к толпе, он сообщил, что полиция располагает гранатами, «начиненными газом, который производят в Германии, — тем самым газом, которым раньше убивали наших отцов и матерей». (Это была ошибочная информация.) Затем Бегин сказал: «Мы готовы на любые страдания, на пытки, концлагеря и тюрьмы, чтобы решение о сделке с Германией не прошло». После этого Бегин отправился в Кнессет, чтобы принять участие в парламентских дебатах. Разгоряченная толпа, прорвавшись через колючую проволоку, переворачивая автомобили и бросая камни, пошла на приступ парламента. При этом пострадали 92 полицейских и 36 граждан. Для наведения порядка пришлось вызвать армейские подразделения.
